– Угу. А как заводят новых клиентов, мисс Пауэлл?

– Контакты, поиски. Рекомендации тех, с кем фирма уже работает.

Кьюсак задавал ей обычные, рутинные вопросы о работе, и Кейт потихоньку начала успокаиваться. Детектив почесал в затылке.

– Знаете, я сам, признаться, ни черта не понимаю в налоговых декларациях, которые нас заставляет заполнять дядюшка Сэм. Сколько лет бился, каждый раз по бутылке виски выпивал. – Он обезоруживающе улыбнулся. – И жена наконец сказала: «Хватит!» Теперь в апреле я все эти бумажки тащу в фирму, и пусть возятся.

– Ваше поведение весьма типично, мистер Кьюсак.

– А главное, вечно правила меняются! – Он снова улыбнулся. – Кто-то вроде вас должен разбираться во всех этих законах. И уметь их обходить…

Джош протестующе замотал головой, но Кейт спокойно ответила:

– Я могу вам объяснить. Я действительно разбираюсь «во всех этих законах», детектив Кьюсак. Вэтом заключается моя работа – различать, где черное, где белое, и никогда не путать их. А есть еще множество оттенков серого… Хороший финансовый консультант использует знание системы, чтобы по возможности сократить налоги, но при этом ни в коем случае не нарушать закона.

– Что-то вроде игры, да?

– В некотором роде. Но у игры тоже существуют правила. Я бы и месяца не продержалась в «Биттл и К°», если бы строжайше их не соблюдала. Бухгалтер, который манипулирует налогами и надувает Федеральную налоговую службу, ставит под удар не только себя и своего клиента, но и фирму, в которой он служит. Кроме того, во мне с детства воспитано отвращение к мошенничеству.

– Вы, кажется, выросли здесь, в Монтерее? Воспитывались в семье Томаса и Сьюзен Темплтон?

– Мои родители погибли, когда мне было восемь лет. Я…

– Насколько я знаю, у вашего отца незадолго до его смерти были кое-какие финансовые проблемы, – ровным голосом заметил Кьюсак.

Он не отрывал глаз от лица Кейт, внезапно покрывшегося мертвенной бледностью.

– Обвинения были предъявлены, но не доказаны. Эта история двадцатилетней давности не имеет никакого отношения к сегодняшнему делу, – решительно возразил Джош.

– Просто для общего сведения, адвокат. Не правда ли, интересное совпадение?

– До самого последнего времени я не имела понятия о том, что произошло с моим отцом, – сказала Кейт, тщетно пытаясь взять себя в руки. Разве не была она готова к тому, что они станут копать глубоко? – Как я уже говорила, мои родители погибли. В возрасте восьми лет я переехала в Биг-Сур и стала жить в семье Темплтон, – она сглотнула. – Темплтоны относились ко мне как к родной дочери.

– Знаете, я все думаю: а почему они не взяли вас на работу к себе? В такой крупной фирме ваши знания и способности очень бы пригодились.

– Я сама отказалась.

– Вот как? Почему же?

– Потому что они и без того слишком много для меня сделали. Мне хотелось стать самостоятельной. Надо сказать, мистер и миссис Темплтон с уважением отнеслись к моему решению.

– Двери фирмы «Темплтон» всегда открыты для мисс Пауэлл, – вставил Джош. – Она может прийти туда в любой момент. Детектив, я не понимаю, какое отношение это имеет к делу.

– Так, закладываю фундамент… – Хотя разговор записывался на пленку, Кьюсак все время делал пометки в своей потрепанной записной книжке. – Мисс Пауэлл, какая зарплата была у вас в «Биттл и К°» перед тем, как вас отстранили от работы?

– Пятьдесят две тысячи пятьсот долларов.

– Пятьдесят две тысячи… – Он кивнул, сверившись со своими записями. – Негусто для человека, который вырос в таком доме, как Темплтон-хауз.

– Мои потребности это вполне удовлетворяло, – Кейт почувствовала, как по спине побежала липкая струйка холодного пота. – К тому же я знаю, как заставить деньги работать. Мне удавалось прибавлять к основной зарплате около двадцати тысяч в год.

– Насколько нам известно, в прошлом году вы организовали собственное дело.

– Вместе с моими сестрами, Марго и Лорой Темплтон, – уточнила Кейт.

– Собственное дело – вещь довольно рискованная, – Кьюсак перестал разыгрывать из себя добродушного простачка и уставился на Кейт в упор холодным, буравящим взглядом. – И дорогая!

– Я могу показать все мои отчеты.

– Пока не нужно. А вообще вы любите рисковать, мисс Пауэлл?

– Нет, не люблю. По крайней мере – в обывательском смысле слова. Я не люблю, скажем, рулетку, скачки, где приходится полагаться лишь на слепую удачу. Но я признаю разумный, осторожный риск: он ведь неизбежно связан с денежными вложениями. Так вот, «Претензия», на мой взгляд, отвечает этим требованиям.

– Понятно. Но любой бизнес требует постоянной подпитки. В вашем случае, например, необходимо закупать товары и все такое прочее.

– Мои счета в полном порядке! Вы можете…

– Кейт… – Джош предупреждающе положил ей руку на плечо.

– Нет! – Кейт разозлилась не на шутку. – Он намекает, что я нечиста на руку, потому что моего отца подозревали в хищении! Он считает, что я украла деньги у «Биттл и К°», чтобы вложить их в «Претензию»! А ведь мы в магазине работаем на износ. Особенно Марго. Я не могу этого стерпеть, Джош! – Кейт прожгла Кьюсака ненавидящим взглядом. – Вы можете просмотреть бухгалтерские книги и счета в любое время. Можете изучить их от корки до корки…

– Крайне признателен за предложение, мисс Пауэлл, – спокойно сказал Кьюсак и вынул несколько листков из лежащей перед ним папки. – Вы узнаете эти счета?

– Конечно. Это форма 1040, которую я заполняла для Сида Сана, а это – ее измененный вариант.

– Здесь ваша подпись?

– Да, на обеих копиях. Но я уже говорила, что никак не могу этого объяснить.

– А эти компьютерные распечатки снятия денег с трастовых отчетов…

– Да, здесь мое имя, мой код.

– Кто имеет доступ к компьютеру в вашем кабинете?

– Кто угодно!

– А кому известен ваш секретный код?

– Никому, насколько я знаю.

– Вы его никому не давали? – Нет.

– Вы держите его в голове?

– Конечно.

Кьюсак чуть подался вперед.

– У вас такая необыкновенная способность запоминать цифры?

– Ну, почему необыкновенная? Многие люди держат в голове массу телефонных номеров, номера страховки, кредитной карточки, еще что-нибудь.

– А я, знаете, все записываю. Иначе обязательно перепутаю. Вам, наверное, такое не грозит.

– Я никогда не…

– Кейт, – снова перебил Джош, не обращая внимания на ее раздраженный жест. – Где у тебя записаны номера?

– Я же сказала, в голове – устало огрызнулась Кейт. – Я их не забываю. Все номера и коды я давным-давно знаю наизусть.

Скривив губы, Кьюсак разглядывал свои ногти.

– А где бы вы их записали, если бы понадобилось?

– В моей записной книжке, но… – Тут вдруг Кейт кое-что вспомнила и закончила упавшим голосом: – Когда я только начала работать в фирме, то не была еще настолько уверена в себе. Я действительно все записала… – Лихорадочно порывшись в сумке, она достала пухлую кожаную книжечку. – Так, для страховки. Вот, – она нашла нужную страницу и невесело рассмеялась. – Моя жизнь в цифрах!

Детектив поскреб подбородок.

– Вы носите ее с собой?

– Я же вам сказала: здесь моя жизнь. В буквальном смысле слова. Она всегда в моей сумке.

– А где вы держите сумку… ну, скажем, во время работы?

– У себя в кабинете.

– И не носите ее с собой? Моя жена, например, шагу не ступит без своей косметички.

– Только если я выхожу из здания… Джош! – Кейт судорожно вцепилась в его руку. – Любой работающий в фирме мог заглянуть в мою книжку и узнать код. Господи, любой! – Она зажмурилась. – Я должна была сообразить раньше! Мне просто в голову не пришло…

– Но на формах ваша подпись, мисс Пауэлл, – напомнил ей детектив.

– Подделка! – рявкнула Кейт и встала. – Господи, какая же я дура! Послушайте-ка меня, мистер Кьюсак. Вы что же, думаете, я бы рискнула всем, что у меня есть, ради паршивых семидесяти пяти тысяч? Да если бы мне понадобились деньги, я подняла бы телефонную трубку, позвонила дяде и тете, позвонила бы Джошу, и получила сумму в два раза большую без единого вопроса! Я не вор, а если бы захотела стать вором – уж будь покойны, сумела бы замести следы получше. Какой идиот воспользуется собственным кодом, собственным именем и оставит такие следы в документации?!

– Мисс Пауэлл, – Кьюсак неторопливо сложил бумаги обратно в папку. – Я тоже задавал себе эти вопросы. И я скажу вам, к какому выводу пришел. Одно из трех: это мог сделать либо очень глупый человек, либо человек, оказавшийся в отчаянном положении, либо очень-очень умный.

– Я, пожалуй, отношусь к третьей категории…

– Именно, мисс Пауэлл, – медленно кивнул детектив. – Именно! Вы достаточно умны, чтобы предвидеть заранее такой ход мысли: действительно, только идиот столь глупо подставится. И достаточно умны, чтобы спрятать деньги там, где их никто не сможет найти.

– Детектив, моя клиентка отрицает какую-либо причастность к пропавшим деньгам. Улики в высшей степени сомнительны. Мы с вами оба прекрасно понимаем, что на этом обвинение не выстроишь. Вы и так уже отняли у нас много времени.

– Очень вам благодарен за сотрудничество. – Кьюсак взял со стола записную книжку Кейт и положил в карман. – Мы вернем ее вам через несколько дней. Да, мисс Пауэлл, еще один последний вопрос, – проговорил он, когда Джош уже открыл дверь. – Как вы сломали нос?

– Что, простите?

– Ваш нос, – улыбаясь, повторил он. – Как вы его сломали?

Озадаченная, Кейт потерла маленький шрам На носу.

– Это было в девятом классе. Я играла в бейсбол, упала и ударилась о колено другого игрока.

Кьюсак обнажил зубы в широкой улыбке:

– Мяч поймали? – Да.

Детектив проводил уходящих задумчивым взглядом, раскрыл папку и снова принялся изучать подпись на документах. «Глупый, отчаявшийся или очень-очень умный», – вздохнув, повторил он про себя.

14

– Он мне не верит. Едва закрылась дверь, праведный гнев Кейт испарился, и ее снова охватил страх.

– Я в этом не уверен, – пробормотал Джош, направляя ее к выходу. Он поддерживал Кейт под локоть и чувствовал, что она дрожит всем телом. – Но главное – у них нет достаточных улик. Любой прокурор просто выставит их за дверь, и Кьюсак прекрасно это понимает.

– Какая разница! – Кейт прижала руку к ноющему животу, но что такое легкое жжение по сравнению со стыдом и страхом? – Важно то, что и партнеры, и Биттл, и все остальные считают меня виновной. В этом ты меня не переубедишь.

– Послушай, – Джош резко развернул Кейт к себе и положил руки ей на плечи. – Ты вела себя совершенно правильно. Может быть, не совсем так, как я, будучи твоим адвокатом, посоветовал бы тебе… Но, наверное, так даже лучше. Записи в твоей книжке направят расследование совершенно в иное русло. А теперь вспомни, кто навел тебя на эту мысль.

– Ты? – Он покачал головой, и Кейт недоуменно сдвинула брови; но, поскольку Джош ждал ответа, она заставила себя сосредоточиться. – Он! Кьюсак! Он спросил, где у меня может быть записан код.

– И кто мог иметь к этим записям доступ, – Джош погладил ее по плечу. – Вот видишь? Напрасно ты так уверена, что он считает тебя виновной. А теперь, Кейт, я хочу, чтобы ты выбросила все это из головы. Предоставь Кьюсаку делать его работу, а мне – мою. И помни: ты не одна, с тобой твоя семья. А то ты, кажется, снова хочешь об этом забыть.

– Я боюсь! – Она крепко сжала губы, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Там, в комнате для допросов, он меня вывел из себя, а теперь я снова очень боюсь. Почему он приплел моего отца, Джош? Откуда ему обо всем известно?

– Не знаю. Попробую выяснить.

– Зато я знаю! Ему наверняка сообщили об этом в «Биттл и К°»! – Отчаяние охватило ее с новой силой. – Если знает Кьюсак, значит, партнеры тоже. Может, они узнали об этой истории раньше, и потому…

– Кейт, хватит.

– А вдруг никогда не найдут того, кто меня подставил? Тогда на мне навсегда останется несмываемое пятно…

– Я сказал, хватит! Найдут. Это я тебе обещаю – не как адвокат, а как твой старший брат.

…Он прижал ее к себе, поцеловал в лоб и тут заметил Байрона, ходившего взад-вперед по холлу. Даже издалека было видно, что он буквально кипит от ярости. «Вот и замечательно, – подумал Джош, – как раз то, что нужно, чтобы отвлечь Кейт от дурацких мыслей».

– Привет, Байрон. Ты ведь отвезешь Кейт домой?

Кейт обернулась как ужаленная; на лице ее были написаны стыд и удивление.

– Что ты здесь делаешь?

– Лора меня поймала по телефону. – Он выразительно посмотрел на Джоша, давая понять, что они поговорят позже, а потом обратился к Кейт: – Пойдем отсюда.

– Я должна вернуться в магазин. Марго там одна…

– Марго справится без тебя, – Байрон решительно потащил ее вниз по лестнице, и они вышли на залитую солнцем улицу. – Как ты?