— Господи, зачем ты это сделала? — заплакала усталая и изможденная Алекс, спрашивая себя, как она объяснит это ее отцу.

— Я хотела выглядеть, как ты, — всхлипывая, сказала Аннабел виноватым голосом. Болезнь матери пугала ее; папин отъезд заставил ее волноваться.

Алекс пыталась еще раз рассказать ей о своей болезни и даже почитала ей книжку «Мама выздоравливает», но ничего не помогало. Она чувствовала себя слишком слабой, чтобы говорить достаточно убедительно и энергично, а Аннабел была слишком расстроена, чтобы воспринимать мамины объяснения. Алекс даже позвонили из садика и сказали, что Аннабел переживает трудный период и все время говорит о лекарствах и болезни своей матери. Воспитательница явно многого не договаривала: девочка боялась того, что мама умрет. Алекс была слишком слаба и испугана, чтобы помочь своей дочери, и обе они не получали никакой поддержки от Сэма.

Хуже того — казалось, каждый новый сеанс химиотерапии Алекс переживала тяжелее, хотя, по логике, должно было быть наоборот. К концу недели она даже не смогла выйти на работу, но у нее оставалась еще одна обязанность — подготовиться к дню рождения Аннабел. Алекс знала, как это важно. Девочка нуждалась в подтверждении того, что все нормально, что ее праздник пройдет так, как проходил всегда. Кроме того, она уже долго ждала этого дня.

Большинство подарков опять купила Лиз. Но из булочной прислали не тот пирог, и Алекс забыла позвать клоуна. Лучшая подруга Аннабел заболела гриппом, так же как и трое других ее друзей, так что вечеринка явно не удалась. Несмотря на помощь Кармен, день превратился в кошмар, и, увидев разочарование в глазах Аннабел, Алекс расплакалась.

Сэм прилетел накануне, поздно вечером. Он страдал от разницы во времени и пребывал в раздражении. Ему явно было не слишком-то приятно возвращаться, а когда он увидел изуродованную голову Аннабел, он просто взбеленился.

— Как ты это допустила? Как ты могла? Почему ты позволяешь ей видеть тебя без парика? — орал он.

— Мне было плохо, и он свалился на пол. Ради Бога, Сэм, я не виновата. Я не могу каждую минуту помнить о том, что мне надо хорошо выглядеть. В конце концов я больна.

Аннабел слушала их ссору с широко открытыми глазами.

— Значит, она не будет с тобой жить, — отрезал он, приведя Алекс в ужас. Она встала и дала ему пощечину. Аннабел начала плакать, но ее родители не прекращали кричать друг на друга.

— Даже и не думай об этом! Я ее от себя не отпущу! И только попробуй ее отнять! — голосом, срывающимся на визг, выкрикивала. Алекс.

— Ты не в состоянии заботиться о ней, — рычал Сэм.

Испуганная Аннабел прижалась к матери.

— В состоянии, не беспокойся, — ответила Алекс. — И если ты посмеешь отнять ее, то ты будешь последней дрянью.

И еще я в состоянии возбудить против тебя такой иск, какой тебе и не снился. Она останется со мной. Понял?

Вся дрожа, Алекс крепко обняла своего ребенка, и Сэм посмотрел на нее с яростью.

— Тогда потрудись ходить в парике. — Сэм отстал только из-за угроз Алекс и слез своей дочери. Девочка не хотела расставаться с мамой, но ей всякий раз становилось страшно, когда родители ссорились. Аннабел считала, что это она виновата, только не знала почему.

Это был тяжелый вечер, и Сэм ушел из дома, как только Аннабел легла спать. На следующий день они с Алекс сели поговорить. Компромиссный вариант явно не удался. Сэму надо было уходить, и они оба знали это. Их вчерашняя ссора в присутствии Аннабел потрясла обоих. Но вдруг Сэм до глубины души поразил Алекс словами о том, что, по его мнению, он не должен уходить, пока не закончится курс ее лечения. Похоже, его убедила в этом новая прическа Аннабел. Он чувствовал, что должен жить вместе с дочерью, чтобы помогать воспитывать ее и отвлекать, когда Алекс станет особенно плохо.

— Мне не нужна сиделка, Сэм. Если хочешь, ты можешь уйти.

— Я уйду в мае, когда закончится твоя химиотерапия, — твердо сказал он.

— Ты ли это, Сэм? Я тебя не узнаю. Ты остаешься из-за моей химии?

— Я остаюсь из-за Аннабел, на тот случай, если тебе будет слишком плохо и ты не сможешь ухаживать за ней. Когда все это закончится, я уйду.

— Я потрясена, Сэм. И что же будет дальше? — Алекс давила на него. Она хотела знать, собирается ли он жениться на своей подружке и вообще кто она такая. Но Сэм был еще не готов посвятить ее в свои тайны.

— Я еще не решил, — ответил Сэм. Но догадаться труда не составляло. Сэм помолодел, похудел и стал еще красивее. То, что он счастлив и влюблен, было видно невооруженным глазом, поэтому Алекс очень удивилась его намерению жить с ней до конца курса химиотерапии. Оставалось еще четыре месяца, и никто не хотел завершения этого кошмара так сильно, как Алекс.

— А ты уверен, что сможешь это выдержать? — напряженно спросила Алекс.

— Я смогу, если ты сможешь. Я не собираюсь торчать тут все время, но если Аннабел будет во мне нуждаться, я немедленно появлюсь.

— Очень приятно, — с легким оттенком недовольства сказала Алекс. С одной стороны, ей хотелось, чтобы он ушел, с другой — чтобы он остался; она не знала, что хуже. Его поступок только оттягивал неизбежное — Алекс уже давно перестала себя обманывать. Было ясно, что рано или поздно, сейчас или через четыре месяца, Сэм ее оставит. Он уже это, можно сказать, сделал.

Брок, которому она сообщила об этом на следующий день, не поверил своим ушам. Да, Сэму имело смысл оставаться ради Аннабел, но всем остальным от этого оттягивания развязки могло стать только хуже. Больше всех расстроилась Дафна. Когда Сэм сказал ей, что договорился с Алекс не переезжать из квартиры до мая, она надулась, как обиженный ребенок:

— А я так надеялась, что ты совсем переедешь ко мне.

Они прекрасно провели время в Европе, постоянно занимаясь любовью и в промежутках катаясь на лыжах. Потом Сэм повез ее в Париж, где покупал ей все, на что падал ее взгляд, в магазинах «Картье» и «Ван Клиф», «Эрме» и «Диор», «Шанель» и «Живанши» и в маленьких бутиках, куда Дафна вдруг решала направиться. Но больше всего ей хотелось именно Сэма, хотя она и понимала, почему он откладывает переезд в ее квартиру. В любом случае для двоих она была слишком маленькой. И Сэм поговаривал о том, чтобы купить квартиру в мае, после того как курс лечения Алекс закончится.

— Это ненадолго, — заверял он ее. Кроме того, он собирался проводить дома не каждую ночь, то есть вести себя так же, как раньше, и большей частью ночевать у Дафны. Ему очень хотелось познакомить ее с Аннабел, но он боялся, что девочка смутится или расскажет матери. Правда, Дафна, еще при первой встрече признавшаяся ему, что достаточно равнодушна к детям, нисколько не настаивала на этом. Она была достаточно равнодушна ко многому — за исключением секса. Ее чувственность выплескивалась из нее всегда и везде, при любой возможности. Они с Сэмом занимались любовью во всех мыслимых и немыслимых местах, включая примерочные комнаты у Диора и Живанши. Дикая и страстная, она заставила его снова почувствовать себя молодым и свободным от всех проблем.

Одним субботним утром в феврале Алекс снова случайно увидела эту счастливую парочку, выходившую из дверей «Кристи», где Сэм только что заказал Дафне кольцо с изумрудом.

Сэм вообще покупал ей много всякой всячины — ему нравилось баловать ее. Расстроенная Алекс стояла и смотрела, как они идут по Парк-авеню, счастливые и безразличные ко всему, кроме друг друга. В эти дни ее многое огорчало. Когда папа уходил, Аннабел грустнела, и Алекс приходилось придумывать объяснения тому, что Сэм не слишком часто ночует дома. Ей было противно смотреть на свое тело или на голову, волосы на которой и не думали отрастать вновь. И когда доктор Уэббер предложила ей пластическую операцию, это не слишком воодушевило Алекс. С момента удаления груди прошло уже достаточно времени, чтобы начать думать об этом, но Алекс поняла, что ей все равно. Хотя ей и не нравилось, как она выглядит, она уже к этому привыкла. К ее собственному удивлению, она стала обсуждать ее с Броком, который считал, что она должна сделать себе эту операцию. Похоже, запретных тем, на которые они не могли беседовать, просто не существовало. Алекс казалось, что Брок стал ей настоящим братом.

— Какая разница, сколько у меня грудей — одна или две?

Кого это, черт побери, волнует? — воинственно говорила она, сидя с ним во время перерыва на ленч в «Ле Релэ». Это было время между сеансами химиотерапии, и Алекс чувствовала себя достаточно прилично.

— Тебя волнует — или должно волновать. Нельзя же до конца своих дней вести монашеский образ жизни.

— А почему нет? Черный цвет мне очень идет, да и голову брить не надо, — откликнулась Алекс, показывая на свой роскошный, самый длинный парик. Брок нахмурился.

— Ты ведешь себя отвратительно, а я говорю совершенно серьезно. В один прекрасный день это будет для тебя важно.

— Нет. Может, мне нравится быть белой вороной. Если кто-нибудь полюбит меня, то ему будет все равно, имплантант у меня или настоящая грудь. Конечно, я не говорю о мерзавце Сэме. Для того чтобы соперничать с этой его английской секс-бомбой, мне нужно отрастить себе две новые груди.

— Не думай об этом, — задумчиво сказал Брок. — Все равно, мне кажется, ты должна на это пойти. Ты будешь ощущать себя по-другому и не расстраиваться при каждом взгляде в зеркало.

— А ты бы как к этому отнесся? — вдруг спросила она. — Я имею в виду, если бы познакомился с девушкой, у которой только одна грудь?

— Это сэкономит массу времени во время любовной прелюдии, — засмеялся он, — и избавит от проблемы выбора.

Конечно, мне было бы все равно, — уже серьезно добавил он. — Но я не такой, как все, и я моложе. Мужчины твоего возраста гораздо в большей степени помешаны на внешности и совершенстве.

— Да, как Сэм. Этот тип мужчин мне известен очень хорошо, спасибо, — сказала Алекс, вспоминая лицо Сэма, когда он увидел ее грудь. — Итак, ты хочешь мне сказать, что мне нужны либо пластическая операция, либо мужчина лет на десять меня моложе. Иного выбора у меня нет.

— Именно это я и хочу сказать, — ответил Брок, поддразнивая ее. У Алекс было хорошее настроение. А Брок очень хотел сказать ей что-то важное, но никак не мог подобрать подходящий момент.

— Мне кажется, что это все слишком большая морока.

Даже врач сказала, что это адская боль. А сама процедура просто отвратительна. Врачи берут кусочек кожи отсюда, кусочек — оттуда, делают каналы, клапаны, выпуклости и впадины, а потом прилаживают имплантант и делают татуировку в виде соска. Господи, да я сама нарисую себе все что угодно, если встречу кого-нибудь, кто мне понравится. Любого размера, формы или цвета. Ты же знаешь, что я на многое способна, — продолжала она.

Брок не мог перестать смеяться и в конце концов швырнул в нее салфеткой, чтобы она остановилась.

— У тебя навязчивая идея.

— Как ты можешь обвинять меня в этом? Из-за своей груди я потеряла мужа, он сбежал и нашел себе девушку, у которой в этом смысле все в порядке. Неужели тебе это ни о чем не говорит? Помимо всего прочего, он просто жадный.

— Все равно ты должна это сделать.

— Лучше я подтяну себе лицо. Или нос другой сделаю.

— Ладно, пошли работать, пока ты не решила изменить форму ушей.

Броку нравилось общаться и работать с Алекс, и Аннабел ему тоже очень нравилась. Он видел ее несколько раз, когда приходил к ним домой с бумагами для Алекс. Аннабел говорила, что он смешной, и с удовольствием играла с ним.

Как-то раз, когда Алекс было совсем плохо, Кармен простудилась, а Сэм с Дафной куда-то укатили, он даже ходил с ней на каток.

По дороге к офису они говорили о последних поступивших к ним делах. Алекс уже четыре месяца не участвовала в процессах, но в ближайшее время ей это, возможно, предстояло, и она не могла решить, справится она с этим или нет. Искушение было велико, но Алекс не хотела Давать своим клиентам меньше, чем они заслуживают. Курс химиотерапии подходил к своей середине, и тут было о чем подумать. В конце концов она все же передала дело Мэттью Биллингсу.

В марте Брок снова пригласил ее в Вермонт на уик-энд.

Сэм уехал с Аннабел, а Алекс приняла предложение Брока и великолепно отдохнула. Она даже достаточно успешно каталась на лыжах. В последнее время Алекс окрепла. До конца курса лечения оставалось всего восемь недель. Алекс не могла дождаться момента, когда кончится этот кошмар, хотя для нее это означало несколько вещей — прежде всего то, что Сэм от нее уйдет и будет жить своей жизнью. Несмотря на то, что она называла его подружку секс-бомбой, у нее возникло сильное подозрение, что они поженятся. Он был совершенно очевидно увлечен ею, но отмалчивался в ответ на любые расспросы со стороны Алекс. Сэм не признал в открытую, что у него есть другая, но было совершенно ясно, что Алекс знает об этом. Впрочем, он был джентльменом и никогда с ней этого не обсуждал.