Не без раздражения Брок отметил, что Алекс разговаривала со своим мужем очень мягко. Вопреки той боли, которую причинил ей Сэм, между ними все еще оставалась крепкая связь.

— Нет, ты мне нужна, — сказал Сэм, понизив голос. В дверь вошел старший партнер, а Брока позвали, и он вышел на несколько минут.

Алекс произнесла небольшое вступительное слово и показала Филипу Смиту свои заметки. Кивнув и нахмурившись, он уселся рядом с Алекс напротив Сэма.

— Я должна оставить вас, — сказала Алекс, вставая и глядя на своего мужа. Неожиданно его поведение стало очень патетическим. Он выглядел совершенно подавленным тем, что произошло.

— Не уходи, — взмолился он голосом испуганного ребенка.

Алекс сразу вспомнила, как она себя чувствовала, когда ей сказали, что у нее рак, как она была одинока и напугана и он отказался помочь ей. Он уходил к своей Дафне, оставив ее склоненной над унитазом и позволив преступникам разрушать свое дело.

— Я вернусь, — тихо сказала она. Она не хотела слишком ободрять его, чтобы он не чувствовал себя зависимым от нее.

Случай обещал быть весьма сложным, и Алекс была уверена в том, что дело кончится судом. На расследование могли уйти месяцы, а то и годы, поэтому она вела себя очень осторожно, чтобы случайно не взять на себя лишних обязательств.

Оказавшись у себя, она обнаружила там Брока, который разъяренно расхаживал по кабинету, как лев по клетке.

— Ах подонок! — воскликнул он, глядя на Алекс так, как будто это она во всем виновата. — Сейчас он ноет и ползает перед тобой на коленях, а за прошедший год он хоть что-нибудь для тебя сделал? А до этого? Что-то я в этом сомневаюсь.

А теперь он рыдает, потому что ему грозит тюрьма. Знаешь, надо оставить все так, как есть. Тюрьма только пойдет ему на пользу. Нет, просто замечательно! Этот его Саймон и его сестричка втянули его в мошенничество и хищения, и теперь он приходит к тебе и умоляет спасти его.

Брок был в ярости и никак не мог остановиться, как будто предали не Алекс, а его.

— Расслабься, Брок, — пыталась успокоить его Алекс, — он все еще остается моим мужем.

— Ненадолго, я надеюсь. Отвратительный слизняк! Сидит тут в своем дорогом костюме и часах за десять тысяч долларов после двух месяцев отдыха на яхте в Южной Франции и удивляется тому, что его партнеры оказались мошенниками и ему предъявили обвинение. Нет, меня это нисколько не удивляет.

Мне даже кажется, что он с самого начала в этом участвовал.

— Я так не думаю, — спокойно сказала она, садясь за стол и наблюдая за расхаживающим по комнате Броком. — Скорее всего это произошло примерно так, как он рассказывает. Он занимался своими делами и не обращал ни на что внимания, а его сотрудники выжимали его как губку. Это его нисколько не оправдывает, потому что он должен был следить за тем, что происходит. На нем лежала ответственность, а он играл в свою игру и прятался от нее.

— Я все-таки считаю, что он этого заслуживает.

— Может быть. — Алекс еще толком не знала, что она думает по этому поводу. Но после того как в два пятнадцать ее назначенная на половину второго встреча закончилась, Сэм все еще беседовал с Филипом Смитом, и через некоторое время они попросили ее снова присоединиться к ним. На этот раз она пошла без Брока — это казалось ей проще. Не надо было вообще просить его присутствовать, поскольку требовать от него объективности было трудно.

— Ну? — спросила она, усаживаясь за стол. Сэм отметил про себя, что ее фигура выглядит такой же, как была, но заставил себя сосредоточиться на своих проблемах. — На чем вы остановились?

Алекс мгновенно сконцентрировалась на деле Сэма, ведя себя как врач с пациентом, бесстрастно и профессионально.

— Боюсь, что не на самом лучшем месте, — сказал Филип Смит. Он не делал никаких опрометчивых заявлений, чувствуя, что Сэм тоже виноват и обвинение большого жюри скорее всего будет подтверждено. Существовала даже довольно реальная вероятность того, что Сэму будут предъявлены дополнительные обвинения. Дело обязательно дойдет до суда, где может произойти что угодно, в том числе нечто совсем непредвиденное. У Сэма были все шансы проиграть дело, особенно если присяжные ему не поверят. Единственное обстоятельство, которое могло служить в его пользу, — это то, что он до самого последнего времени действительно не знал, что происходит. Филип Смит был уверен, что партнеры вместе с Саймоном будут осуждены, в то время как слабая вероятность спасти Сэма все-таки существовала, если им удастся отделить дело Сэма от их дел и завоевать симпатии присяжных.

У жены подсудимого был рак, он потерял голову от беспокойства за нее и, занимаясь исключительно семейными проблемами, перестал обращать внимание на бизнес. Он слишком доверился своим партнерам. Сам он в преступлениях не участвовал, оказавшись пешкой в руках Саймона и своих собственных партнеров.

С юридической точки зрения все это казалось Алекс правильным, но она внезапно почувствовала, что использовать ее болезнь в качестве аргумента в защиту Сэма, в то время как он почти ничего для нее не сделал, будет несправедливо. Алекс понимала, что это всего лишь адвокатский трюк, но это все равно задевало ее.

— Как ты считаешь, это подействует? — в лоб спросил Филип у Алекс. Он знал, что они не живут вместе, и хотел выяснить ее отношение к ситуации.

— Может быть, — осторожно сказала она, — если только присяжные не заартачатся. По-моему, все знают, что наш брак распался и Сэм не оказывал мне особенной поддержки.

Сэм вздрогнул от этого проявления ее честности, но отрицать ее слова он не мог и поэтому ничего не сказал.

— А окружающие знали, что он тебя не поддерживал?

— Несколько человек. Я это особенно не афишировала.

Но, помимо этого, жизнь Сэма все это время была вполне яркой, — отозвалась Алекс, смотря прямо в глаза своему мужу, совершенно не ожидавшему того, что последует за этими словами. — Он достаточно открыто встречался с другой женщиной с прошлой осени или по крайней мере с Рождества.

Сэм остолбенел, но никак не проявил своего удивления.

Он не знал, что Алекс так давно узнала о Дафне.

Филип Смит посмотрел на него очень холодно.

— Это правда? — спросил он.

Сэму было противно признаваться в этом, но он знал, что должен говорить всю правду, как бы ни было трудно это делать перед лицом Алекс.

— Да, это правда. Это та женщина, о которой я вам говорил. Дафна Белроуз.

— Она пока не привлечена к ответственности, но она этого очень боится и говорит, что уедет в Англию, как только что-нибудь произойдет.

— Это будет очень глупо, — жестко сказал Смит. — К ней тут же начнут относиться, как к дезертиру, и могут даже потребовать выдать ее Соединенным Штатам. Как складываются сейчас ваши отношения?

— Я с ней живу, — ответил Сэм, чувствуя себя ничтожеством, — по крайней мере жил до сегодняшнего утра.

— Понятно, — кивнул Смит. — Ладно, мистер Паркер, мне нужно некоторое время, чтобы переварить все это, и посмотрим, что будет делать большое жюри. Когда вы должны предстать перед его членами?

— Через два дня.

— Таким образом, у нас есть некоторое время на то, чтобы выработать план действий.

Этот случай явно не нравился адвокату — впрочем, как и сам Сэм, но он чувствовал, что это нужно Алекс. Ясно, что дело обещало быть очень интересным и крупным. Потом Филип Смит оставил их вдвоем, пообещав связаться с Сэмом на следующее утро и позвонить Алекс. И супруги Паркеры впервые за последнее время оказались наедине.

— Прости меня. Я не знал, что тебе столько известно, — сказал он очень смиренно, таким голосом, как будто ему было больно.

— Мне известно достаточно много, — грустно откликнулась Алекс, не желая вести с ним этот бессмысленный разговор. Несмотря на остававшуюся между ними нить и общего ребенка, их семейная жизнь была позади — По-моему, ты увяз по уши, Сэм. Мне очень жаль, что все так получилось. И я надеюсь, что Филип тебе поможет.

— И я тоже, — вздохнул Сэм, с жалким видом глядя на нее через стол. — Прости, что впутываю тебя во всю эту грязь и отнимаю твое время. Ты этого не заслуживаешь.

— И ты тоже. Ты заслуживаешь хорошего пинка под зад, — печально улыбнулась Алекс. — Но не такого сильного.

— Может быть, ты и права, — совсем подавленно ответил он, поглощенный чувством вины за все, что он сделал. — Когда ты узнала о Дафне?

— Я видела, как вы выходили из «Ральфа Лорена» перед Рождеством. Одного взгляда на вас было достаточно, чтобы понять, что между вами происходит. Вычислить остальное было нетрудно. Мне кажется, что я просто не хотела ничего замечать, как ты закрыл глаза на махинации Саймона.

Это было слишком больно, и потом, у меня была масса других причин для беспокойства.

Сэм понимал, как она права, и ему хотелось повернуть стрелки часов обратно и все изменить. Но было уже слишком поздно.

— Мне кажется, я на время утратил рассудок. Я все время вспоминал, как умирала моя мама и что я при этом чувствовал. Понимаешь, мне казалось, что ты стала как она, что ты умрешь и затащишь меня с собой в могилу, как мать сделала с отцом. Я был в панике. Это было похоже на какое-то безумие. Я утратил ясность мысли, и вся моя детская обида на мать вылилась на тебя. Наверное, я действительно сошел с ума. И мой роман с Дафной — это безумие. Таким способом я скрывался от реальности. Но в итоге я причинил боль и тебе, и себе. И теперь я даже не знаю, что и думать. Я не могу понять, действительно ли я был в нее влюблен, или она меня просто окрутила. Ужасное чувство. Я даже не уверен, что хорошо ее знаю.

Но он знал Алекс и то, какую рану он ей нанес. И теперь ему предстояло расплачиваться за это — всю жизнь.

— Может быть, все идет так, как должно идти, Сэм, — философски произнесла Алекс. Хоть и поздно, но он пришел в себя и понял, почему он так с ней обошелся. Все это было следствием его страха потерять ее так, как он потерял свою мать.

— Наверное, ты теперь захочешь развода, — словно читая ее мысли, сказал Сэм.

Алекс хотела было кивнуть в знак согласия, но, посмотрев на своего мужа, такого уязвимого, подавленного и напуганного, она не решилась давить на него.

— Мы поговорим об этом после того, как твои проблемы будут решены.

Ей казалось несправедливым вешать ему на плечи еще и это Несмотря на то что Брок просто жаждал развода, спешить на самом деле было некуда. Месяц или два никакого значения не имели.

— Ты заслуживаешь гораздо большего, чем дал тебе я, — грустно сказал Сэм. Ему вдруг захотелось сказать ей гораздо больше и даже дотронуться до нее, но он решил, что мудрее будет этого не делать. Он был благодарен Алекс за ее снисходительность и не хотел злоупотреблять ею.

Алекс не могла поспорить с тем, что он говорил. Теперь она все окончательно поняла и благодарила судьбу за то, что в этот момент с ней рядом оказался Брок.

— Может быть, у тебя не было выбора, — сказала Алекс, пытаясь быть справедливой. — Наверное, ты просто не мог противостоять этому.

— Это правильно, что я получил такой удар судьбы в наказание за свой идиотизм.

— Ты выберешься, Сэм, — успокоила она его. — На самом деле ты очень хороший человек, а Филип — очень хороший адвокат.

— И ты тоже. Ты настоящий друг, — ответил Сэм, пытаясь сдержать слезы. Они стояли друг против друга, разделенные столом.

— Спасибо, Сэм, — улыбнулась Алекс. — Я буду в курсе происходящего. Позвони мне, если тебе будет нужно.

— Поцелуй за меня Аннабел. Я попытаюсь встретиться с ней в эти выходные, если меня не засадят в тюрьму.

— Этого не будет. До встречи. — Алекс вернулась в свой кабинет, где ее ждал Брок. Он опять ходил взад-вперед и выглядел очень обеспокоенным. Лиз сказала ему, где Алекс, и он видел, как из переговорного зала вышел Филип.

— Ты ему сказала?

— И да, и нет. Он сказал, что догадывается о моем желании получить развод, но я решила поговорить с ним после того, как это все кончится.

— Что?! Почему ты не сказала, что хочешь развестись с ним прямо сейчас?

;;, Брок был в ярости. Измученная сегодняшним днем, Алекс не сразу нашлась что ответить. Разговор с мужем о том, почему их брак распался, опустошил и расстроил ее, особенно сейчас, когда она сознавала, в какой переплет он попал. Если его посадят в тюрьму, Аннабел будет очень тяжело это пережить.

— Я не потребовала от него этого прямо сейчас, потому что задержка в один или два месяца не имеет никакого значения. Мы никуда не денемся. Надо же иметь к человеку хоть какое-то уважение или хотя бы сострадание. В конце концов, его обвинило в растратах и мошенничестве большое жюри. Он приехал из Европы и сразу попал в эту кучу дерьма. И поскольку у нас за плечами семнадцать лет брака и ребенок, мне кажется, что я могу дать ему несколько недель на то, чтобы решить его собственные проблемы.

— А был ли он к тебе снисходителен в течение всего последнего года? Проявлял ли он сострадание? Неужели ты все забыла?