Хотя Пола считала эту самую свою любимую комнату в доме своим единоличным владением, местом, где она может уединиться и никто ее не потревожит, в последнее время ее стали все активнее использовать для других целей. Она часто заставала здесь Джима с книгой, и многие их гости как-то сами собой тяготели к ней. На самом деле это был зимний сад, какие обычно строились при викторианских особняках во второй половине девятнадцатого века, после того, как Джозеф Пэкстон впервые применил железный каркас для строительства стеклянных оранжерей. Пола считала, что большая оранжерея, как и сад вокруг дома, – это одно из немногих достоинств Лонг Медоу. Оранжерея была построена в готическом стиле. Пола заполнила ее тропическими вечнозелеными растениями, карликовыми деревьями и экзотическими орхидеями, и, кроме того, в ней было несколько видов невысоких кустарников с яркими цветами. Ковер цвета темно-зеленой еловой хвои и ткань, которую она выбрала для обивки плетеной мебели – бело-зеленая, с изображением плюща, и столики вдоль стен создавали атмосферу прохлады и покоя, и зимний сад словно перетекал в сад настоящий, расположенный за стеклянными стенами. После того как Пола заново отделала весь дом, благодаря оранжерее у них появилась еще одна гостиная, а у Полы – кабинет, где она могла работать, отдыхая душой в саду, который растет круглый год.

Резкий звонок телефона заставил ее вернуться к письменному столу. Подняв трубку, она громко сказала:

– Алло!

– Как поживает молодая мама? – спросила Миранда О'Нил своим звонким мелодичным голосом.

– Хорошо, Мерри. А как ты, прелесть моя?

– Если по правде, то силы мои на исходе. Я сегодня трудилась не покладая рук. И почти весь вчерашний день тоже провела в конторе, разрабатывая свою идею о салонах «Харт» в наших гостиницах. Мне кажется, я готова предложить кое-какие планы, на мой взгляд, вполне реальные. Хочу завтра показать их отцу, а потом мы могли бы встретиться с тобой для их обсуждения в середине недели, если у тебя найдется время.

– Конечно, найдется. Должна тебе сказать, ты работаешь очень быстро и усердно.

– Благодарю! Когда я поговорила с тетей Эммой в субботу, она приняла мою идею с воодушевлением, поэтому мне не хотелось терять время попусту. Как всегда говорит твоя бабушка, время – деньги. Кроме того, если мы будем это делать, то место для салонов должно быть предусмотрено в новых архитектурных планах, а над ними уже вот-вот начнут работу.

– Я понимаю, что фактор времени играет здесь немалую роль из-за вашей программы строительства и перепланировки, Мерри. Так что давай встретимся в среду. Может быть, часа в два?

– Отлично, это мне подходит. В моей конторе, ладно? – Потом в трубке послышался сдавленный смешок, и Миранда сказала: – А что ты скажешь про то, что тетя Эмма отправляется в кругосветное путешествие с нашим дедом? Сногсшибательная новость! У нас дома все потрясены!

– У нас тоже… Им обоим будет полезно.

– Видела бы ты деда сегодня! Я едва поверила своим глазам, когда он с утра пораньше, заявился в контору, куда уж давным-давно не заглядывал, – и такой сияющий! Сидит за своим столом, звонит по разным телефонам, развивает бурную деятельность и почти доводит до нервного припадка свою бедную старую секретаршу. И все время повторяет ей: «Первый класс, только первый класс – всегда и всюду, Герти! Это должно быть первоклассное путешествие». То, что тетя Эмма согласилась поехать с ним, придало ему сил. Правда, у него их и раньше хватало, – ведь ты же знаешь, он всегда такой энергичный и напористый. Ты не представляешь, он на меня здорово разозлился, когда я упомянула про эту свою идею с салонами «Харт». Он буквально зарычал на меня – кричал, чтобы я не смела впутывать Эмму в это дело, что он не хочет, чтобы мои пустячные дела хоть на йоту помешали осуществлению его плана. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы его утихомирить.

– Как же тебе это все-таки удалось? – спросила Пола, тихонько посмеиваясь и пытаясь представить себе, каков был Блэки в ярости, что было нелегко.

– Когда мне все-таки удалось вставить словечко, я сказала, что тетя Эмма не имеет к этой идее никакого отношения, что этим занимаешься ты и что мы прекрасно можем справиться без них обоих. Тогда он просиял и сказал, что я – его дорогая умница-разумница, но на всякий случай посоветовал мне в ближайшие несколько дней не очень путаться у него под ногами, потому что он очень занят и у него куча забот. Можно подумать, они отправляются в свадебное путешествие!

– Ну, свадебное не свадебное, а ведь кольцо-то он ей все-таки подарил, Мерри.

– Ужасно трогательно. Они такие милые и славные старички, правда?

Пола рассмеялась во весь голос.

– Ну, я бы, пожалуй, не стала называть мою бабушку и твоего деда «милыми старичками». Блэки и Эмму, по-моему, скорее можно сравнить с фейерверком. И не ты ли мне на днях сказала, что, когда они собираются вдвоем, они просто неисправимы, – напомнила Пола Миранде.

Мерри рассмеялась вместе с Полой, потому что не рассмеяться было просто невозможно.

– Да, это так, говорила. Кстати, раз зашла речь о тете Эмме, не знаю, что купить ей в подарок к восьмидесятилетию. Уже давно ломаю голову над этим. Не подскажешь что-нибудь?

– Ты смеешься! Мы все ломаем голову над тем же. Сегодня мы обсуждали это за обедом с мамой и отцом. И еще Эмили хочет, чтобы я придумала, что она может подарить. А я, честное слово, в такой же растерянности, как и все вы!

– Ну ладно, подумаем еще, а в среду снова обсудим, – сказала Мерри. – Извини, Пола, я сейчас должна идти. Меня ждет отец. Нам нужно вместе взглянуть на те заготовки, которые я сделала для информационного сообщения о покупке гостиницы в Нью-Йорке. Господи, как я надеюсь, что ему понравится хотя бы один из вариантов. Иначе мне придется сидеть за письменным столом, не поднимая головы, до полуночи. Не то чтобы это было очень уж непривычно… – проворчала Миранда. – Я в последнее время только и делаю что работаю – настоящая рабочая лошадь. Не удивительно, что у меня нет никакой личной жизни.

– Я только что посоветовала Эмили не увлекаться и не перерабатывать в «Дженрет». Тебе тоже надо знать меру, Мерри, – заботливо предостерегла Пола.

– Кто бы говорил, – усмехнулась Миранда.

Глава 17

Оранжерея выходила прямо в большую прихожую с мраморным полом, поэтому Пола услышала шаги Джима, как только он вошел в дом.

Они встретились в центре комнаты. Он поздоровался, прикоснулся губами к ее щеке и, не говоря больше ни слова, опустился в кресло.

Пола осталась стоять рядом, удивленно глядя на мужа. Его голос прозвучал так равнодушно, а поцелуй был таким сухим, что она поняла, что Джим не в себе.

– Что-нибудь случилось, Джим?

– Просто устал, – сказал он, улыбаясь той безразличной и ничего не выражающей улыбкой, которая в последнее время стала ей так знакома. – На дороге к Хэрроугейту была авария, скопилось много машин, пришлось ехать очень медленно. Тянулись еле-еле, несколько миль просто ползли. Страшно утомительно… совсем нет сил.

– Ужасно. Мне очень жаль. Только этого тебе сегодня не хватало. Хочешь выпить? – предложила она. Его ответ не совсем ее удовлетворил, но она решила по крайней мере сейчас, не проявлять настойчивость.

– Отличная мысль! – воскликнул он, немного приободряясь. – Спасибо. Я думаю, джин с тоником – это как раз то, что мне нужно.

– Сейчас принесу немного льда.

– Позвони Мэг. Она может принести. – Он нахмурился. – Я надеюсь, звонок работает? Не испортился снова?

– Нет, но будет быстрее, если я схожу сама.

– Мне не понятно, зачем мы держим прислугу, – сказал он с некоторым раздражением, поднимая голову и глядя на нее своими серо-голубыми глазами.

Она тоже посмотрела на него и почувствовала в голосе и поведении мужа недовольство, но ответила ровно и спокойно:

– Она сейчас очень занята, и вообще, бабушка приучила нас обходиться без прислуги, если нужно, – я тебе уже много раз рассказывала.

Не дожидаясь ответа, она вышла в прихожую, но за спиной все же услышала его недовольный вздох. «Может быть, и вправду все дело в усталости, у него был трудный день в редакции, потом эта пробка на дороге, к тому же сумасшедший уик-энд», – думала Пола, пытаясь убедить себя, что его непонятное поведение действительно объясняется этими причинами. Он обычно не был подвержен дурному настроению, а если это и бывало – то совсем не так, как сейчас. «Расслабься, – приказала она себе. – Его дурное настроение ничего не значит. Сейчас выпьет немного – и придет в себя».

– Миссис Фарли, достаточно бутербродов? – Оторвавшись от работы, Мэг кивнула на серебряный поднос.

– Да, по-моему, уже хватит. И выглядят они очень аппетитно. Спасибо. Будь добра, положи, пожалуйста, лед в ведерко.

Неся ведерко со льдом, Пола вернулась в оранжерею. Пока ее не было, Джим встал с кресла и сейчас стоял, глядя в сад. Он стоял боком к ней, тем не менее она не могла ошибиться: его губы были угрюмо сжаты, а когда он повернулся к ней, то смотрел словно мимо нее.

Ее так и подмывало расспросить мужа, но она сдержала себя и направилась к одному из столиков у стеньг, на котором стояли бутылки и поднос со стаканами. Наливая для него джин с тоником, она спросила, не оборачиваясь:

– Я думаю, мы можем предложить гостям выпить здесь – или ты предпочитаешь в гостиной?

– Все равно, где хочешь, – ответил он, не проявляя никакого интереса.

Стараясь, чтобы голос ее звучал ровно, как обычно, Пола продолжала:

– Где же ты, в конце концов, заказал столик, Джим? В Грэнби?

– Да, я сделал заказ на половину девятого. Энтони звонил мне сегодня и сказал, что они никак не могут быть у нас раньше чем в четверть восьмого. Так что у нас есть еще часок – можно отдохнуть и расслабиться.

Она чувствовала, что ее тревога растет. Он действительно ведет себя странно – это ясно, как божий день. Пола подумала, что, может быть, он еще не забыл об их вчерашней ссоре, возможно, все еще обижен. Но почему? Ведь он добился своего. К тому же они за завтраком нормально разговаривали, он был приветлив. Она решила все-таки разобраться, что же беспокоит мужа. И еще она решила выпить водки с тоником, хотя почти никогда не пила крепких напитков.

Потягивая джин с тоником, Джим заметно повеселел. Он зажег сигарету и спросил:

– С кем-нибудь говорила сегодня?

– С Эмили и Мерри О'Нил. Ну, и с бабушкой, конечно. Она позвонила мне утром, сразу же после того, как ты ушел на работу. Сказала, что уезжает в Лондон на несколько дней. – Пола смотрела на него в упор. Потом собралась с духом и спросила: – Джим, почему мы говорим о ничего не значащих вещах, когда ты явно чем-то огорчен? Я же вижу – что-то случилось. Пожалуйста, дорогой, скажи мне, в чем дело?

Он молчал.

Она наклонилась к нему и не отрываясь смотрела ему прямо в глаза.

– Послушай, я хочу знать, что тебя тревожит, – настойчиво повторила она.

– Вряд ли есть смысл оттягивать… У меня сегодня был не очень приятный разговор с Уинстоном и…

– И это все? У тебя и раньше бывали стычки с ним, и все утрясалось, и эта тоже…

– Я заявил, что ухожу с поста директора-распорядителя компании, – безучастно объявил Джим.

Она смотрела на мужа, не понимая, что он говорит, и не в состоянии вымолвить ни слова. Медленным движением она поставила свой стакан на столик и нахмурилась, ее темные брови сошлись на переносице.

– Уходишь?

– Ну да, только с поста директора-распорядителя, – добавил он, поясняя. – С сегодняшнего дня.

Пола застыла, словно громом пораженная. Наконец дар речи вернулся к ней, и она спросила немного осипшим от неожиданности голосом:

– Но почему? И почему ты ничего не сказал мне? Почему не сказал, что собираешься так поступить? Я просто не понимаю… – Она не закончила фразу, напряжение сквозило даже в ее позе.

– Дело в том, что обсуждать было нечего. Видишь ли, я не собирался уходить до тех пор, пока этого не сделал.

– Джим, это же просто смешно, – улыбаясь, сказала она. – Только потому, что ты немного повздорил с Уинстоном, тебе совсем не обязательно предпринимать такие решительные шаги… В конце концов, ты же знаешь, последнее слово – за бабушкой. Она когда-то назначила тебя, она же тебя немедленно восстановит. Послушай, она разберется с Уинстоном, поправит его. Я поговорю с ней завтра же, первым делом позвоню ей утром. – Пола одобряюще улыбнулась ему, но улыбка замерла на ее губах, когда она увидела руку, словно останавливающую ее.

– Боюсь, ты неправильно меня поняла. Если ты думаешь, что Уинстон заставил меня уйти, ты ошибаешься. Ничего подобного. Я поступил так по своей доброй воле. Я этого хотел, и довольно сильно, хотя должен со всей откровенностью признать, что не сознавал этого до тех пор, пока все не произошло. Поэтому я совсем не хочу, чтобы меня восстанавливали в этой должности.