Ангелина Алябьева - Удовольствие

Анжелика растерянно остановила взгляд на мужских губах, находящихся в опасной близости. Стоит приподняться на цыпочки, как произойдет неправильное и запретное. Похоже, Жиральд заметил реакцию Анжелики, слабо улыбнувшись, приоткрыв рот.

Она, как ошпаренная, отскочила от него, ощущая, как сердце ухнуло куда -то вниз, а дышать давалось с трудом.

Боже, что с ней происходит? Почему в его присутствии в ней взрывается неизвестная смесь, обдавая жаром внутренность?

-Что ты ищешь? - недоуменно приподняла бровь Лика, с нетерпением ожидая его исчезновения или она точно сойдет с ума, не вынося напряжения и боли. Когда она видела Жиральда Лароша, раны кровоточили сильнее, будто их безжалостно сдавливали.

-Рубашку, -Вроде, его ответ ничего ранящего и необычного не имел, и все же скорлупа, где Анжелика пряталась, боролась с призраками прошлого, противилась рвущимся эмоциям, не реагировала ни на что, треснула пополам. Возникло чувство, что она -оголенный нерв, отдающий режущей болью везде, опускающий на глаза туманную пелену.

-Уходи! Убирайся с моего дома! -заорала Анжелика, перестав владеть собой. То, чего она страшилась, случилось. То ли истерика, то ли давняя апатия, перемешанная с обидой и яростью, выплеснулись в истошном вопле, способном испугать любого, только не Жиральда, дернувшего плечом, будучи застигнутым врасплох подобной реакцией.

-Анжелика…

-Уходи! Пошел вон! Оставь меня! -Пожалуй, в этот крик она вложила всю энергию, пребывающую в ней. Горло адски стало саднить, а по щекам заструилось что -то теплое. Она облизнула вмиг пересохшие губы, вкусив соленый вкус.

Слезы душили ее, мешая продолжать кричать, требуя выход накативших переживаний не за день, а за годы. Не всхлипывания, а именно сдавливающий грудную клетку комок рыданий.

Анжелика смутно различила двинувшуюся к ней фигуру, и только до мурашек знакомые руки, легшие ей на талию, притянув ближе, она запомнит навсегда.

Аромат муската, лосьона после бритья и весеннего дождя подействовали на нее, словно последняя цепь спала, выпуская измученную душу.

-Плачь, родная, прошу, -Тихий шепот с заметным магнетическим акцентом не оставлял шанса более замыкаться, умирая в себе. -Давай же, ты сможешь, поплачь!

И Анжелика не смела возражать…

По всей гостиной разлетелись, эхом отражаясь от стен, громкие рыдания. Они полностью поглотили девушку, не давая выбраться из бездонной ямы, убивая безысходностью.

Уткнувшись носом в крепкое плечо, обхватив тонкими руками широкие плечи мужчины, Анжелика изливала всю горечь, накопившуюся в ней.

Чем сильнее она плакала, тем быстрее уменьшалась боль, вызванная пронзающими осколками воспоминаний. Чем теснее она прижималась к нему, глубоко в легкие вдыхая его запах, тем свободнее и легче становилось дышать.

А вот сердце рыдало тихо, без надрыва, не скуля, не завывая, только утопая в бушующем океане, смывающим следы былой ненависти, оживляя мертвые чувства, похороненные в укромном уголке.

Анжелика все плакала и плакала без остановки, хватаясь за Жиральда, как за спасительный круг, и он успокаивающе гладил ее по спине, что -то мурлыча в ухо, перебирая одновременно пальцами запутавшиеся шелковые пряди.

Нельзя забыть предательство любимого мужчины -аксиома, тем не менее Анжелика отключила разум, выкидывая из памяти картины, разрушившие ее счастье, оставляя моменты, где получала несказанное удовольствие от прикосновений того, кто так бережно обнимал ее в настоящее время.

Ей необходимо слезами выразить то, о чем упорно молчала, а после все вернется на свои места. Ничего не будет, как прежде, но никак тогда.

Анжелика остановилась на пороге кухни, наблюдая, как ловко орудует с кофеваркой мужчина, одновременно кидая беглые взгляды на духовку, откуда разносился непередаваемый и божественный аромат чего -то сладкого. Вероятно, он забыл о том, кем является, а также, что не имеет никакого право хозяйничать на ее территории, однако непослушное сердце наперекор утверждениям разума считало иначе.

От картины того, как серьезный и хладнокровный мужчина, сняв пальто, оставшись в одной накрахмаленной белой рубашке, обтягивающий его мускулистый торс, приковывая взор к сильным рукам и широким плечам, пытался отсадить какое -то непонятное пюре светло -коричневого цвета при помощи кондитерского мешка в тарелку, Анжелику пробила дрожь.

Александер не умел готовить, и как он сам признавался, несмотря на множество попыток, кроме яичницы ничего не мог сотворить. Она не принуждала и не требовала, так как была в состоянии радовать домочадцев своей едой, хотя чаще всех готовила Луиза, ведь работа отнимала достаточно много времени, а Белле необходимо питаться домашней и здоровой пищей.

Наверное, поэтому так удивительно следить за тем, как в их доме другой мужчина что -то печет и варит. А ведь, чего таить, вкус тонких и мягких блинчиков Жиральда Лароша, кажется, до сих пор чувствовался во рту. От последней мысли Анжелика проглотила подступивший к горлу ком и, посчитав про себя до десяти, сделала несколько шагов вперед, судорожно сжимая в руках шелковую ткань.

Похоже, мужчина заметил ее присутствие, но не подавал виду, активно перемешивая ложкой массу в миске. Она не собиралась молча стоять и становиться жертвой того, как мужчина из прошлого вновь возбуждает в ней порочные желания.

Она и так слишком далеко сегодня зашла. Слишком.

-Что ты делаешь? -холодно поинтересовалась Анжелика, стараясь не смотреть в голубые глаза, обращенные к ней. Ни к чему лишний раз измучивать себя, вновь погружаясь в их глубину, читая то, что не должно быть озвучено, осознавать то, чему нельзя подобрать оправдание.

Следует помнить о неминуемых последствиях, если она хоть раз не устоит перед столь откровенным взглядом.

-Собираюсь подать нам ужин, так как обед мы пропустили, -В его голосе проскальзывали нотки иронии, вроде, ничего обидного или пошлого, но к ее щекам прилила кровь. Когда подобные слова произносит Жиральд Ларош, то они приобретают особый эффект, будто иголочкой, вонзаясь в сердце, заволакивая туманом соображение.

К тому же, учитывая факт, что они оба прекрасно понимали потайной смысл фраз, воздух в просторной кухне пропитался напряжением. Могла ли она предугадать такой поворот событий? На данный момент, Анжелика не была растерянна. Она находилась в шоковом состоянии, особенно, когда обнаружила себя на разложенном диване, заботливо укрытой ненавистным ей человеком.

То, что между ними произошло, больше, чем неправильно. Это непозволительно и аморально. Косвенным образом она предала не только Сандера, но и клятву, данную три года назад, снова пошатнув принципы, подобно крепким стенам выстроенные после их расставания. Разве Анжелика должна была разрешить Жиральду остаться несколько часов назад? Разве ей было нужно именно его присутствие, успокаивающе уносящее далеко от изматывающих и противных мыслей, которые, будто назойливые мухи, ни на секунду не переставая, жужжали в голове?

Вновь появились вопросы, на которые сложнее всего найти подходящие ответы. Создавалось впечатление, что судьба дала ей труднейшую математическую задачу, не подающуюся быстрому и верному решению, будто все формы написаны на другом языке. Интересно, сколько времени еще понадобится, чтобы узнать ответ? И наступит ли оно когда -нибудь?

Анжелика никогда не чувствовала настоящую защиту и опору от Сандера, хотя он прилагал максимум усилий, чтобы оберегать ее, поднимая настроение остроумными шутками, готовый вступиться и постоять за нее при любой возможности, тем не менее не было того ощущения надежности и умиротворения, получаемое в крепких объятиях Жиральда Лароша.

И вот сегодня она вцепилась в него, будто он и есть та последняя тонкая соломинка, не дающая ей сорваться вниз и оказаться поглощенной мраком и болью...На короткое мгновение ей показалось, что она заново научилась дышать, по -иному и свободно, как ребенок, осваивающий первые и трудные шаги. Увы, это всего -то только иллюзия…

-Помнишь, когда -то я обещал угостить тебя мамиными пончиками? -как ни в чем не бывало, спросил Жиральд. Его тонкие губы изогнулись в лукавой улыбке, когда он с торжественным видом поставил перед ней поднос с маленькими заварными коричневыми шариками, политыми почти черной глазурью.

Шоколад...Анжелика и не помнила, когда в последний раз пробовала десерты с добавлением этого ингредиента. Раньше любимый, теперь он ассоциировался с исключительно двумя вещами. Первое — губительное искушение, которому невозможно противостоять. Второе -мужчиной, который открыл для нее совершенно новый вкус шоколада, употребляя его для плетения сети соблазна.

-Возьми то, что тебе нужно, и уходи, -бросила Анжелика, протянув ему рубашку. Он никогда не узнает о том, как она вдыхала несколько раз пленяющий аромат одеколона, перемешанного с его собственным запахом. Эта была минута слабости. Иногда чтобы что -то вычеркнуть, надо окончательно расстаться с ним, как и поступила Анжелика, отдавая мужчине его рубашку, пообещав мысленно забыть навсегда о произошедшей случайности между ними, когда отблески старых воспоминаний взяли над ней вверх.

-Ничего не скажешь? -прежде чем с уст Анжелики вылетело очередная колкость, пальцы Жиральда обвили тонкое запястье, притянув к себе так, что ее мягкая грудь уперлась в твердую мужскую. От тесного и столь близкого контакта внутри Анжелики вспыхнул огненный шар, обдающий жаром низ живота, разливаясь по всему вмиг задрожавшему телу.

-Скажи, почему ты мучаешься, Анжелика? -Его горячее дыхание обжигало мочку уха Лики, пока хриплый голос проникал глубоко в нее. -Зачем ты так поступаешь с собой? Все можно изменить…

Его губы осторожно заскользили по ключице Анжелики, словно крылья бабочки щекотали ее теплую кожу, заставляя напрячься все нервные окончания. Она инстинктивно прикрыла глаза, глубоко задышав, пока мужчина аккуратным движением откинул ее волосы в сторону, открывая изящную шею. Из -за нежных и невесомых поцелуев воспламенялось желание, прятавшееся столько лет, не выходящее наружу, подавляющее ненавистью и разумом.

Вздох...Дыхание почти не хватало, выпуская из легких прерывистые то ли вздохи, то ли хрипы. Что бывает, когда ты оказываешься возле огня, чье пламя грозится не просто обжечь, но и полностью испепелить? Этим пламенем являлась разгорающаяся в ней страсть, запретная и порочная, однако подступающая ближе и ближе, зная, что убежать от нее нельзя.

-Дай мне понять, что твоя любовь еще моя, -выдохнул Жиральд, уткнувшись носом в ее шею, в то время, как его руки блуждали по горячо любимому телу, а ведь он до сих пор помнил каждый изгиб, сводящий с ума, за который не жалко добровольно пожертвовать жизнью. -Я знаю, ты не счастлива...с ним. Зачем ты мучаешь себя в браке, где нет ничего, кроме жалости? Помнишь, я говорил, что жалость вносит горечь в любовь? Но здесь жалость отравляет тебя, Анжелика! Почему ты не понимаешь?

«Пуля прошла чуть выше сердца, действительно чудо, что она застряла в нервных окончаниях левого плеча. Выражаясь проще, его рука парализована...»

«...завтра он может, как и прежде, работать левой рукой, а возможно и нет...Неделя, месяц или год -мы не знаем...»

«Я никогда никому не буду нужен, ведь я калека...»

Наваждение, окутавшее ее красной пеленой, испарилось под натиском врезающихся в память картинок из прошлого, возвращая девушку на землю из проклятого рая, куда она вновь едва не устремилась.

Резко оттолкнув ошарашенного мужчину, Анжелика, не церемонясь, швырнула в него злополучный предмет гардероба, который был вовремя подхвачен французом в воздухе, и с несдержанной яростью обвела его взглядом, без слов показывая, какие эмоции владеют ею сейчас.

-Жиральд Ларош, ты полагаешь, у тебя есть право вмешиваться в мою семью и поливать грязью моего мужа? То, что между нами было, никогда, слышишь, никогда не вернуть! И ты не смеешь приходить вот так в мой дом и вести себя, будто ты хозяин! Жаль, что я снова встретила тебя, профессор Ларош, -последнее предложение Анжелика буквально выплюнула, всем видом намекая, что она не совсем это хотела сказать.

-Анжелика, хватит, ты врешь мне, себе и даже Александеру! -процедил сквозь зубы Жиральд, отметив, как побледнела при упоминании имени мужа девушка. -Тебе легче жить во лжи, чем посмотреть правде в глаза. Знаешь, иногда я думаю, что ты привыкла жить в своей скорлупе, убегая от реальности! Когда ты выходила замуж за Александера, то, почти наверняка, ты снова искала удобный способ избежать выяснений, не так ли? Мир не идеален настолько, как ты его рисуешь. Каждый может провиниться, но главное вовремя исправить ошибку, мне не предоставилась такая возможность, но…