Даниэла Стил - Удар молнии

— Что это ты сегодня такой задумчивый? — спросила его Дафна в этот день, перехватив его в одном из коридоров.

— Я готовлюсь к переезду. Знаешь, нам действительно пора выбрать себе квартиру.

Сэму хотелось начать новую жизнь и полностью забыть старую. Разумеется, он не имел в виду Аннабел. В ближайшее время он собирался познакомить ее с Дафной. Теперь Алекс уже не станет устраивать по этому поводу сцены, кроме того, ему казалось, что она догадывается о существовании другой женщины, хотя он ничего не говорил своей жене и не знал, что она их видела.

— Тебе попадалось на этой неделе что-нибудь приличное? — с надеждой спросил он. Поиск квартиры начинал его раздражать Они осмотрели уже все пентхаусы для продажи в городе, но ни один не устраивал их полностью. В большинстве из них требовалось менять интерьер или делать крупный ремонт.

— Знаешь, мне это надоело, — пожаловалась Дафна. — Либо там слишком много спален, либо мне не нравится вид из окон, либо квартира расположена слишком низко, и поэтому там шумно.

Им хотелось, чтобы в квартире был камин и чтобы окна выходили на парк или реку. Лучше всего был Центральный парк. Сэму хотелось жить на Пятой авеню, и он готов был заплатить больше миллиона — прибыль от их последних сделок вполне позволяла сделать это.

Алекс уже сказала ему, что ей от него ничего не нужно. Он должен был только давать деньги на содержание Аннабел. Алекс была очень порядочным человеком и хорошим юристом. Сама она в деньгах Сэма не нуждалась, а того, что ей хотелось бы получать от него, он ей дать не мог.

— Не будь таким угрюмым занудой, — ворковала Дафна, запирая дверь его кабинета и садясь к нему на колени. Она прижалась к Сэму, заставив его робко улыбнуться. Жалеть о прошлом было глупо. Оно было позади и не могло вернуться.

Как бы хорошо ему тогда ни было, это не могло идти ни в какое сравнение с тем, что давала ему Дафна.

Просунув руку ей под юбку, он, как и обычно, не обнаружил там никаких препятствий для своих пальцев. Она не носила ни трусиков, ни колготок, надевая чулки на резинке или на поясе, и Сэму это очень нравилось. У нее была целая коллекция на редкость сексуальных бюстгальтеров, но с трусиками ее отношения не складывались уже довольно давно.

— Сообщите мне, пожалуйста, мое расписание на сегодня, мисс Белроуз, — сказал он, целуя ее. Дафна расстегнула «молнию» у него на брюках и просунула туда свои уверенные пальцы.

— Никаких встреч, никаких сделок, мистер Паркер, — сказала она со своим безупречным английским выговором. — Впрочем, подождите минуту, — она делала вид, что напрягает память, — что-то, кажется, было… а, вот оно…

Достав искомое, Дафна приникла к нему губами, и Сэм откинулся на спинку стула, застонав от удовольствия. Их «встреча» продолжалась недолго, но была исключительно плодотворной. Когда Дафна через некоторое время вышла из его кабинета, она удовлетворенно улыбалась.

Солнечным майским днем игла вонзилась в руку Алекс в последний раз. Брок, как всегда, был рядом. Когда все было кончено, Алекс расплакалась от переполнявших ее чувств. Ей еще нужно было принять шесть таблеток цитоксана, и после этого должна была наступить долгожданная свобода. Заключительный снимок груди, анализ крови, маммограмма — и все.

Рак был побежден. С помощью Брока Алекс пережила шесть чудовищных месяцев химиотерапии.

Назначив контрольную встречу через полгода, Алекс попрощалась с доктором Уэббер и, несмотря на подступающую слабость, почувствовала воздух свободы, как только вышла из ее кабинета.

— Как мы это отпразднуем? — спросил Брок. Они стояли на 57-й улице, не веря тому, что все кончилось.

— У меня есть идея, — загадочно сказала она, глядя ему в глаза. Правда, оба знали, что через час ее будет рвать — в последний раз. Она больше никогда не испытает этого ужаса. Алекс была уверена в этом. Она не допустит, чтобы это повторилось.

Вернувшись в офис, они спокойно занялись работой. Алекс стало плохо, но все равно на этот раз она чувствовала себя иначе. Казалось, ее тело знало, что над ним надругались в последний раз.

Ночью она мирно лежала в его объятиях. Дверь была заперта на случай, если Аннабел проснется. Они наконец решили отказаться от целомудрия в ее доме. Что касалось Сэма, " — о если он не приходил домой к девяти или десяти часам, это означало, что он вообще не придет ночевать.

— И что мы теперь будем делать, Алекс? — спросил Брок.

Они планировали провести лето в Лонг-Айленде, но один из партнеров предложил Алекс пожить в его летнем домике в Истхэмптоне, и эта идея очень понравилась Алекс. Единственное, чего она боялась, — что их роман с Броком таким образом будет обнаружен; впрочем, это было маловероятно. Кроме того, у них была такая хорошая отговорка, что пока никто не обращал внимания на их неразлучность.

— Я бы хотел попутешествовать с тобой, — продолжал он.

— А куда мы поедем? — мечтательно спросила Алекс. Их отношения были воплощением мечты, обещанием счастья в будущем.

— В Париж… Венецию… Рим… Сан-Франциско. — Брок закончил перечисление более реалистично, чем начал.

— Давай, — неожиданно сказала Алекс. У нее должен был быть большой отпуск, но поскольку она довольно долго не работала, ей казалось, что долго отдыхать ей не следует. — В следующем месяце, насколько я знаю, никаких процессов не ожидается. Давай съездим куда-нибудь на несколько дней, это будет интересно и приятно.

— Ты же уже не лечишься, ты забыла? — упрекнул ее Брок, лежа рядом с ней в темноте. — Разве ты не примешь предложение насчет Истхэмптона?

— Пожалуй, — решилась Алекс. Теперь они могли строить планы и сами управлять своей жизнью, могли уехать. Алекс снова была настоящим человеком, со своими надеждами, мечтами, счастьем и будущим.

Следующие несколько недель стали для нее очень напряженными. Она активно включилась в работу, взяла на себя все прежние обязанности, стала готовиться к участию в процессах. В этой запарке она даже не заметила, как закончила пить цитоксан. К первому июня она чувствовала себя более окрепшей и вообще самой собой. В конце месяца они собирались в Сан-Франциско, но до этого им с Сэмом надо было разъехаться и сказать об этом Аннабел.

Сэм наконец-то нашел именно такую квартиру, которую искал. Она была расположена на одном из верхних этажей небоскреба, неподалеку от того места, где они с Алекс жили. Там была красивая столовая, гостиная с захватывающим видом из окон, спальни, комната для прислуги и уютная кухня. Кроме того, там была комната для Аннабел и комната для гостей, в которой должен был жить сын Дафны во время своих приездов в Америку. Правда, Дафна сказала, что лучше она будет навещать его в Англии. Отправлять пятилетнего мальчика в такое путешествие одного было неразумно, а его няньки были такими занудливыми, что их ей здесь видеть не хотелось. Дафна всегда находила уважительные причины для того, чтобы не общаться со своим сыном, и Сэм иногда спрашивал себя, в чем дело — то ли он ужасный ребенок, то ли она — плохая мать.

Может быть, и то, и другое; впрочем, Сэм не слишком-то волновался по этому поводу. Его мысли были заняты Аннабел.

Накануне Дня памяти павших Сэм и Алекс пришли домой пораньше, чтобы поговорить с дочерью.

— Папа уходит?! — в ужасе переспросила девочка со слезами на глазах.

— Я буду жить через три квартала, — сказал Сэм, пытаясь обнять вырывающуюся из его рук Аннабел.

— Почему? Почему ты уходишь?

Что она сделала? Что с ними такое? Почему это с ней случилось? Девочка не могла этого понять. И мама, и папа, еле сдерживая слезы, пытались утешить ее.

— Мы с мамой считаем, что так лучше, родная, — сказал Сэм, пытаясь успокоить ее и объяснить все как можно доступнее. — Понимаешь, я все равно мало бываю дома. Я все время путешествую. И мы с мамой думаем…

Как можно объяснить четырехлетнему ребенку такую сложную вещь? Особенно если учесть, что они сами не до конца понимали, что случилось с их семьей.

— Мы с мамой думаем, — продолжал Сэм, — что будет лучше, если мы будем жить в разных квартирах.

Ты сможешь приходить ко мне в гости в любое время и в будни, и на выходные. Мы с тобой такое придумаем! Если хочешь, давай опять поедем в Диснейленд.

Но Аннабел была умнее, чем он думал, — настоящая дочь юриста. Предлагать ей взятки было бесполезно.

— Я не хочу в Диснейленд. Я вообще ничего не хочу. Папа, ты что, больше нас не любишь?

Это был убийственный вопрос. Сэм чуть не поперхнулся и быстро ответил:

— Конечно же, люблю.

— А маму не любишь? Ты все еще злишься на нее из-за того, что она заболела?

На этот вопрос надо было бы ответить утвердительно, но Сэму не хватало духа на это.

— Конечно, нет. Конечно, я на нее не злюсь. И я ее люблю. Но, — продолжал он со слезами в голосе, смотря на прижавшуюся к Алекс дочь, — мы не хотим больше быть мужем и женой. По крайней мере мы не будем жить, как прежде. Теперь у нас будут отдельные квартиры.

— Вы разводитесь? — с искренним удивлением спросила Аннабел. Ей приходилось слышать об этом в садике от Либби Вайнштейн. Ее родители были в разводе, мама вышла замуж второй раз и родила близнецов, что совершенно не устраивало Либби.

— Нет, мы не разводимся, — твердо ответил Сэм, хотя Алекс подумывала о том, что ей стоит подать на развод. Она считала, что узел надо разрубать сразу. Но никто из них не решался предпринять окончательные шаги, и необходимости спешить не было. Так что временно они могли говорить Аннабел, что никакого развода не предвидится. — Мы просто будем жить отдельно.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — сказала Аннабел, сердито глядя на отца. Потом она вдруг вскочила с коленей матери и накинулась на нее с неожиданным жаром. — Это все ты виновата, потому что ты заболела! Из-за тебя он на нас сердится, а вот теперь уезжает! Это из-за тебя! Ты заставила его ненавидеть нас!

Она выкрикивала эти обвинения с горячностью, к которой ни Алекс, ни Сэм не были готовы. Вырвавшись из объятий Алекс, Аннабел убежала в свою комнату и захлопнула за собой дверь, из-за которой вскоре послышались безутешные рыдания. Родители поочередно пытались успокоить дочку, но все было напрасно. Наконец Алекс решила оставить ее на некоторое время в одиночестве и медленно прошла на кухню. Сэм был уже там. Он стоял и смотрел на нее, онемев от страдания и чувства вины. Никогда в жизни он не чувствовал себя так паршиво, как сейчас.

— Как всегда, во всем виновата я, — жалобно вздохнула Алекс, такая же угрюмая, как ее муж.

— Постепенно она начнет ненавидеть меня, не беспокойся. Ни ты, ни я ни в чем не виноваты. Просто, все так сложилось.

— Она сумеет с этим справиться, — неуверенно сказала Алекс. Ей бы суметь. — Если она поймет, что ты живешь совсем близко, и будет почаще тебя видеть, она со временем научится относиться к этому более спокойно. Ты должен приложить к этому максимум усилий.

— Конечно, — откликнулся Сэм, раздраженный этой лекцией. — Я хочу, чтобы она общалась со мной так часто, как ты мне это позволишь.

— Ты можешь брать ее к себе, когда захочешь, — благородно заявила Алекс. Ей было неуютно от мысли, что они делят дочь так, как будто это какой-нибудь канделябр. Вдруг она вспомнила о своих собственных планах. — А что ты делаешь в этот уик-энд?

Сэм как-то обмолвился, что хочет взять ее в Хэмптонс на День памяти павших. Он снял там дом на четыре дня и считал, что Аннабел должно там понравиться. Алекс не возражала.

— Мои планы не изменились, если она, конечно, согласится со мной поехать.

— Она сердится на меня, а не на тебя, не забывай. Все будет в порядке, не волнуйся, — заверила она его. Алекс с Броком собирались поехать на Файр-Айленд.

С тяжелым сердцем Алекс пошла в комнату Аннабел. Девочка лежала на своей кровати с таким видом, как будто у нее разбито сердце.

— Прости нас, дочка, — ласково сказала Алекс. — Я знаю, что это тяжело. Но папа по-прежнему тебя любит и будет часто-часто с тобой видеться.

— А ты будешь ходить со мной на балет? — спросила Аннабел, вконец запутавшись в том, кто куда уходит. Четырехлетней девочке переварить все это было слишком трудно — впрочем, как и сорокатрехлетней Алекс. И Сэму, которому только что исполнилось пятьдесят.

— Конечно, все будет по-прежнему. Каждую пятницу мы будем ходить с тобой на балет. Я больше не буду болеть. Я перестала принимать свое лекарство.

— Совсем перестала? — с подозрением спросила Аннабел.

— Совсем перестала, — твердо ответила Алекс.

— А твои волосы снова вырастут?

— Думаю, что да.

— А когда?

— Скоро. Мы снова будем, как близнецы.

— И ты не умрешь?

Для каждого из них это был больной вопрос, и обещать что-либо по этому поводу было трудно.

— Нет. — Алекс чувствовала, что в данном случае гораздо важнее раз и навсегда успокоить Аннабел, чем говорить ей всю правду. Никаких гарантий быть не могло, но не было и признаков рецидивов.