Даниэла Стил - Удар молнии

Но утром, когда они проснулись, Брок обнял ее и извинился.

— Прости, что я так глупо веду себя в этой ситуации, просто он меня очень сильно пугает, — признался он.

Алекс посмотрела на него с удивлением:

— Сэм? С какой стати? Бедняга, можно сказать, одной ногой в тюрьме. У него масса собственных проблем, так что я не понимаю, чего ты боишься.

— Истории. Времени. Аннабел. Как бы отвратительно он с тобой ни обращался в течение последнего года, он по-прежнему остается твоим мужем, прожившим с тобой семнадцать лет.

Слова Брока звучали настолько убедительно, что против этого факта трудно что-либо возразить. Но его она тоже любила и хотела, чтобы он был в этом уверен.

— Не беспокойся, Брок, — ответила она, обнимая его и проводя рукой по волосам. Иногда ей казалось, что она не намного старше его; но его отношение к ней было очень трогательным, и во многих вещах он был совершенно прав. Ее связывали с Сэмом почти двадцать лет. Но и Брок с его невероятной добротой уже успел стать родным для Алекс, и этого она тоже не могла отрицать. Кроме того, она его любила.

— Не беспокойся, — продолжала она. — Я займусь этим сразу после процесса. Мне неудобно затевать все это сейчас.

Вспомни, ведь он не переехал из дома, пока не кончился курс химиотерапии. Я уверена, что ему очень хотелось это сделать, но он все равно остался до последнего дня. Понимаешь, это вопрос порядочности и хорошего воспитания.

Впервые за последние несколько дней расслабившись и перестав злиться друг на друга, они обменялись улыбками.

— Смотри только, чтобы из-за твоего хорошего воспитания ты не осталась бы за ним замужем, иначе за свои манеры я не отвечаю. Я могу его убить.

Брок был самым мягким человеком, которого она знала, но Сэма он действительно был в состоянии убить. Он просто хотел, чтобы она развелась с мужем, и Алекс его за это не осуждала. Она тоже к этому стремилась. Но это должно было произойти в свое время, чтобы не причинять никому лишней боли Они замечательно провели выходные на побережье и в понедельник с сожалением собрали вещи. Чтобы отвезти их домой, Брок нанял фургончик. Когда они распаковывали сумки в квартире Алекс, как раз приехали Сэм с Аннабел, более довольной, чем после уик-эндов с Дафной. На этот раз пришел черед удивиться Сэму. Увидев, что Брок помогает его жене разгружать машину, он вдруг понял, что здесь может быть нечто большее, чем просто совместная работа.

— Могу я тебе помочь? — вежливо спросил Сэм, внося какую-то коробку в коридор. Внезапно он почувствовал себя чужим в этом месте, что было когда-то его домом. Он понял, что больше не принадлежит ему. Брок был подчеркнуто любезен с ним, да и Алекс от него не отставала, но когда Сэм увидел их втроем с Аннабел, он понял, что это единство, в которое ему нельзя вмешиваться.

Вскоре он ушел, к удовольствию Брока, сильно расстроившись. Вопросов больше не было. Сэм все понял. Теперь Алекс принадлежала тому человеку, а Сэм… Сэм стал прошлым.

После Дня труда Аннабел снова начала ходить в садик, и жизнь вошла в свою привычную колею. Алекс снова взвалила на себя весь груз работы и почти целыми днями пропадала в суде. Брок по-прежнему помогал ей, но у него были свои дела, и они уже не работали в паре практически все время, как это было раньше, когда Алекс делали химиотерапию. Надо сказать, обоим этого сильно не хватало.

Некоторые партнеры хвалили ее за те героические усилия, которые ей приходилось проявлять, когда она болела, и со временем Алекс Паркер превратилась в своего рода легенду в их конторе. И несмотря на то, что они с Броком проводили вместе столько времени, никто пока не догадался об их романе.

Это оставалось тщательно скрываемым секретом.

Брок проводил с ними каждый вечер, но чаще всего ночевал в своей квартире. Они оба считали, что из-за Аннабел ему не стоит все время жить у Алекс, так что посреди ночи он заставлял себя встать и отправиться домой, хотя процедура эта была мучительна для обоих. Он ночевал у Алекс только в выходные, в комнате для гостей. И Броку, и Алекс очень хотелось поднажать на Сэма с разводом и привести в порядок собственную жизнь — хотя бы для того, говорил Брок, чтобы нормально спать по ночам. Аннабел очень хорошо к нему относилась и скорее всего не стала бы возражать, если бы он совсем к ним переехал.

Был сентябрь, и до процесса оставалось больше двух месяцев. К октябрю Сэм все чаще и чаще начал посещать их офис, потому что Филип Смит и его помощники создали основной план защиты. Выиграть это дело представлялось адвокату трудным, и все это понимали. Даже у Сэма было мало иллюзий. К этому времени он уже закрыл свой офис и уволил всех сотрудников. Подведя итоги, он понял, что они нагрели клиентов почти на двадцать девять миллионов долларов. Все могло бы быть гораздо хуже, но Сэм, задействовав самые разнообразные страховки, приложил все усилия к тому, чтобы прикрыть наиболее зияющие дыры. Но с какой бы стороны ни рассматривать это дело, оно было достаточно неприятным. Его попытки помочь людям восстановить украденные капиталы никак не могли усилить его защиту — это просто было проявлением обычных для Сэма качеств. Как ни странно, он снова ощутил себя самим собой. Его настроение пришло в норму, он был умиротворен, хотя при встрече с Алекс на совещаниях у Филипа он выглядел напряженным и нервным. Перспектива отправиться в тюрьму приводила его в ужас, и он знал, что вероятность этого весьма велика. Филип не раз говорил ему, что будет очень трудно не допустить того, чтобы он попал в камеру.

К концу октября следствие было почти закончено, и обвинители пытались заставить их признать себя виновными, чего не сделал ни один из подсудимых. Им даже предложили более короткие сроки наказания, но и это не подействовало. Особенно на Сэма, чья защита, как и предполагалось изначально, строилась на том, что он вел себя как идиот, но не был мошенником.

— Ты считаешь, это пройдет? — спросил Брок у Алекс в одно из воскресений, когда они наблюдали за тем, как Аннабел играет в песочнице.

Алекс помедлила с ответом.

— Я не уверена, — честно ответила она. — Можно надеяться, что все будет именно так. Но если бы я была присяжным заседателем и он пытался бы убедить меня в том, что был глуп и не замечал, как его партнеры обкрадывают клиентов, потому что был слишком сильно занят своей личной жизнью, я бы очень громко рассмеялась и отправила бы его в тюрьму.

— И я бы сделал то же самое, — согласился с ней Брок. Ему совершенно не было жалко Сэма — он продолжал считать, что муж Алекс заслужил то, что получил. Но Алекс так не считала.

— Нельзя посадить человека за то, что он повел себя как свинья по отношению к своей жене, лечившейся химией. Это недозволенный прием, Брок. Одно это не делает его преступником. Он просто негодяй. Дело же не во мне, а в том, сознательно ли он обманывал клиентов.

Как бы ни складывались их отношения, они были адвокатами, и в их беседах часто затрагивались профессиональные вопросы.

— Да все он знал, будь уверена. Он не хотел знать — это другой вопрос. Но он чувствовал, что у этого Саймона не слишком чистые руки. Ты мне сама об этом говорила.

— Мне казалось, что он обманщик, — задумчиво произнесла Алекс, — но Сэм всегда его защищал. С его слов получалось, что деньги просто льются к ним рекой сами собой. Я думаю, ему хотелось верить в то, что все на уровне. Он был достаточно наивен для того, чтобы его можно было обвести вокруг пальца, но опять-таки это не уголовное преступление.

— Он должен был контролировать то, что происходило у него в офисе.

— Да, я согласна. И когда суд начнет разбирать этот вопрос, на поверхность вылезет его личная жизнь.

— Процесс обещает быть весьма пикантным, — предсказал Брок.

Так оно и оказалось. С того момента, как подсудимые начали давать показания под присягой, газеты только об этом и писали. К пятнадцатому ноября весь финансовый мир заключал пари, кто из них отправится в тюрьму, а кто избежит этого.

Все считали, что Саймон так или иначе выпутается из беды благодаря своей изворотливости. В ожидании процесса он продолжал вести в Европе весьма сомнительные дела. Даже перспектива предстать перед судом не пугала его. Ларри и Тому прочили тюремное заключение. Что касается Сэма, то он стал темной лошадкой, про которую трудно было сказать что-либо определенное. Большинство считало, что он будет осужден, но некоторые думали иначе. Ему удавалось сохранять безупречную репутацию в течение стольких лет, что многие люди старой закалки купились на его историю в отличие от молодежи с Уолл-стрит. Они считали, что он должен был знать о происходящем или даже знал, но просто закрывал на это глаза. Так же думал и Брок.

Алекс приехала на начавшийся процесс. Она проверила, кто в составе суда, и беседовала с Сэмом наедине — просто для того, чтобы отвлечь его. У него были четыре адвоката, а оставшихся троих защищали пять человек. Процесс превратился в значительное событие; зал суда был битком набит журналистами. Алекс спросила Брока, хочет ли он присутствовать, но тот отказался.

Они оба знали, что это будет бесплатный цирк.

Брок все еще очень напряженно воспринимал Сэма и очень хотел, чтобы Алекс поскорее начала бракоразводное дело. Он говорил, что не поверит в это, пока они не подадут на развод.

Алекс снова и снова обещала ему поднять этот вопрос сразу после окончания процесса и действительно хотела так поступить. Их роман с Броком продолжался уже восемь месяцев, и близкими друзьями они стали еще раньше. Они любили друг друга достаточно давно. Но вопреки всем доводам Алекс Брок страшно ревновал ее. Алекс была поражена до глубины души, когда узнала это, но в конце концов это показалось ей очень трогательным.

Собственно слушания начались в середине третьего дня, когда атмосфера в зале суда весьма накалилась. Состав присяжных отбирался очень тщательно; им сказали, что это очень сложные дела, связанные с финансами. Перед ними должны были предстать четверо подсудимых с разной степенью тяжести обвинения, и каждое дело должно было быть обсуждено во всех подробностях. Дело Сэма слушалось последним, и Алекс показалось, что судья очень четко его сформулировал. Судья был хорошим человеком и настоящим профессионалом; она не раз успешно вела с ним дела, но теперь это ничего не значило. Факты были против Сэма; только если присяжные поверят его истории, все могло кончиться хорошо. Он был хорошим человеком — по крайней мере раньше, — но этот случай явно был неудобоваримым.

Свидетельские показания слушались в течение трех недель, и День благодарения прошел почти незамеченным. Алекс и Брок ели индейку у него в квартире, а Сэм и Аннабел — в «Карлайле». Настроение у Сэма было далеко не праздничным. Алекс не могла забыть, как в прошлом году ее плохое самочувствие в этот день стало последней каплей, которая переполнила чашу, и Сэм пришел в неистовство из-за ее недомогания. А Сэм вспоминал о том, что именно в этот день из-за домашних неприятностей его просто швырнуло в объятия Дафны. Ему как никогда хотелось повернуть стрелки часов назад.

На следующее утро после Дня благодарения он появился в зале суда в элегантном темном костюме, видный и высокий.

Зная, как тяжело ему дается этот процесс, как он беспокоится о его исходе, Алекс спросила его, как дела. На карту было поставлено очень многое — практически все его будущее, по крайней мере два десятилетия его жизни. Мысль об этом приводила его в дрожь.

— Спасибо, что ты пришла, — прошептал он.

Алекс кивнула. Она видела в его глазах тревогу, но он казался готовым вынести все, что ему предстоит. Сэму уже было известно, что в случае признания его виновным ему предоставят тридцать дней на то, чтобы устроить свои дела, прежде чем отправиться в тюрьму. Это означало, что он сядет после Рождества. Эта мысль грызла его, когда судья призывал к порядку в зале суда.

Окончание процесса пришлось на середину декабря. Сэм давал показания, и его свидетельство показалось всем эмоциональным и очень трогательным. Один или два раза, когда его переполняли эмоции, ему приходилось останавливаться. Журналисты строчили в своих блокнотах, а Алекс слушала и понимала, что она ему верит. Она знала, каким кошмарным это время было для них обоих, помнила, что и он, и она были явно не в себе. Его роман с Дафной, конечно же, мог далеко не лучшим образом подействовать на присяжных. Алекс была удивлена тому, с каким бесстрастием она выслушивала все подробности. Дело было на редкость интересным, но она не позволяла себе думать, что Сэм может отправиться в тюрьму. Она даже не разрешала себе вспоминать о том, что когда-то она его любила. Это было бы слишком больно.

После этого к присяжным обратились четыре адвоката. Их выступления были достаточно проникновенными, а речь Филипа показалась Алекс весьма четкой и сильной с точки зрения фактов. В ней подчеркивались произнесенные Сэмом слова о том, что болезнь жены и собственная глупость ослабили его бдительность, заставив его считать вполне приемлемым нечто отвратительное и недопустимое с точки зрения закона. Основным аргументом было то, что он не знал о махинациях своих партнеров. Сознательно он никого не обокрал и не участвовал в происходящем. Короче говоря, он не был их сообщником.