Я мгновенно обрушиваю свой рот на ее грудь, пробуя на вкус соль и воду на ее коже. Она стонет и зарывает пальцы в мои влажные волосы, потянув их, пока я дразню ее. Я болезненно тверд и все еще в недоумении, как мы пришли к тому, что оказались в душе. Так что пока я в состоянии рационально мыслить, я убираю свои губы от ее груди и прислоняю голову к ее плечу.

— Я все еще зол на тебя.

Мой голос ничего более чем хриплый шепот, когда я прижимаюсь к ее бедрам. Я боюсь отпустить ее, боюсь, что она может изменить свое решение и в любую секунду уйти от меня.

— Я знаю, — шепчет она, скользя пальцами по моим волосам.

Выпрямляясь, я смотрю на нее сверху вниз.

— Но это ничего не меняет, верно?

Это не совсем вопрос, с тех пор, как я уже знаю ответ на него.

— Ты собираешься дальше упорствовать.

Она опускает взгляд, и мое сердце падает вместе с этим.

— Я не хочу, чтобы мы боролись, — говорит она.

Я тоже. Но она чертовски задевает меня, я не уверен, что могу делать вид, что все в порядке. Не тогда, когда рана еще свежа.

Эти мысли посылают вспышку боли сквозь меня и заставляют вылететь следующим словам.

— Тогда чего ты хочешь? Почему ты пришла сюда?

Я наклоняюсь, пока мой рот не касается ее уха.

— Только потрахаться?

Мои пальцы тянутся вверх по внутренней поверхности ее бедер, пока не раздвигают ее складки и не начинают поглаживать клитор.

— Это все, что я значу для тебя? Просто хороший трах?

Она стонет, когда я проталкиваю два пальца в ее киску.

— Я никогда не говорила, что ты хорош.

Ее язвительное замечание заставляет меня отодвинуться назад, и неодобрительно покачать головой. Ее и чертов ротик… я ненавижу, потому что люблю.

— Я заставлю тебя заплатить за это.

Она открывает свой рот, не сомневаюсь, чтобы бросить свою какую-нибудь остроумную реплику, когда я подхватываю ее под колени и поднимаю наверх.

Боль простреливает по мои ребра и растекается по мышцам, но ничто меня сейчас не остановит.

Ничто. Даже чертов апокалипсис.

Саванна визжит и обвивает мою шею руками, когда я прислоняю ее к стене. Мой член скользит сквозь ее готовые складки, влажные от возбуждения, пока головка не начинает вклиниваться в ее вход. Она качает своими бедрами, пытаясь заставить меня двигаться дальше.

Я выплескиваю ругательства и обрушиваю свой рот на ее, целуя, неистово посасывая губы, зубы и язык девушки.

Мои бедра, кажется, начинают двигаться по собственному желанию, и довольно скоро я проникаю внутрь на узкий, горячий, влажный дюйм — мучительный дюйм. Вероятно, мне следовало бы побеспокоиться, что я не надел презерватив, но я не могу, не тогда, когда это так желанно. И Саванна не останавливает меня, так что, если она не беспокоится, то почему должен я?

Вырываясь из ее рта, я прячу лицо в складке ее шеи. Мои глаза закрыты, когда я медленно вхожу и выхожу из нее, смакуя ощущение кожи на коже. Это восхитительно — намного лучше, чем можно представить.

Эмоции возрастают в моей груди, заполняя ее. Такое чувство, что я не могу дышать и медленно умираю, но я слишком эгоистичен, чтобы меня это волновало. Не ускользает от меня и то, что причиной таких удивительных ощущений является не отсутствие латекса, а сама Саванна. Я себя так прекрасно не чувствовал ни с кем другим. Это она, та кто делает момент потрясающим, и эта моя любовь к ней оставит меня опустошенным, когда все будет кончено.

Да, верно, я люблю ее. Больше чем я когда-либо думал возможно любить другого человека.

Я знаю, знаю. Каким придурком я был, верно?

Истинным, я полагаю. Врожденное чувство самосохранения, кажется, не работает рядом с ней.

Волна гнева и негодования прокатывается через меня, заставляя сильнее сжать пальцы на ее бедрах, когда я начинаю жестче вколачиваться в нее. Она полностью обвила меня вокруг своего красивого, безразличного пальца и знает об этом. Ее это ни хрена не волнует. Секс – это все, чего она хочет от меня, и я дам ей то, зачем она пришла сюда.

Руки Саванны сильнее затягиваются вокруг моей шеи, в результате чего ее грудь оказывается напротив моей. Своей щекой она касается моей, ее дыхание щекочет мое ухо.

— О, боже, Деклан.

Она с таким трепетом произносит мое имя, пробивая лед, сформировавшийся вокруг сердца, смягчая меня на мгновение. Ну почему она пришла и так произнесла мое имя? Будто отвечает каждой сводящей внутренности крохе любви, которую я чувствую. Она не была близка к идее чего-то большего, чем просто секс со мной, так какого черта?

В какую игру она играет?

Между водой, льющейся на нас, захвата ее тугих стенок, обволакивающих меня, и поцелуем мягких губ на моей скуле, я вот-вот взорвусь. Мои мышцы напрягаются, посылая больше боли через мои уже ноющие бока. Я вытаскиваю член, игнорируя ее крики не останавливаться. Горячая струя выплескивается на нашу кожу, и я стону, положа голову ей на плечо.

Мой член дергается между нами, и мои ноги становятся шаткими. Я осторожно опускаю ее вниз и ставлю под душ, смывая все следы этого маленького союза. Когда я заканчиваю, то отодвигаю шторку и выхожу, оборачивая полотенце вокруг талии.

Озадаченная моим поступком, Саванна глазеет на меня, находясь под струями работающего душа.

— Подожди, это все? Ты кончил? Что насчет меня?

Я пожимаю плечами и открываю ванную дверь, даже при том, что меня убивает то, что оставляю ее неудовлетворенной.

— Я же сказал тебе, что ты заплатишь. Может, в следующий раз ты будешь держать свой острый язычок за зубами.

Я уже был в дверном проеме моей комнаты, когда она кричит:

— Ты козел!


Глава 15


Саванна


— Хорошо, подожди, так ты и Деклан… — Мейси поворачивается ко мне лицом, сузив свои глаза цвета растопленного шоколада и складывая ноги на диване. — Соседи? — спрашивает она, хватая свою пинту с Chunky Monkey (прим.: название мороженого марки Ben & Jerry's Homemade) с журнального столика.

Глядя вниз на свою недоеденную порцию Cherry Garcia (прим.: название мороженого марки Ben & Jerry's Homemade), я качаю головой и зачерпываю себе еще одну большую дозу единственной терапии, которую могу себе позволить. Не совсем «соседи», но лучше так, чем правда о том, что я жила в своей машине, пока Деклан не пригласил меня к себе.

Мейси может быть другом, но я пока не готова делиться с кем-либо этой маленькой пикантной новостью. У меня все еще есть моя гордость, черт ее возьми, даже если я уже проглотила две пинты самого прекрасного Ben & Jerry’s.

— И вы спали друг с другом, — говорит она, подтверждая то, что я только что поведала ей.

Я съеживаюсь и киваю снова, бубня: «дважды», — будто это в порядке вещей, как сделать что-то незначительное.

Мейси усмехается, вытаскивает свою ложку изо рта и указывает нею на меня.

— Ты помешана на нем, знаешь об этом?

Со стоном кладу мороженое на столик Мейси. Внезапно мне как-то стало нехорошо.

— Не пойми меня неправильно, малышка, он чертовски горяч, — говорит она, посмеиваясь.

Это ласковое обращение заставляет меня улыбнуться, несмотря на мой мини-кризис. Мне действительно нравится в последнее время тусоваться с Мейси. Она чертовски классная и ужасно смешная. Кто бы мог подумать?

— Я бы многое отдала за шанс включить его в O-Town (прим.: американская мальчишеская группа), но я не та, кто сможет жить с парнем-соседом. — Она качает головой, заставляя прыгать свои кудрявые завитки. — Какого черта вы, ребят, думали? Никогда не перепихивайся с соседом по комнате. Это правило жизни 101.

Что ж, видимо, я не получила кодекс законов для сожителей. Сама виновата. Я вздыхаю и откидываюсь назад на плюшевые бледно-синие диванные подушки.

— Что я делаю? Он становится такой сволочью, когда дело касается боев.

Вообще-то, это не так. Быть сволочью означает быть плохим, но он не такой. Он никто, потому что избегает меня.

Деклан поменял местами наше рабочее расписание, так как не может сейчас тренироваться, и теперь я открываю зал, а он закрывает. Сейчас я ухожу до того, как он встает, и ждет, пока я не засну, прежде чем прийти домой. Единственное время, когда мы видимся — это тренировки сразу после моей смены, но даже тогда он обычно скрывается в своем кабинете.

Будто он накапливает всю свою работу на то время, пока я тренируюсь, поэтому не может отвлечься.

Стук во входную дверь Мейси заставляет меня подпрыгнуть.

— Ах, «соседка» из ада, — говорит она, произнося с такой любовью.

Дверь открывается и появляется клубок из запутанных конечностей, перемещаемых рук и ищущих языков. Келси каким-то образом удается заметить нас, она отворачивается от парня, пытающегося съесть её лицо. Светло-карие глаза девушки расширяются, когда пальцы парня хватаются за узел коротких каштановых волос, пытаясь заставить ее возобновить пошлейшие в мире сеансы засосов.

— Ой, — произносит она. — Ты дома.

Иисус, либо этого чувака не волнует, что здесь зрители, либо у него серьезный случай тоннельного зрения. Под «тоннелем» я подразумеваю вагину Келси, потому что около двух секунд назад он стал расстегивать ее штаны прямо перед нами.

Мейси посылает им натянутую улыбку.

— Простите. Думаю, похоже, что вам придется повеселиться в своей комнате сегодня вечером.

Парень улыбается и поднимает на руки Келси, которая визжит. Она оборачивает ноги вокруг его талии, и он говорит:

— Если мы зайдем так далеко, — и он выходит из гостиной в сторону коридора. Спустя мгновение, дверь с грохотом закрывается и раздаются лишь приглушенные звуки хихиканья.

Мейси прочищает свое горло и вновь зарывает ложку в растаявшее мороженое.

— Прости за это. Они пока не научились вести себя в обществе.

— Боже, а ты не шутила насчет нее.

Она ухмыляется.

— Ни хрена. Совет — никогда не ищи соседа в газете.

Девушка надувает щеки и медленно выпускает воздух. Крутя ложку в вязкой смеси, она понижает голос и продолжает:

— Отчасти я им завидую.

Я фыркаю и хватаю свое мороженое с журнального столика.

— Что, ты тоже хочешь заняться сексом в общественном месте?

— Нет, — многозначительно отвечает она, сжимая свои губы, чтобы сдержать улыбку. — Но это так здорово кем-то страстно увлечься. Потеряться в ком-то, кем ты обладаешь, прямо здесь и сейчас, даже если здесь нет кровати. — Она хмурится и убирает сладость на столик. — Я никогда не испытывала подобную страсть к кому-либо.

Язвительная, циничная часть меня хочет закатить глаза и сказать Мейси, что страсть слишком переоценена, но это не так. Она заставляет чувствовать тебя живой так, как ничто другое.

Я зубами кусаю губы, когда смотрю на розовый беспорядок внутри моего контейнера с мороженым Ben & Jerry’s, вспоминая спонтанный горячий секс в машине с Декланом. Тогда нас ничто не волновало. Мы даже не убедились, что за нами никто не наблюдает.

Как столь безумное притяжение может остыть за две недели?! Еще раз доказывает, что я была права. Ничто не вечно.

Но, несомненно, в то же время — это весело.

Мейси качает головой, будто согласна.

— Так Деклан – сволочь, да? Он что-то сказал тебе по поводу боя?

Я пожимаю плечами и ставлю контейнер рядом с мороженым Мейси, затем вытираю руки о трико для йоги.

— Не делать этого.

— И что? Он не сказал почему?

— Он боится, что я получу травмы.

Мейси приподнимает бровь и смотрит в сторону. Ее выражение лица говорит: «Ну, разумеется, ты получишь» и это так ясно видно, как если бы она сказала вслух.

Я хмурюсь и возвращаюсь к экрану телевизора, на котором поезд терпит крушение.

— Это не помогает, Мейси.

— Прости, просто… Ты уверена, что хочешь драться? Есть более легкий способ заработать на обучение.

Я бросаю взгляд в ее сторону.

— Ты действительно хочешь поговорить со мной о приеме на дерьмовую работу, где можно заработать быстрые наличные?

Мейси повезло. У нее родители, которые заботятся о ней и могут позволить заплатить за ее обучение и учебные материалы. Она только покрывает половину аренды и коммунальных услуг, которые почти ничего не стоят. О таких вещах, как машина, телефон и страховка заботятся мама и папа.

И пока ее родители не захотят удочерить меня, или пока не решусь продать почку, я не увижу других вариантов заработать столько денег, сколько мне необходимо.

— Сучка.

Я смотрю на Мейси, видя ее усмешку на лице. Только ей могло прийти в голову, что это ласковое обращение.