— Да. Но мой отчим и моя мать очень рассердились.

— Во всем виноват этот Харли.

— Вы очень добры, сэр. Не знала, что вы окажетесь таким добрым.

Добрый?.. Она называет это добротой?

Он обнял ее за талию. Обнаженная грудь девушки прижалась к его жилету, и желание Остина тотчас возросло.

Что ж, возможно, он действительно слишком долго был в море. У него не было любовницы в каждом порту, как у некоторых капитанов. Немногие связи, которые у него случались после смерти жены, длились недолго. В каждом случае женщине не нравилось, что он оставляет ее одну на длительное время. Его первая любовница развлекалась в постели с собственным слугой, когда он отсутствовал. Остин обнаружил это, неожиданно вернувшись домой однажды вечером. Следующая женщина постоянно ныла и умоляла его оставить службу ради нее. А третья просто устала ждать и оставила его.

«Жизнь на море, — думал Остин, — исключает длительные связи». И после несчастья с его женой жениться снова не захотел.

Он возненавидел короткие интрижки, но теперь был готов заключить в объятия эту молодую очаровательную женщину. Он решил, что займется с ней любовью, а потом заставит сказать, кто послал ее. Он заставит своих врагов понять, что их попытка провалилась. Пусть даже следующая попытка будет более изощренной.

Остин взял лицо девушки в ладони, и ее шелковистые пряди заструились меж его пальцев. О Боже, в ней была такая странная смесь невинности и чувственности!.. Это интриговало его и заставляло желать большего.

Он наклонился и провел языком по ее чуть раскрывшимся губам. Ее горячее дыхание манило его, и он впился поцелуем в ее губы. Она неумело ответила на его поцелуй, и сразу стало ясно: у этой женщины нет опыта с мужчинами. Но все же он хотел ее, безумно хотел. Более того, ему хотелось, чтобы она растаяла в его объятиях, чтобы умоляла о поцелуях и ласках. И хотелось отнести ее на койку и научить, как нужно любить его. Он даст ей понять, что ее уловки бесполезны. Она никогда не получит его бумаги, но сможет оставаться с ним и быть его любовницей.

Он прикусил шелковистую мочку ее уха. Она прижалась к нему с тихим стоном, и Остин словно обезумел.

— Я схожу с ума, — прошептал он. — Ты сводишь меня с ума, моя сирена.

Она ничего не ответила и обвисла в его объятии, прикрыв глаза. Ее очки съехали с переносицы, а пряди блестящих волос скользнули по щеке и упали на обнаженную грудь.

Бог с ней, с койкой! Остин смахнул со стола карты и секстант. Затем приподнял девушку, усадил на край стола, наклонив голову, стал целовать ее грудь. Потом вернулся обратно к ее губам, к наслаждению их жаркой сладостью и к…

Кто-то стремительно пробежал по палубе. Топот донесся до Остина сквозь туман желания, и он поднял голову. Во время всего происходящего капитан не переставал воспринимать звуки своего корабля — потрескивание корпуса, глухой стук сапог, когда офицеры и матросы заступали на вахту, и резкие команды лейтенанта Фостера. Эти звуки были такие привычные, что он, слыша их, никак на них не реагировал, так как мысленно видел каждый уголок «Авроры».

Но сейчас Остин понял: что-то изменилось. Скорость и курс оставались прежними, но атмосфера на корабле изменилась. В шагах бегущего по палубе явно ощущалось волнение. Дэвис пропустил мисс Клеменс, и она…

Она появилась минут десять назад. Но этого оказалось достаточно, чтобы…

Остин обернулся к двери.

— Дэвис!

Молчание.

Если бы Дэвис был на посту, он ответил бы. А если бы наверху произошло что-то непредвиденное, поднял бы тревогу.

— Минутку, мисс Клеменс, — непринужденно сказал капитан, как будто они находились в гостиной.

Он шагнул к двери, но мисс Клеменс тотчас схватила его за руку:

— О, пожалуйста… Вы не должны ходить туда.

Он посмотрел в ее глаза, полные ужаса. Ее упругие груди виднелись в распахнутой сорочке, и соски все еще подрагивали от возбуждения.

— Не должен?.. Но почему?

— Этого я вам сказать не могу.

Он высвободил свою руку.

— Дэвис!

Девушка снова схватила его за руку:

— Сэр, пожалуйста!..

Остин схватил ее за плечи и наклонился над ней.

— Что происходит на корабле, моя сирена? Скажи мне, и, возможно, я прощу тебя.

— Нет! Она убьет вас!

— Она?..

— Мисс Адамс.

Желание растворилось в сокрушительном гневе. Будь прокляты ее серые невинные глаза и чувственное тело, которые пробудили его от долгого и мучительного сна. Да, желание исчезло, сменившись гневом, но он тотчас взял себя в руки, подчинил себя строгому контролю.

Уложив девушку на стол, капитан низко склонился над ней и тихо проговорил:

— Объяснитесь, мисс Клеменс. Почему мисс Адамс хочет убить меня?

— Я не могу этого сказать.

Он отпустил ее и заявил:

— Нет, скажешь, сирена. Или нам придется обсудить это в тюрьме, где тебя не спасет твоя притворная невинность. Ты меня понимаешь?


Эванджелина смотрела в его темные глаза, полные злости. Всего миг назад эти глаза обещали ей несказанное наслаждение. Теперь это был взгляд палача.

Она считала его красивым. У него были резкие черты лица и глаза цвета ночи. В свете фонаря выделялись рыжие пряди в его темных волосах, гладко зачесанных назад. Тонкие же морщинки — он, наверное, часто прищуривался на ярком солнце — веером расходились от уголков глаз. А скулу пересекал тонкий белый шрам. И ей почему-то вдруг захотелось провести по нему языком.

Она также чувствовала в нем страсть, скрытую за суровой внешностью. Но злость унесла прочь всю его страсть, как штормовые волны уносят несчастные корабли.

— Анна Адамс сказала, что если я предупрежу вас, то она вас застрелит и бросит на съедение акулам.

— А если вы не расскажете мне все, то я брошу ваше очаровательное тело на съедение этим же акулам.

— Мое… мое тело совсем не очаровательное.

— Это ваше мнение.

— Сэр, пожалуйста!.. Я не хочу увидеть, как вы умрете.

— Вы скорее умрете сама?

Эванджелина не знала, что ответить. Конечно, у капитана хватит сил, чтобы перекинуть ее через плечо, отнести на палубу и бросить в море. Сделав это, он потрет руки, довольный собой. Но угроза Анны…

— Думаю… скорее это.

Капитан холодно улыбнулся:

— Ваша храбрость восхитительна. Но я не позволю мисс Анне застрелить меня, какие бы у нее ни были на то причины.

Его губы почти касались ее губ. Ее же губы все еще горели от поцелуя и от вкуса бренди, что он пил. Когда мисс Пейн с гордостью говорила, что все юные леди, окончившие ее академию, готовы к жизни, эта добрая леди не ожидала ничего подобного. И конечно же, Эванджелина не была подготовлена к ощущениям, которые пронзали ее, когда капитан прикасался к ней, когда шептал, что она свела его с ума.

Но сейчас в его голосе прозвучала угроза.

— Мы поступим вот как, мисс Клеменс… Я буду задавать вопросы, а вы будете правдиво отвечать на них. Начнем?

Эванджелина молча смотрела на него.

— Что ж, отлично. Вопрос первый: Дэвис мертв?

— Не знаю. Мисс Адамс сказала, что они его усыпили.

— Посмотрим. А мисс Адамс хочет… — Он помолчал. — Чего именно хочет мисс Адамс?

— Ваш корабль.

Капитан в удивлении приподнял брови:

— Мой корабль? Весь?..

— Да, весь.

Он нахмурился, и она почувствовала, что ее ответ очень его удивил.

— Но… с какой целью?

Она наконец-то соскочила со стола.

— Чтобы повести его в Гавану.

— В Гавану?

— Да. Поэтому я и спросила, далеко ли она.

— Но зачем ей Гавана?

— Она хочет спасти Себастьяна.

Капитан стиснул зубы.

— А кто этот Себастьян?

— Ее любовник. — Эванджелина прикусила губу, потом выпалила: — Он пират. В тюрьме. В Гаване.

Остин немного расслабился.

— Понимаю. Значит, эта женщина решила захватить мой корабль ради такой глупости…

— Уверяю вас, она настроена очень серьезно. И она убьет вас, если вы будете сопротивляться.

— Не сомневаюсь. А какова ваша роль во всем этом?

— Я должна отвлечь вас, чтобы дать им время все устроить.

— Что ж, свою роль вы сыграли замечательно. — Он провел пальцами по ее щеке, но его прикосновение было холодным. — У мисс Адамс есть сообщники? Кроме вас, я хочу сказать.

— Лейтенант Фостер. И мой сводный брат.

— Хм… Он действительно ваш сводный брат?

— Томас? Да. Почему бы ему им не быть?

— Но если мисс Адамс пустилась через Атлантику, чтобы спасти своего любовника, то, возможно, вас сопровождает ваш любовник…

Эванджелина вздрогнула.

— Господи, нет! У меня нет любовника! Я даже не знаю, что это такое.

Глаза капитана утратили всякое выражение.

— Вы так хорошо играете роль невинной девушки… Я почти верю в вашу невинность. Но сюда вы пришли, чтобы стать моей любовницей, верно?

— Только в одном случае. Если это было бы неизбежно.

— И ведь почти сработало, не правда ли? Вы обвели меня вокруг пальца своей соблазнительной улыбкой и своей очаровательной грудью, которую обнажили для моего удовольствия. Когда вы собирались выплюнуть меня, дорогая?

— Не понимаю, о чем вы.

Он взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза.

— Вы опасны, сирена. Опасны со своим невинным видом и этими очками… Мужчина может чувствовать себя в безопасности с вами… пока вы не опутаете его своей ложью.

О чем, ради всего святого, он говорит?!

— Пожалуйста, не смейтесь надо мной. Знаю, я поступила дурно, но у меня не было выхода.

— Я?.. Смеюсь над вами?..

Эванджелина молча смотрела на капитана. Его пальцы больно сжимали ее подбородок.

— За вами нужно присматривать, мисс Клеменс. И самое подходящее место для этого — корабельная тюрьма. Но у меня нет времени сейчас, чтобы проводить вас туда. Он выпрямился и отпустил ее. — Оставайтесь здесь до моего возвращения.

Она в испуге пробормотала:

— Вы не должны идти туда.

— Это мое судно. Ия не буду прятаться в своей каюте, пока Фостер и больная от любви женщина пытаются захватить его.

— Она сказала, что отпустит вас, если вы не будете сопротивляться. Она мне обещала…

Остин подошел к шкафу, открыл его и достал пистолет. Шагнув к фонарю, тщательно осмотрел оружие.

— Обещала? В самом деле? Простите, но я ей не верю.

Эванджелина дрожащими пальцами завязала ленточку на своей рубашке.

— Я буду молиться за вас, капитан.

Он внимательно посмотрел на нее:

— Молитесь, если хотите. Но оставайтесь здесь. Позже я решу, что с вами делать.

— Если вы вернетесь, — прошептала она.

Остин бросил на нее жесткий взгляд:

— Я всегда возвращаюсь.

Он отвернулся и открыл дверь. Холодный воздух ворвался в каюту, принося с собой острый запах моря. Эванджелина услышала выстрелы наверху, но в коридоре было тихо.

Не оглянувшись на нее, капитан решительно шагнул за порог и закрыл за собой дверь.


Дэвис был мертв. Остин выпрямился, кипя от гнева. Молодой матрос лежал неподвижно. Лежал с закрытыми глазами. Было ясно: он не сопротивлялся. Возможно, они собирались просто усыпить его с помощью лауданума[3], но дали ему слишком большую дозу. Хотя Остин не очень-то верил в это.

Кроме мертвого Дэвиса, в коридоре никого не было. И было тихо. С палубы же доносились выстрелы, быстрые шаги и визгливый смех. И ругался какой-то мужчина. Но никто не появлялся на лестнице, ведущей к каюте капитана.

Остин крепче сжал пистолет. Он подумал о женщине, оставшейся в его каюте, и ужасно разозлился. Он был уверен: она пришла за бумагами. На уме у него были только эти документы, и он совсем не подумал об опасности, которая могла грозить ему с другой стороны. Но возможно, мятеж Фостера имел отношение также и к этим бумагам. Возможно, лейтенант использовал намерение мисс Адамс в своих целях. Как бы то ни было, он остановит их. Он обещал доставить бумаги своему наставнику в Бостон, и он их доставит.

Остин дошел до конца коридора и спрятался в тени рядом с лестницей, чтобы успокоиться. Он никогда не терял контроля над собой, имея отношения с женщинами. А тут вдруг едва не овладел мисс Клеменс, женщиной, не умевшей даже толком целоваться.

И он все еще желал ее. Кровь кипела в его жилах, и он представлял, как именно овладеет ею. Может быть, она и шпионка, но это не делало ее менее соблазнительной, менее очаровательной, менее желанной.

Но его гнев был не менее жарким, чем его желание. И он займется мисс Клеменс, как только подавит мятеж Фостера. Она заплатит ему, о, она дорого ему заплатит… Эта женщина пробудила в нем такое сильное желание, какого он не испытывал уже очень давно. А она… Она всего лишь смеялась над ним. Что ж, она заплатит ему и за это.