Уже позже Варька рассказала, что где-то около полудня в квартиру Андреевых ворвались трое бравых молодцов. Сначала они вежливо поинтересовались, туда ли они попали, а когда их заверили, что это квартира Андреевых, гостей в один миг как подменили. Отчего-то они сразу же накинулись на Бориску, скрутили ему руки и самый маленький мужчинка яростно запрыгал перед молодоженом, размахивая кулачками...

– Это Лешка Макаров, он у нас такой драчун, – покачала головой Алька. – Только я не понимаю – а зачем они к Бориске-то прицепились?

– Нет! Она еще и не понимает! – вскинулась Варька. – А мы, думаешь, поняли!

Дальше Варька рассказала, что конфликт разрешил Денис. Пока трое незваных гостей угрожали несчастному Борису Тюхину скорой расправой, если он сейчас же не съедет, его братец мирно спал в соседней комнате. Неизвестно, что уж растревожило его сон, но он все же соизволил выйти и очень скоро утихомирил буянов.

– Ребята! Так я ему и говорю, чтоб съезжал! – радостно поддержал он гостей. А потом еще и заверил: – Да вы не бойтесь, он у меня через месяц уже будет на баяне быкам романсы голосить! Он же уезжает!

Один из гостей, по описанию – Сашка, на всякий случай уточнил – не собирается ли этот вот хлыщ здесь задерживаться? И Денис поклялся здоровьем отца, к тому времени уже давно почившего. Дабы окончательно успокоить гостей, Денис распорядился накрыть на стол, а Бориска самолично сбегал за водкой.

– Ну и вот, – кивнула Варька головой на дружную сонную компанию. – Теперь получается, что мы с Бориской уже точно едем быков развлекать, а этот...

И она ухватилась за распухший нос.

– А я так, Алька, чуть в ту же минуту не съехала, уж такие они были настойчивые... Это ж надо, как Денис-то себе друзей быстро отыскал! Нет... нам здесь уже не жить, выживут они нас... С такими-то бугаями разве нам справиться...

Разгневанная Алька влетела на кухню, пнула по табурету, на котором скрючился Сашка, и рявкнула во всю силу легких:

– А ну подъем! Подъем, вам говорят!

Сашка вскочил так быстро, будто его подкинули. Следом за ним продрал глаза Витька Осипов.

– О! – обрадовался Сашка. – Алечка! А мы уже тут!

– Радость необыкновенная! – скривилась Алька и распорядилась: – Значит, сейчас вы двое берете третьего под белы рученьки и мелкими перебежками до дома, все понятно?

– Понятно! – салютнул Сашка.

Витька тоже дернулся, хотел отдать честь, но опомнился.

– А похмелиться? Все ж как-то надо нам это... благодарность...

– Я вас на смене отблагодарю, – недобро пообещала Алька, и слесаря, знающие ее как оч-чень строгого производственника, перечить не посмели.

Только Санька быстренько проговорил:

– Аль, мы тут у тебя Лешку оставим, ладно? А то его сейчас будить... он же сразу кулаками дергать начнет, а у тебя проспится, утречком встанет...

Алька только полыхнула на них взглядом:

– Повторяю еще раз – берете его, сонного, на руки и весело скачете домой!

Больше парни поправок не вносили – Саня и в самом деле взгромоздил друга на спину и, ласково улыбаясь, кивнул Варьке головой:

– До свиданьица. И вам, мамаша, до скорого свиданья.

– Долгие проводы – лишние слезы. Поторопимся! – ледяным голосом отчеканила Алька и захлопнула за ними двери. – А вот этих теперь куда сплавить?

Маменька с Варькой удивленно косились на Альку – такой они ее еще ни разу не видели.

– Да хоть бы одного сплавить, – услужливо проговорила Лидия Демидовна.

– Мама! Алька сказала двух, значит двух! – неожиданно твердо заявила Варька и задумалась: – А может, и этих куда-нибудь вынести, ну пока спят?

Женщины окинули взглядом многопудовых братцев и горестно вздохнули – такую массу им не поднять. А уж стоит только представить, если вдруг проснется этот Дениска!..

– А... а давайте сами уедем, а? – вдруг предложила Лидия Демидовна. – А чего? Пусть завтра просыпаются, сами себе завтрак готовят, по магазинам бегут... Только надо обязательно деньги забрать. Варька! У тебя же, кажется, подружка по институту где-то недалеко квартиру снимает?

– Да у меня этих подружек! – сверкнула глазами Варька. – Мам, только ты мне денег дай, мне же неловко к девчонкам с пустыми руками.

– Вот и хорошо! – обрадовалась маменька. – А я к Марье Тимофеевне съезжу, она уж столько раз меня приглашала, столько раз... Алька, а тебе ведь и идти некуда, да? Ну если хочешь, можешь и здесь остаться...

– Да ни за что! – испугалась Алька и ухватила с подоконника цветок. – Я тоже к... к подружкам.

Маменька с Варькой уже не слышали – им предстояло отсутствовать дома целые сутки, поэтому они ловко скидывали нужные вещи в чемоданы.


К Ирине Сергеевне Алька ехала на автобусе и чувствовала, как сердце трепещет птахой.

– Надо было чего-то вкусного купить, что ли... – вдруг вспомнила она и вышла на остановку раньше.

Здесь располагался огромный супермаркет – новостройка, поэтому по тоненькой тропочке к дому Ирины Сергеевны Алька спускалась уже с целой гирляндой объемных пакетов.

– Ой, Фи-и-иля... – радостно улыбнулась она, когда возле калитки ей под ноги кинулся лохматый пес. – А я... давай-ка, сейчас достану... смотри, я тебе специальной колбасы купила, мне сказали, что ее собаки хорошо едят...

Алька прямо перед калиткой присела на корточки и принялась рыться в пакете. Филипп ответственно ей помогал – совал нос в каждую сумку и старательно нюхал.

– Нет, там точно нет, не ищи... это, наверное, где-то...

– Это что за ярмарка? – вдруг раздался насмешливый голос. – Филька! Да ты совсем обнаглел! Фу! Ну-ка давай отсюда! Вот негодяй!.. Анна Петровна, не надо бы его баловать...

Над Алькой возвышался Раскатов в белых шортах, в светлой футболке – какой-то совсем не похожий на прежнего строгого инструктора. Он с интересом наблюдал, как она роется в продуктах, и только лениво щурился то ли от вечернего солнца, то ли от смеха.

– А мне мама говорит: «Иди, встреть мою постоялицу, а то она с такими сумками». Вот я и встречаю.

– Здрассьте... – совсем растерялась Алька.

Он стоял такой здоровый, такой... весь в белом... загорелый, что она даже забыла подняться, так и сидела возле своих полуразвалившихся пакетов и смотрела на него снизу вверх.

– О! А зачем ты столько еды купила? – дернул Раскатов бровью. – Я думал, ты уже вещи перетаскиваешь, а ты... что это у тебя? Какие-то конфеты... сыр... ой, а вот это дело я люблю – мясной рулет!.. А ты чего – так много ешь, что ли?

Алька, наконец, поднялась в полный рост:

– Это я не себе... я Ирину Сергеевну угостить... И Фильку...

– Мясным рулетом?

– Ну а рулет... – не знала, что сказать Алька. – Ну... если хотите, можете сами съесть, чего уж теперь...

– Идет, – весело пробасил Раскатов и взялся за пакеты.

Он широко шагнул к воротам, и Алька заторопилась следом. Неожиданно Раскатов резко повернулся, и его спутница впечаталась ему прямо в светлую футболку.

– Только сразу говорю, – сердито напомнил он. – Мы уже переходили с тобой на «ты», а ты опять выкаешь. Зови меня Максимом и на «ты», понятно?

– Мгм... – качнула головой Алька и вдруг ощутила, что языком сказать ничего не может.

Черт его знает, что там случилось с этим речевым аппаратом – может, кто-то из родителей немым был, а ей только сейчас передалось, а может...

А на пороге их уже встречала Ирина Сергеевна:

– Ой, ну Алечка, ну куда же вы подевались? – встревоженно щебетала она. – Я смотрю в окно – Алечка идет, а потом на миг отвернулась, а тебя уже и нет! Так перепугалась, думаю, вдруг ты в люк какой-нибудь провалилась. Хотя у нас здесь и люков-то нет...

– Она, мам, у нас возле калитки залегла, в засаде, наверное, – веселился Раскатов. – Хотела подслушать твой секретный рецепт пирожков со щавелем.

– И ничего я не подслушать, – оправдывалась Алька. – Я просто присела.

– Нет-нет, мама, она не по нужде! – снова встрял Максим, дурачась. – Это она нашего охранника переманить хотела, куском колбасы соблазняла.

– Но он не соблазнился? – взглянула на сына Ирина Сергеевна с иронией.

– А кто бы ему дал? Я появился вовремя и спас честное Филькино имя!

Так, перебрасываясь шуточками, они и зашли в дом.

Стол был застелен белой скатертью, а посредине стола стояло большое расписное блюдо с пирожками. И от этих пирожков шел такой запах, что сводило скулы.

– О-о-о-й... – загорелись глаза у Альки. – И правда пирожки. А с капустой есть?

– С капустой есть, но их мало, – немедленно отреагировал Раскатов. – Лучше ешь со щавелем.

– Ой, да не слушай ты его, – засмеялась Ирина Сергеевна. – Там с капустой немерено, но Максиму больше нравятся со щавелем, вот он тебе и предлагает сперва их попробовать...

Алькины продукты были быстро распакованы, водружены на стол, цветок, который она притащила из дома, хозяйка заботливо поставила на подоконник, и уже после этого все уселись пить чай.

– Ну как там у тебя дома? – спросила Ирина Сергеевна. – Все в порядке? Тебя не сильно заругали, что ты ко мне поехала?

– Не-а, – мотнула головой Алька. – Они сами тоже уехали. Потому что уже сил нет терпеть этих гостей...

Раскатов уставился на мать и весело хохотнул:

– Нет, мам, ты видала? Люди к ним в гости, а они – драть! Что называется, нетрадиционное гостеприимство.

Он сегодня был какой-то не в меру веселый, и Алька даже подозревала, что он шутит, но все равно принялась яростно доказывать:

– Да нет же! Мы традиционные, у нас все нормально, но только этот Денис, я же рассказывала уже – он приехал и стал у нас командовать. А нам и одного командира – Бориски – за глаза хватает! А этот Денис вообще приказал мамане и сестре Варьке с мужем, чтобы они перебирались отсюда в район! Это потому что ему наша квартира очень понравилась, и город опять же. А мама не хочет. И Варька тоже. Как они в деревне-то? А он не слушает и говорит, что у мамы в спальне будет детская для детей, а там, где Варька, они сами поселятся, с женой.

– Так он еще и жену к вам перетащить хочет? – забыл про веселье Раскатов. – Нахальный тип.

– Нет, жену он не будет перетаскивать, – старательно объясняла Алька. – Жена уже там, перетасканная... ну... она уже там живет! Он же на мне жениться собрался!

– Ах, на тебе-е-е-е! – протянул Раскатов и вдруг зашелся в хохоте. – Дура ты, Анна Петровна, прости господи... ха-ха! К тебе ухарь со всей душой... ха-ха ха-ха!!

Алька не понимала, чем так развеселила этого Раскатова.

– Чего это он? – повернулась она к Ирине Сергеевне. – Это он надо мной, что ли, смеется?

– Да нет, что ты, – старательно отводила взгляд женщина. – Ты ешь, Алечка, ешь. Это он от счастья за тебя... Максим! Ну довольно уже!

Алька ухватила пирог с капустой и обиженно проговорила:

– И нечего моему счастью так уж радоваться... Тут от этого Дениски не знаешь куда деться, а он – счастье! Мамане чего теперь – правда, что ли, переезжать? И как с этим боровом справиться? – и она повернулась к Ирине Сергеевне и рассказывала уже только ей. – Я ведь даже ребят с нашего завода приглашала. Ну, вроде как они мои женихи и хотят, чтобы Денис срочно покинул помещение.

– И что? – с интересом подпер щеку кулаком Раскатов.

– Да... – огорченно махнула рукой Алька. – Они все перепутали, выгнали Бориску, а сами с этим Денисом напились и... ну я заводских-то своих выставила, а эти братцы теперь пьяные спят. Вот мы и ушли кто куда...

Ирина Сергеевна уже не улыбалась, а только медленно мешала в кружке сахар.

– Не дело это, когда из своего дома бежишь... – неизвестно кому сказала она.

– Не дело, – вздохнула Алька. – А только с этим Денисом и на трезвую-то голову говорить невозможно, а уж с пьяным-то...

– Да ты не переживай, Анна Петровна, – легко махнул рукой Раскатов. – Завтра я к тебе в гости приду, твоим женихом представлюсь, я не перепутаю. Выставлю вашего гостя, страсть как люблю спасать женщин и детей! Да ты ешь со щавелем, знаешь, какие вкусные!

Они еще о чем-то говорили, смеялись, и так было тепло... Пока из маленькой черной сумочки на ремне Раскатова не послышалась бодрая мелодия.

Он быстро вскочил, достал телефон, отошел в сторону и заговорил совсем другим голосом:

– Да, Эрика? Скоро буду... Хорошо, буду через пятнадцать минут... Да никуда мы не опоздаем! Прямо опоздаем мы...

После этого Раскатов стал быстро прощаться, чмокнул Ирину Сергеевну в щеку и быстро выбежал.

– Домой ему надо, – пояснила Ирина Сергеевна притихшей Альке. – Его ждут. А мы с тобой запросто можем наш пир продолжать, правда ведь?

И чтобы совсем развеселить Альку, заговорщицки прошептала:

– Мы с тобой даже можем позвать к нам Фильку и угостить его твоей чудесной колбасой. Максим ругается, когда я собаку в дом зову, а мне с ним веселее. Ну как? Зовем?

Через минуту Филипп уже чинно сидел возле стола, косился темным глазом на тарелки и старательно делал вид, что разные вкусности – не его жизненный девиз.