— Мне необходимо бороться также, как необходимо дышать Саванна. Для меня это больше, чем зарабатывание денег. Даже спустя десять лет внутри меня так много тьмы, это как… это мой метод детоксикации.

Она фыркает.

— Мой метод детоксикации, кажется, никогда не работает. В конце я всегда чувствую себя более грязной, чем до этого.

Я пристально смотрю на нее.

— Хочу ли я знать, что это за метод?

— Вероятно, нет, — бормочет она, переводя взгляд на тарелку.

Я с первой попытки смог догадаться и поспорить, что это так.

— В любом случае, скажи мне…

Когда она видит мое выражение лица, она вздыхает, смиряясь.

— Я никогда не занималась сексом по правильным причинам. Это не для разрядки или, — она качает головой, горько смеясь, — не потому, что соитие заставляет чувствовать себя лучше, что звучит смешно, я знаю… Но приятно ощущать себя желанной и важной хотя бы в течение пяти минут. — Она отворачивается в сторону, ее голос становится тише. — Хотя это чувство проходит. Вскоре, как все заканчивается, то становится хуже, чем прежде.

Иисусе.

Я кладу вилку вниз, так как мой аппетит пропал.

— Ты собираешься так поступить со мной?

— Стараюсь не допустить этого.

— Что ж, тебе придется стараться намного усерднее, Саванна. Я не хочу быть для тебя какой-нибудь гребаной аптечкой первой помощи.

Она мгновенно поднимает на меня глаза, и ее лицо становится ожесточенным.

— Хочешь знать, почему я оставила свою работу после трех рабочих дней? Потому что я не хотела больше быть такой девочкой. Я разносила коктейли в стрип-клубе в Уэстморленде. Никого там не волновало моя трудовая книжка или мой диплом об окончании средней школы. Их интересовали только моя упругая задница и сиськи. Когда я видела, как много девушек были вовлечены во… внерабочую деятельность…

— Господи, Саванна.

Я протираю лицо руками, чувствуя тошноту.

Ни для кого не секрет, что большинство стриптизерш подрабатывают на стороне, часто получая больше, чем когда они просто трясут своей задницей на сцене. Я не думал, что Саванна могла быть из тех, кто вешает на себя ценник.

— Я этого не делала, понятно? Но я солгу, если скажу, что не обдумывала это. — Она качает головой, смотря в сторону — Я могла бы заработать больше, лежа на спине, чем за за ночь, вкалывая официанткой, когда пьяные придурки хватали меня за задницу и называли «сладкой штучкой». — Ее глаза встречаются с моими. — Я понимала, что должна покинуть это место до того, как дошла до точки невозврата. Поэтому я уволилась. И дала себе зарок не заниматься сексом. Это было два месяца назад, я вела праведный образ жизни очень неплохо, пока не наткнулась на твой тренажерный зал и не встретила тебя.

— Ты первый человек, которого я хочу просто так, и это пугает меня до чертиков. — Она возится с крышкой от бутылки с водой, хлопая нею по столу. — Деклан, если мы займемся им, и это большое и жирное «если», тогда у нас будет просто секс. Я не завожу отношений.

Ни к чему не обязывающий секс — моя специальность, но только с девушками, которых я не знаю или которые мне безразличны. Саванна — другая. Не думаю, что смогу быть с ней без каких-либо чувств. Возможно, я так запутан в себе, что в итоге она будет вынуждена покинуть меня. Такая мысль должна бы напугать, но этого не происходит. Я предпочел бы получить ничтожную малость, которую она готова мне предложить, чем вообще ничего.

Опустив голову, я запускаю пальцы в мои волосы.

Достаточно ли во мне силы, чтобы нести и ее эмоциональный багаж? Я не уверен. Более важный вопрос: хочу ли я этого?

Я поднимаю голову, встречаясь с этими серыми глазами в обрамлении длинных черных ресниц. Это самые чертовски прекрасные глаза, что я видел, и то, как она смотрит на меня иногда… Блин, я чувствую себя окрыленным.

Мужчина вполне может к этому привыкнуть.

Как-то мой дед сказал мне то, что засело у меня в голове.

Я всегда смеялся над ним за то, что он был под каблуком моей бабушки, и когда я делал это, то всегда получал подзатыльник — за исключением одного раза.

Это было сразу после того, как ей диагностировали рак поджелудочной железы, и я не знал, было ли это просто по привычке, или я реально стал придурком, но я как-то отпустил шутку про моего деда, когда увидел его с моей бабушкой за просмотром безвкусного известного танцевального шоу. Я почувствовал себя бесчувственным идиотом сразу же, как слова слетели с моих губ, и я вздрогнул, ожидая удар, но этого не произошло.

Вместо этого, моя бабушка просто встала со своего места на диване и спросила: «Кто хочет мороженое?» После похлопала меня по плечу, затем наклонилась и поцеловала седую голову деда, сидящего в своем кресле. Его рука потянулась к плечу, накрывая ее хрупкую, покрытую морщинками руку, и он закрыл глаза, словно был поглощен воспоминаниями. Когда бабушка ушла на кухню, он сказал: «Садись, сынок».

Я сел поближе к нему на диване, приготовился к тому, что он сорвется на меня, но он снял свои очки и потер лоб. Он посмотрел на меня и сказал: «Когда-нибудь у тебя это будет. Когда-нибудь, ты встретишь девушку и поймешь, почему я делаю все эти дурацкие вещи для этой женщины». Он указал большим пальцем на кухню, и я повернул голову в ту сторону, наблюдая, как идет исхудавшая бабушка с тремя чашками мороженого.

Качая головой, я снова посмотрел на деда и сказал: «Сомневаюсь, что буду так делать».

Он снова одел свои очки и вздохнул. «Будешь. Ты хороший мальчик, когда вытаскиваешь голову из своей задницы».

Я засмеялся и прикусил губу, думая, что облажался, потому что, казалось, я долго там находился.

«А как я узнаю, что встретил эту волшебную леди, которая заставит меня захотеть отдать свои яйца и перестать быть мужиком? Я буду честен с тобой, не вижу такой вероятности».

Дед фыркнул.

«Это произойдет так быстро, что не будет ни одной гребаной вещи, способной уберечь тебя от этого. Девчонка уложит тебя прямо на задницу, потому что ты не заметишь ее появления, пока не станет слишком поздно. И когда она попадет в твое поле зрения, ты свернешь горы, только чтобы увидеть ее улыбку, и это здорово…» Он испустил долгий свист. «Мальчик, земля не стоит на месте даже когда все плохо…» Он покачал головой. «И даже если весь чертов мир в огне, на самом деле все в порядке, потому что ты еще любишь ее. Даже когда она тебя бесит, ты все еще любишь. Знаешь почему?»

Я покачал головой, вся бравада и юмор исчезли, и он продолжил: «Потому что ты боец, сынок, а она будет главной наградой, ради которой стоит драться».

В то время я не понимал, что это означало. Но как только мой взгляд падает на совершенные розовые губы Саванны, я думаю обо всех нахальных словечках, исходящих из ее рта — как это возбуждает меня и как я с нетерпением хочу услышать, что она говорит.

Эти красивые женские глаза, невинная красота — все это уловка, причем чертовски хорошая. И скрывающийся за всем этим шикарный ротик, который сдерживает меня стоит только приблизиться.

Страх поселяется в моем животе и скрывается глубоко в осознании того, что я начинаю понимать, что именно он имел в виду. Если я хочу от этой девушки большего, чем просто секс, я должен бороться за это.

А я никогда не проигрываю.


Саванна


Я посмотрела на Деклана, который о чем-то глубоко задумался и забыл о еде, пока я заканчивала со своей тарелкой.

— Уже сомневаешься?

Часть меня надеется на это, потому что так хорошая девочка во мне сможет остаться нетронутой. В то же время другая темная сторона моей души мечтает попробовать Деклана Витмора, узнать вкус этой горячей кожи, покрывающей тело мужчины.

Он качает головой.

— Нет обратного пути, Котенок. Мы зашли слишком далеко.

К сожалению, он прав. Допустимый предел пересечен, ничего уже не вернешь.

Закрывая контейнер с едой, он встает и идет к холодильнику, чтобы убрать его, когда я поднимаюсь и просто бросаю свою коробку в мусорное ведро. Я проголодалась и доела все до последней крошки, и когда демонстративно выкидываю пустую тару, на лице Деклана расплывается довольная улыбка.

Я прислоняюсь бедром к столешнице, когда он надвигается на меня, прижимая меня к месту с горящим, но смеющимся взглядом. Он захватывает меня в плен своими руками, располагая их на столешнице рядом со мной, и наклоняется ближе.

— Ты уверена, что способа не вовлечь в игру чувства? Честно говоря, я не думаю, что я смогу.

Моргая, я опускаю глаза на его губы. Его взгляд слишком пристальный, как и обычно, что заставляет меня ощущать вещи, которые я никогда не имела. Вещи, которые мне даже непонятны. Но вместо того, чтобы принять, я заталкиваю их внутрь и скрываю там, где они не смогут причинить мне боль.

— Я всю жизнь не позволяю своим чувствам выйти наружу, Деклан. Не думаю, что пришло время перемен.

Мой голос тихий, но уверенный, и я повторяю эту мантру в своей голове снова и снова.

Его пальцы поднимают мой подбородок, мягко вынуждая мою голову откинуться назад.

— Может быть, уже пора. — Слегка касаясь моей нижней губы подушечкой большого пальца, он вздыхает и убирает руку. — Чересчур много сложностей для первого свидания, не так ли?

Сглатывая, я отвожу взгляд.

— Я угадал?

Я действительно не знаю, но это кажется сложным. А также личным и напряженным. Так можно сказать обо всем, что Деклан Витмор делает и говорит мне.

— Пойдем, — бросает он, отталкиваясь от столешницы.

Деклан берет меня за руку и ведет по коридору в свою спальню. Не успев понять, что он делает, как он подхватывает меня на руки и сразу же шипит сквозь зубы.

— Вот, черт. — Бросая меня на кровать, он морщится и хватается за бок. — А ты тяжелее, чем кажешься.

Я стреляю в него взглядом, когда он взбирается на кровать.

— Я не толстая.

Я бью его по руке, пока он запускает Netflix. (прим.: Netflix — видеосервис с базой фильмов, сериалов и мультфильмов)

— В любом случае, тебе не следовало поднимать меня. Ты болен, — ворчу я и снова бью по руке за его дерзость.

Он смеется и пытается увернуться от моего удара.

— Да, ты права. Мне следует избегать тяжелых нагрузок.

У меня отвисает челюсть, на что он заливается еще громче, ублюдок. Бросая на него убийственный взгляд, я произношу:

— Я пропущу мимо ушей твою реплику, потому что технически ты прав. Тебе следует избегать тяжелых нагрузок, как и физических упражнений. Ты понимаешь, что к чему я веду?

— Что ты будешь сверху, если у нас будет секс?

Я непроизвольно ухмыляюсь.

— Нет, ты, умник. Это означает никакого секса. Вообще.

Если бы я сама смогла еще придерживаться такого решения…

Веселое настроение Деклана исчезает в мгновение ока.

— Ты такая жестокая.

Закатывая глаза, я подпираю голову подушкой.

— Что будем смотреть?

— Ничем не обязывающую романтическую комедию? Это же нормально на свидании, так?

— Что делает это свиданием? Кажется, что мы просто тусуемся.

Он опускается на кровать, ложась рядом со мной.

— Да, но в то же время мы тусуемся с намерениями все прояснить.

Я отвожу взгляд от заглавной панели на экране и смотрю на него.

— Твои намерения и до этого были предельно ясными.

Хмурясь, как бы пребывая в задумчивости, он говорит:

— Ладно, но я заплатил за ужин. Что делает это свиданием. — Он двигается ближе ко мне и накрывает своей рукой мою. — Вдобавок, мы обнимаемся.

Смех вырывается из меня прежде, чем я могу остановить себя.

— Я уверена, что это не считается объятием.

— Я знаю. — Его мизинец цепляет мой. — Но это так будет близко к обнимашкам, насколько ты позволишь мне далеко зайти.

Я ненавижу то, что он всегда прав. Сама суть объятий является для меня чем-то неловким и странным, и, разумеется, я никогда не делала этого раньше. Но откуда ему знать? Как он читает меня так хорошо? И почему одно его прикосновение заставляет меня желать еще тысячу?

Он поворачивается на бок, чтобы лучше видеть меня, и я делаю то же самое. Деклан протягивает ко мне руку и накручивает на свой палец мои волосы, в ответ на что я не могу сдержать улыбку.

— Что происходит между тобой и моими волосами?

Он пожимает свободным плечом.

— Они мягкие и пахнут потрясающе. Все, что я чувствовал на моей подушке, пахло именно так, — говорит он, поднося мои локоны к своему носу, и вдыхает.

Я замираю в ужасе.

— Я забыла постирать твои простыни.

Как я могла забыть о таком? И после всего, что я делала на них каждую одинокую ночь… Влажные пятна могут быть преувеличением, но все остальное — нет. Его кровать видела много любви Саванны к Саванне. Я даже опустила тот факт, что это его кровать и простыни. Я накрываю свое лицо руками, сгорая от стыда. Я могла бы умереть прямо сейчас.