– Даже самые приятные люди порой убивают, – спокойным голосом прервала Эмили, – если жизнь загоняет их в угол. Например, преступления, совершенные в состоянии аффекта.

– Мы должны исходить из того, что Энтони невиновен! В конце концов, так гласит закон – любой человек невиновен, пока не доказано обратное.

– Пожалуйста, не думай, что я считаю, будто он ее убил. Я просто рассуждаю. Если откровенно, то я склонна придерживаться твоей версии о самоубийстве. Однако я надеюсь, что она не покончила с собой. Представляешь, какое тяжелое бремя ляжет в таком случае на Салли и Энтони – жить с мыслью, что Мин ушла из жизни из-за них.

– Да, для них такое известие стало бы ужасным ударом. – Глаза Полы потемнели от беспокойства Она бросила взгляд на часы. – Хоть бы мама перезвонила. Надеюсь, у нее не возникнет проблем с билетами в Ирландию.

Эмили тоже посмотрела на часы:

– Прошло всего пятнадцать минут, Пола. Наберись терпения. А пока давай еще раз посмотрим твой список первоочередных действий и продумаем дальнейший план.

– Отлично, – ответила Пола, зная, что, только занявшись делом, можно унять гнетущее чувство беспокойства. Она взяла блокнот и начала читать: – «Первое. Отправить маму в Ирландию как можно скорее, чтобы она там держала оборону». К этому мы уже приступили, так что… – Пола поставила галочку. – «Второе. Отец должен сегодня между девятью и десятью вечера позвонить Филипу в Кунэмбл и предупредить его». Не дай Бог, бабушка узнает обо всем из газет. Папа понимает, что должен сделать это сразу же, как он посадит маму на самолет. – Она пометила второй пункт и продолжала читать. – «Третье. Заткнуть глотку газетам». Я позвоню Сэму Феллоузу из йоркширской «Морнинг газетт» и Питу Смайту из нашей вечерней газеты. Я не могу ручаться за национальную прессу, но уж точно прослежу, чтобы наши собственные газеты не напечатали об этом деле ни одной строчки. «Четвертое. Поговорить с Генри Россистером о защите». Возможно, нам придется послать туда Джона Кроуфорда. В качестве семейного адвоката он в случае необходимости сможет представлять в суде Энтони. «Пятое. Связаться с Уинстоном или Джимом, или с ними обоими, чтобы ввести их в курс дела». – Она оторвала глаза от бумаги. – Может, последний звонок ты возьмешь на себя, Эмили? Но не раньше, чем мы все возьмем под свой контроль. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из них сюда прилетел. «Шестое. Позвонить Эдвине, успокоить ее и поговорить с Энтони. Рассказать ему о наших действиях. Седьмое. Найти Салли Харт». Этим ты тоже можешь заняться.

– Хорошо. – Через открытую дверь оранжереи Эмили посмотрела на стоявший в холле телефон. – Думаю, тебе лучше работать здесь, за своим столом, а я воспользуюсь телефоном в холле. Так мы сможем видеть друг друга и разговаривать в перерывах между звонками.

– Отличная мысль. Послушай, я, пожалуй, переговорю сейчас с Феллоузом и сразу решу один вопрос.

– А я начну разыскивать Салли. Она сказала тебе в четверг, где именно в Озерном Краю она собирается остановиться?

– Нет, и я не сообразила спросить, но дядя Рэндольф должен знать. Не говори пока ни слова о случившемся, – предупредила Пола.

Когда Эмили выбежала из оранжереи, Пола набрала номер личного телефона редактора йоркширской «Морнинг газетт». Он поднял трубку после второго гудка, и Пола быстро прервала обмен обычными любезностями.

– Сэм, я звоню тебе в связи с делом, касающимся нашей семьи. С моим кузеном, герцогом Дунвейл, произошла ужасная трагедия. Его жена утонула в озере в его ирландском поместье.

– О, действительно ужасно, – ответил Феллоуз. – Я немедленно засажу писать некролог одного из моих лучших журналистов.

– Нет, нет, Сэм. Я именно потому и звоню, чтобы сказать тебе, что не желаю никаких заметок на эту тему. Не сомневаюсь, что уже сегодня или завтра телетайпы передадут информацию о ее смерти. В любом случае я хочу замолчать случившееся. И никаких некрологов тоже.

– Но почему? – возмутился он. – Если пойдет информация с телетайпов, вся национальная пресса что-нибудь да напишет. Мы окажемся в идиотском положении, если ни словом…

– Сэм, – ровным голосом перебила его Пола. – Тебе пора бы уже знать, что Эмма Харт не желает читать ничего – абсолютно ничего – о своей семье в своих же газетах.

– Я знаю, – отрезал он. – Но сейчас совсем иная ситуация. Как мы станем выглядеть, если все газеты, кроме нас, напишут о случившемся? Что мы тогда за издание? Я однозначно против сокрытия информации.

– Тогда ты, наверное, работаешь не в той газете, Сэм. Потому что, уж поверь мне, Эмма Харт устанавливает здесь правила игры, и тебе лучше принять их.

– Я намерен позвонить Джиму и Уинстону в Канаду. Именно они определяют политику газет, и мне кажется, только им следует принимать решение о том, что мы печатаем, а что – нет.

– В их отсутствие и в отсутствие моей бабушки решение принимаю я, и только я. Я сказала тебе, что делать. Никаких статей. Никаких некрологов.

– Ну, вам виднее, – сказал он с плохо скрываемым раздражением.

– Да, мне виднее.

Пола, пылая гневом, повесила трубку. Потом пододвинула поближе записную книжку и уже собралась набирать номер Пита Смайта, когда Эмили сбежала к ней по ступенькам. Пола повернулась к ней навстречу на вращающемся стуле.

– Ты говорила с моей матерью?

– Да, или точнее, с дядей Дэвидом. Он сейчас же отправит твою маму частным самолетом. Перед тем, как выйти из дома, она позвонит.

– Слава Богу. А дядя Рэндольф?

– Его нет дома. Но Вивьен сообщила мне, что Салли вскоре возвращается в Миддлхэм. В Озерном Краю дожди, поэтому она собрала свои холсты и краски и выехала домой. Я поручила Вивьен передать ей, чтобы она позвонила сюда сразу же по приезде.

– Она спрашивала, в чем дело?

– Не очень настойчиво. Я просто сказала, что ты хочешь переговорить с Салли, и быстро повесила трубку.

– Я с ужасом думаю о предстоящем разговоре с ней, – грустно пробормотала Пола. – Ну ладно, нельзя терять времени. За работу, Эмили.

– Что мне теперь делать?

– Не могла бы ты внести детей в дом? Коляску поставь здесь, а мне надо обзвонить остальных редакторов.

Пола застала Пита Смайта, редактора йоркширской вечерней газеты, дома и повторила ему все, сказанное Сэму Феллоузу. Выразив свои соболезнования, Пит полностью согласился с ее решением и не выдвинул никаких возражений.

– Я и так ничего не напечатал бы, Пола, – заметил Пит. – Я знаю миссис Харт. Она с меня живьем шкуру бы спустила, появись в моей газете хотя бы строчка о ком-нибудь из вас, что бы ни случилось.

– С Сэмом Феллоузом мне пришлось потруднее, – поделилась с ним Пола. – Надеюсь, больше никто из наших редакторов не окажет мне такого сопротивления, как он.

– Не окажет. Сэм – особый случай. Он не очень легкий человек. Если хочешь, я сам обзвоню наши газеты в Донкастере, Шеффилде, Брэдфорде и Дарлингтоне.

– О, будь так добр, Пит. Это было бы чудесно. Я очень благодарна тебе за помощь.

Телефон зазвенел сразу же, как только Пола повесила трубку. Звонила ее мать.

– Здравствуй, дорогая, – сказала Дэзи своим обычным спокойным и уверенным голосом. – Я уже собралась выходить. До аэропорта я доеду на такси, чтобы папа оставался в квартире на случай, если он тебе понадобится. Он говорил с Эдвиной несколько минут тому назад. Она очень рада, что я еду. Папа нашел ее менее взволнованной. Полицейские ушли. Энтони рядом с ней. Они ждут твоего звонка.

– Знаю. Я позвоню им сразу же. Спасибо, что ты согласилась полететь в Ирландию, мама. Ты – единственный человек, который способен помочь в данной ситуации. Эдвина верит тебе, и ты сумеешь переговорить со всеми там дипломатично, чего трудно ожидать от нее.

– Господи, Пола, не стоит благодарности. Мы же одна семья и обязаны помогать друг другу. Но какая неприятность! Не понимаю, о чем думает тамошняя полиция… мне все кажется абсолютно ясным. И папе тоже. Ну, ладно, разговорами делу не поможешь. Мне надо бежать. До свидания, дорогая.

Эмили уже спускала коляску по двум невысоким ступенькам, что вели из холла в оранжерею, когда Пола оторвала взгляд от блокнота. Сейчас надо быстренько позвонить Генри, а потом связаться с Ирландией.

В глочестерширском доме Генри Россистера к телефону подошла его экономка. Пола обменялась с ней парой слов, повесила трубку и повернулась к Эмили.

– Чуть-чуть опоздала. Он выехал в Лондон. По всей видимости, он приедет туда где-то в восемь тридцать. Как ты думаешь, мне позвонить бабушкиным адвокатам или подождать Генри?

– Не знаю. А что, по-твоему, сделала бы бабушка? – И сама тут же ответила. – Сначала посоветовалась бы с Генри.

– И мне так кажется, – согласилась Пола. Ее рука лежала на телефоне. Она глубоко вздохнула, собираясь с силами перед разговором с Эдвиной. Но, подняв трубку, она тут же положила ее на место и повернулась к кузине. – Салли может позвонить в любую минуту. Тебе придется ответить ей, Эмили, так давай решать, что ты скажешь.

Молодые женщины обменялись озабоченными взглядами.

Наконец, после долгой паузы, Пола произнесла:

– Мне думается, умнее всего сказать ей, что у меня возникла проблема, и я хочу повидаться с ней, посоветоваться, и попросить ее приехать немедленно.

– Но ведь она еще по телефону захочет узнать, в чем дело, – воскликнула Эмили. – Да, я сказала, что мы все расскажем в личной беседе, но теперь ума не приложу, какое объяснение придумать.

– Как-нибудь выкрутишься. Уходи от ответа, не говори ничего конкретного. Ты очень хорошо умеешь ускользать от конкретных разговоров, Эмили.

– Я?! – Эмили удивленно посмотрела на Полу. – Ну, тебе лучше знать. – Она пожала плечами и побежала к коляске, где Тесса надрывалась от крика.

Пола вскочила и пошла следом за кузиной.

– Наверное, они оба мокрые. Давай отнесем их наверх, перепеленаем, и ты приготовишь им поесть, хорошо?

– И дернул же Нору черт взять выходной именно сегодня, – простонала Эмили.

– Так всегда и бывает, – пробормотала Пола, укачивая на руках дочурку.

– Клонлуглин, Довер-хаус, – послышалось в трубке, когда пятнадцать минут спустя Пола дозвонилась до Ирландии.

Она представилась и попросила позвать герцога. В ту же секунду Энтони был у телефона.

– Пола… привет! Спасибо за все, за то, как ты взяла дело в свои руки. Я очень тебе благодарен. Мама была в панике, просто с ума сходила, и возвращение полицейских явилось для нее страшным ударом.

– Понимаю. Не стоит меня благодарить. Я только рада помочь, чем могу. Как ты себя чувствуешь?

– Отлично. Превосходно, – заявил он. – Учитывая обстоятельства, я неплохо держусь. Все происходящее, конечно, чрезвычайно неприятно, но я знаю, что все образуется.

– Да, – подтвердила Пола, отметив про себя, что его голос звучал вовсе не так оптимистично. Энтони казался усталым и опустошенным. Надеясь, что в ее словах будет больше оптимизма, чем было в ее душе, Пола добавила: – Эта история закончится уже через двадцать четыре часа, вот увидишь. А пока постарайся не волноваться. Я хочу знать, что там у вас произошло, но сначала должна сообщить: несколько минут назад Эмили говорила с Салли. Она едет к нам. Она думает, со мной приключилась какая-то беда. Мы решили, что лучше не рассказывать ей ничего по телефону.

– Очень рад, что вы связались с ней, Пола. Я очень беспокоился за Салли. Я не знал, как найти ее в Озерном крае. Когда мы говорили с ней в пятницу, Салли обещала позвонить мне в понедельник или во вторник. Может, ты попросишь ее перезвонить мне, когда вы расскажете ей об этом кошмаре?

– Конечно. А какие у тебя последние новости? Мама сообщила мне, что полицейские ушли… Очевидно, они не обвинили тебя…

– Еще бы! – возмущенно прервал ее Энтони. – Я ничего не сделал плохого, Пола, и не имею никакого отношения к смерти Мин. – Голос его сорвался, и какое-то время он молчал, пытаясь взять себя в руки. Затем он заговорил более спокойно. – Извини, нервы сдали. Я испытал такое потрясение. У нас с Мин были серьезные конфликты, и она вела себя невыносимо, но я никогда не желал ей такого исхода. – Он снова замолчал.

До Полы доносилось его хриплое дыхание. Поняв, что Энтони пытается успокоиться, она мягко произнесла:

– Ты должен проявлять силу, выдержку. Мы все поможем тебе, Энтони.

– Ты так добра ко мне, Пола, ты так мне помогаешь. Ну, что ж. – Он вздохнул и добавил устало: – Местный врач произвел осмотр. Он считает, что она умерла между половиной одиннадцатого и полночью.

У Полы моментально пересохло во рту. Со слов Эдвины, Энтони отвез ее в Довер-хаус около девяти сорока пяти и вернулся домой. И лег спать? В таком случае крайне маловероятно, чтобы у него имелось алиби во время смерти Мин. Но она промолчала, не желая еще больше тревожить его.

– Твоя мать что-то говорила о вскрытии?

– Надеюсь, оно состоится завтра. Расследование и суд коронера назначены на среду или четверг. Все здесь происходит так медленно. – В трубке раздался еще один тяжелый вздох. Затем, понизив голос, Энтони признался: – А все из-за этого чертова «лендровера». Я не уверен, что полицейские мне поверили, будто он сломался вчера.