Я моргаю от незваной мысли, и мой мозг, наконец-то, решает включиться.

— О, Боже, прости. Давай я принесу тебе полотенце.

Ну конечно.

Отрывая с места ноги, я обхожу Майка и иду дальше по коридору. Сворачиваю налево в прачечную и распахиваю дверь сушильной машины, останавливая процесс на середине цикла. Надеюсь, полотенца достаточно сухие. Я хватаю одно и бросаю Майку, который последовал за мной внутрь.

— Спасибо, — говорит он, протирая свою бутылку, затем голени.

Я беру одно полотенце для себя и сушу им свои ноги.

— В самом деле, Майк, прости меня. Я должна была смотреть куда иду.

Полотенца, что я взяла, были сухие, так что я выгружаю половину из сушильной машины и бросаю на складной столик.

— Я ударил тебя по голове, так что думаю, это я должен извиниться перед тобой.

Он проводит рукой по своим потным, светлым волосам, с извиняющейся улыбкой. На моих губах появляется усмешка, когда я начинаю складывать полотенца.

— Я слушаю.

Майк подходит ближе, его рот изгибается в дружеской и немного кокетливой форме.

— Что ж, так уж сложилось, что мои лучшие извинения проходят за обедом.

Э-э-э. Ой…

Я открываю рот, но так ничего не говорю. Когда я сильно хмурю брови, он продолжает:

— Прости, что забегаю вперед, но я бы солгал, если бы сказал, что приезжал сюда каждый день в обеденный перерыв только чтобы потренироваться.

Он выглядит немного смущенным, после того как признался в этом, и я в полной растерянности, не знаю, что сказать. Я всегда думала, что Майк был одним из завсегдатаев спортзала. У нас есть несколько постоянных клиентов, которые приходят сюда каждый день. Теперь зная, что у него был скрытый мотив, я в … замешательстве.

Мой ответ будет отрицательным, только как бы его сформулировать.

Покашливание в дверях заставляет мою голову обернуться и увидеть холодный взгляд Деклана. Его стальные глаза устремляются к Майку, задерживаясь на нем, когда тот произносит:

— На одно слово, Саванна.

Черт. На этот раз это именно то, на что это похоже, хотя в мою защиту, я не просила его об этом.

Майк пристально смотрит на меня, казалось бы, не замечая в дверях высокого человека, на лице которого убийственный взгляд, и от которого волнами исходит напряжение. Или у Майка большие яйца, или его полностью не заботит скорая смерть.

Понизив голос, он произносит:

— Подумай об этом, хорошо?

Я могу почувствовать, как взгляд Деклана прожигает во мне дыру, и неохотно киваю Майку, принуждая себя выдать вежливую улыбку, которая получилась тайной.

Майк медленно отступает и обходит Деклана, который заблокировал дверь. После секунды свирепых переглядов с Майком с безмолвным предупреждением разорвать его, Деклан отодвигается в сторону, позволяя ему уйти.

Как только Майк выходит за дверь, Деклан захлопывает ее, закрывая нас в прачечной. Мое сердце подскакивает к горлу, и я стараюсь успокоиться, но не получается.

— Какого хрена он здесь делал? Я имею в виду, помимо того, что клеился к тебе.

Парень скрещивает руки на груди. Это движение заставляет меня опустить глаза на его напряженные мышцы, покрытые татуировками. Сейчас предпочтительнее смотреть ему в глаза, но так я увижу убийственный взгляд, направленный на меня.

Я не сделала ничего плохого, черт побери.

Сжав губы в тонкую линию, я хватаю оставшуюся половину полотенец из сушилки и бросаю их на стол.

— Я налетела на него, когда возвращалась сюда, чтобы взять чистящие средства, и выбила бутылку из его рук. Мне необходимо было дать ему что-то, чем он мог бы вытереться.

— Почему ты не отказала ему?

Обманчиво спокойный вопрос посылает мурашки по моей спине, потому что я слышу едва сдерживаемый гнев, стоящий за этим. Деклан настолько зол, что, предположу, выходит на новый уровень.

Я сглатываю, оказавшись не в состоянии отвечать, и боюсь поднять на него глаза.

— Что?

Его челюсть ходит желваками, а глаза прожигают меня. Взгляд жесткий, но не холодный.

В этом взгляде есть… жар, опаляет меня, когда Деклан выдает из себя:

— Когда он просил тебя об обеде, почему ты не сказала «нет»?

Блин, точно, как долго он стоял там, наблюдая за мной? И он что вообще меня не слушал, когда я говорила ему, что он единственное исключение из моих правил не встречаться с мужчинами? Неужели он считает, что я позволю любому парню залезть мне в трусики лишь потому, что он сам там побывал?

Двери никто не открывал.

Проклятье, во мне нет ничего общедоступного, и если он этого не замечает, то я приклею его задницу обратно к «правилу» вместе со всеми остальными.

Пристально глядя на Деклана, я дергаю со стола полотенце и начинаю его складывать.

— Но я и не сказала «да».

Раздраженно, он качает головой.

— Тебе следовало сказать «нет». В ту же секунду ответ должен был быть «нет».

Подойдя ко мне, он выхватывает полотенце из моих рук и бросает его на стол. Прежде, чем я смогла огрызнуться на него за грубость, он говорит:

— Я не буду делить тебя, Саванна. Не буду.

У меня отвисает челюсть, и его угрожающий вид и ярость прожигают меня насквозь.

— Делить меня? Я не какая-нибудь чертова игрушка-косточка, а ты – не собака! Ты не можешь просто пописать вокруг меня и ожидать, что остальные будут держаться от меня подальше.

Деклан надвигается на меня, пока мой зад не прижимается к краю стола. Положив руки на холодную сталь, он склоняется, и я прогибаюсь назад, чтобы сохранить то маленькое расстояние, оставшееся между нами. Это пространство является жизненно важным. Промежуток между состоянием, где я могу сохранить свою голову ясной, и состоянием, кода я сделаю что-нибудь невероятно глупое, например, поцелую его и потрусь об него всем телом.

Его взгляд совершенно непоколебимый.

— Ты моя. Не сомневайся в этом, котенок.

— Я не принадлежу тебе.

Рада, что мой голос звучит так решительно, потому что себя я так не чувствую. Страсть в его взгляде начинает всерьез увлажнять мои трусики.

— Твое тело говорит иначе, — шепчет он. Из-за грубой интонации в его голосе меня охватывает озноб. Протягивая ко мне руку, он начинает играть с кончиками моих волос, накручивая локон вокруг пальца. — Чье имя ты стонешь, когда кончаешь?

— Господи, — резко выдаю я, отмахиваю его руку назад.

Деклан пристально смотрит на меня.

— Это мое имя ты стонешь, девочка, даже не пытайся отрицать.

Во мне кипит гнев, но за ним кроется что-то еще. Страх.

Он рассчитывает, что я буду … моногамной? Я не позволяла себе заглядывать так далеко вперед, и если быть честной, я не такая. Постоянные сексуальные взаимоотношения — это не то, что я когда-либо практиковала. Я – девушка на одну ночь и королева ошибок на пьяную голову, так что моногамия действительно не приходила ко мне в голову. Так что сейчас, я в бешенстве. И как ни крути, подобное равно отношениям.

— Засунь его, знаешь куда, — говорю я, стиснув зубы, распаляя гнев внутри себя, стараясь испепелить свои страхи, пока от них не останется ничего, кроме пыли.

— Открой свои губки, и я засуну, Котенок. С удовольствием. Я сделаю, блять, все что угодно, чтобы ты захлопнула свой грязный рот прямо сейчас, потому что ты достала меня своими отлупами.

В течение еще нескольких секунд я сохраняю мой гневный взгляд до того, как я перевожу свои глаза на его черную с белым черепом футболку. Я знаю, что это логотипа какой-то группы, но я не могу вспомнить какой. Мои мысли затуманились, когда глаза стали гулять по расписанной коже. Я хочу пройтись пальцами по каждому дюйму его татуировок, пока не запомню каждую кривую, все рисунки и надписи.

Признаться ему в этом? Черт возьми, нет.

— Что если я скажу Майку «да», а? Что тогда? Ты будешь в состоянии отстать от меня? — спрашиваю я, выпячивая подбородок. Я не скажу «да», но не потому, что Деклан сейчас находится в приступе гнева, а потому что Майк не привлекает меня так сильно, как Деклан. Черт, Майк совсем не сравниться с Декланом. И снова, я не готова сообщить ему об этом. Он и без того достаточно самовлюблен. К тому же, мне просто хочется узнать, что он скажет.

К моему удивлению, его рот изгибается в кривой усмешке.

— Вероятно, нет, но Майк точно будет не в состоянии подойти к тебе после того, как я переломаю ему ноги.

Я округляю глаза и толкаю его в грудь. Но он не сдвинулся ни на миллиметр.

— Твоя задница — моя, Котенок, нравится это тебе или нет. И если ты не готова признать это прямо сейчас, что ж, отлично, тогда жди и смотри.

Он наклоняется, неторопливо проводя своим носом по моему подбородку, после целуя чувствительную область под моим ухом. Мое дыхание останавливается, когда я закрываю глаза, и за моими плотно закрытыми веками вспыхивают огоньки. В моем мозгу задействован каждый нейрон, не позволяющий вырваться из его ласк и удерживающий на месте стремительно приближающийся оргазм, в то время, когда все, чего я хочу — это наклониться к Деклану и потереться щекой напротив его, как кошка в период течки.

Та моя мысль отступает, когда его язык начинает дразнить мочку уха, прежде чем его горячий рот окутывает ее. В интимных местах вспыхивает покалывание, и колени слабеют. Его зубы кусают мое ушко, его щетина царапает щеку, и я сжимаю крепче глаза, представляя его грешный язык и грубую щетину между своих бедер, когда буду объезжать прекрасное лицо.

Я чувствую горячее дыхание на своей коже, когда он шепчет:

— Я собираюсь трахнуть тебя так жестко, так тщательно, что ты никогда не позволишь кому-либо еще быть внутри тебя. А знаешь почему?

Дрожа, мне как-то удается качнуть головой.

Его губы касаются раковины моего уха.

— Потому что никто не сможет заставить тебя кончить так интенсивно, как я.

Он оставляет легкий поцелуй на моей щеке и отклоняется назад, и глаза темно-зеленого цвета прожигают меня насквозь. Убирая прядь волос с моего лица, он просто говорит:

— Я погублю тебя.

Это не угроза, это вкусное обещание, которое заставляет меня сжаться в ожидании, и я не сомневаюсь, что он, в полном смысле этого слова, уничтожит меня.

Боже мой, если он может говорить такое вне спальни…

Я сглатываю, мои глаза замирают на грозном черепе футболки, потом переходят к татуированной коже и возвращаются к его приоткрытым глазам.

— А если взамен я попрошу стать твоей и быть единственной?

На его лице появляется легкая улыбка.

— Тебе не нужно просить меня об этом, Котенок. Твои ноги — единственные, между которыми мне хочется быть.

Господи, мне понадобится холодный душ после этого.

Я борюсь с желанием потерять себя, и сосредотачиваюсь на том, чтобы не превратиться в большую лужу у его ног. Но меня не спасти, стоит ему только шепнуть мне на ушко пару слов и оставить несколько, относительно, целомудренных поцелуев, и вот я, готова войти в ядерный реактор.

Я даже не уверена, что хочу знать, что он может сделать своими бедрами и надлежащим использованием языка. Мой бедный организм, вероятно, не выдержит.

Пальцы Деклана оставляют след на внутренней стороне моего бедра, заставляя сжаться мои внутренности, и я сглатываю.

— Так ты позволишь мне оказаться между ними? — Его губы касаются моих, когда он шепчет: — Думаю, мне необходимо напомнить тебе, кому ты принадлежишь.

Мой рот открывается, но я не уверена из-за чего именно: из-за последнего идиотского комментария, или из-за того, что он только усилил желание, поднеся руки к шортам. По-видимому, сразу оба варианта оставили меня бессловесной.

Он продолжает гладить меня сквозь джинсовую ткань, и внизу живота собирается боль. Я прилагаю усилия, чтобы ответить, но все, на что я способна — это втянуть воздух. Звучит не обнадеживающе.

Деклан скользит рукой внутрь моих шорт, прямо в трусики и влажным складочкам. Почувствовав, что я намокла, его рот дергается в дерзкой усмешке, и он кружит над клитором, а мои проклятые предательские руки сжимают в кулак его футболку, а дыхание останавливается.

— Твое тело реагирует так, будто оно мое.

Его волосы щекочут мой лоб, когда его язык дразнит мою нижнюю губу. Я не могу ничего с собой поделать и встречаю его губы своими, и как только я открываюсь, словно электрический разряд проносится меду нами. Деклан стонет и накрывает мои губы своими. Они одновременно неутомимы и мягки, и когда наши рты начинают греховную борьбу за власть, он вынимает свои руки из моих шорт и поднимает меня на край стола.