Алена Нефедова - Уха из петуха

Сергей впустил во двор "Газель" с логотипом фирмы и провел ребят в синих комбинезонах на любимое место петуха под старой яблоней. Сам виновник суеты там и нашелся, как всегда пристально и коварно зыркая из густой травы. Значит, никуда не делся, мелкий вопящий мерзавец.

— Здесь ставьте, — указал Сергей рабочим на лужайку под деревом, наводя на явно заинтересовавшегося происходящим упрямого вторженца объектив камеры телефона. — Я буду часа через два.

Говорил он это, конечно, рабочим, но интонацию и всю сопровождающую это экспрессию адресовал петуху и, уходя, даже не заметил, какими озадаченными и немного настороженными взглядами проводили его служащие из фирмы по установке объектов сельхозназначения.

Навигатор исправно довел его до рынка в райцентре, и Сергей в недоумении почесал затылок, увидев количество входящего и выходящего в высокие синие ворота народу. Оно вполне могло посоперничать с толпой в торговых центрах в моменты массовых распродаж. Но опять же, была суббота, лучший торговый день, по авторитетному утверждению баб Нади, когда на рынке можно купить что угодно, при условии, что приедешь пораньше.

Первыми на пути попались продуктовые ряды. Сергей уже давно привык видеть овощи и фрукты в супермаркетах, все такие чистенькие, гладко-блестящие, словно пластиковые идеальные игрушки, ничем только не пахнущие. А здесь каждый, даже корявенький огурчик и мелкий неказистый помидорчик атаковал его обоняние так, что перед глазами невольно вставала здоровенная эмалированная миска салата. Такого, чтобы все порезано крупными смачными кусками, с настоящим "пахучим" маслом, и много зелени и лука, и чтоб все это пустило сок, в который можно (и нужно) совсем не эстетично макать толстый ломоть хлеба…

В общем, Сергей и сам не заметил, как нагрузился пакетами со всевозможными, не изуродованными гербицидами земными дарами, пока добрался до ряда, где на прилавках лежали тушки домашней птицы.

— Красавицы, а где можно купить примерно таких же, но с головой и перьями, и чтобы еще бегали, — бодро спросил Сергей у торговавших женщин, глядя на таких совсем не похожих на перекачанных стероидами бледнокожих привычных цыплят.

— Если Вам живьем, то это дальше, — охотно стали указывать ему направление польщенные женщины. — Вон за тряпичными рядами, в самом конце рынка.

Живностью, как выяснилось, торговать тут было принято прямо с машин, загнанных на территорию рынка через задние ворота. Клетки с кроликами всех мастей, утками, гусями, курами и даже поросятами были тут повсюду. От такого изобилия и пестроты Сергей изрядно растерялся. Найдя в телефоне фото своего петуха-кровопийцы мужчина подошел к ближайшему торговцу живым товаром.

— Добрый день, уважаемый. Удачной торговли Вам, и не подскажете ли мне, где я могу найти что-то вроде вот этого?

— Та на шо тебе воно тако мелко да гомнисто сдалось? — с чувством спросил мужик и ткнул узловатым пальцем на клетку у своих ног. — Вот моих бери. Это же птица как птица: и яйца тебе, и мясо, а это баловство одно.

С характеристикой несносного подселенца Сергей был полностью согласен, но выбора у него не было.

— Это тебе к "декоратору" нашему, — махнув на него рукой как на пропащего человека, постановил наконец собеседник, поняв, что заманить прелестями своих куриц Сергея у него не выйдет. — Вона там он со своей потрохней бесполезной.

"Декоратором" оказался невысокий мужчина средних лет с окладистой бородой и каким-то странно мечтательным взглядом, а "бесполезной потрохней" — множество небольших, аккуратных клеток со всевозможными певчими яркими птичками, голубями с причудливыми штанами или воротниками и той самой искомой родней карликового тирана. Без лишних предисловий Сергей предъявил ему фото главного фигуранта и потребовал:

— Нужна для него курица. Можно две. Но так, чтобы ему наверняка от них башню снесло.

— Господи, это же баварский красный обеш, — неожиданно пришел в неописуемый восторг "декоратор". — Какой великолепный экземпляр. Просто выставочная категория. (прим. Абсолютно вымышленная Авторами порода)

— Я чрезвычайно рад за него, но могли бы мы вернуться к главному? — напомнил Сергей мужчине и почти насильно выдрал из его цепких пальцев свой телефон.

— К сожалению, мне нечего вам предложить, — с искренним разочарованием вздохнул торговец.

— Что значит нечего? — удивился Сергей, обозревая целую батарею клеток с пеструшками. — Это же курицы?

— Курицы. Но они совсем не обеши.

— А какая, блин, разница? — уже начал раздражаться Сергей. — Ему что, по-вашему, принципиально? Он уже два года без ба… без курицы. Я на его месте уже и на садовые фигурки керамические повелся бы.

— Такую породу портить, — возмутился поклонник декоративного птицеводства. — Давайте я Вам лучше телефон дам моего хорошего знакомого, у него есть обеши. И недалеко совсем, всего пятьсот километров в одну сторону.

Сергей уставился на мужика, полагая, что тот откровенно над ним издевается. Но нет — "декоратор" смотрел на него совершенно незамутненным взглядом человека, искренне верящего, что ради какой-то гребаной птички тыща км — не крюк. Стало понятно, что взывать к разуму тут бесполезно.

— Знаете, что? А упакуйте мне вот эту, — ткнул Сергей в пернатое создание чистого золотистого цвета больше похожее на меховой мячик, нежели на курицу, и увенчанное пушистым хохлом, очевидно, только для того, чтобы можно было определить, где у этого верх.

— Это — курчавый андалузский падуан, — агрессивно прищурился продавец.

— Оно женского пола? — ответил таким же взглядом Сергей.

— Да.

— Продается?

С полминуты мужчина смотрел на него так, что Сергею казалось, что он не только ему ничего не продаст, но и предложит сжечь на костре как еретика.

— Пять тысяч, — наконец процедил орнитолог-фанатик, так, словно насиловал сам себя в жесточайшей форме.

Ни хрена себе птички.

— Беру. Заверните, — из чистого упрямства ответил Сергей и через несколько минут оказался обладателем небольшой картонной коробки с дырками.

— Ну что, поехали домой, госпожа соучастница? — сказал он, не обращая внимания на призывающий на его голову все кары небесные прощальный взгляд "декоратора".

Каких только фанатиков, прости господи, на свете не бывает. Есть вот еще и такие. Устроив коробку с курицей на переднем сиденье, а пакеты с продуктами закинув на заднее, Сергей уже почти готов был уехать, как вдруг его взгляд зацепился за невзрачную вывеску небольшого магазинчика напротив. "Все для охоты и рыбалки". Тут же вспомнились Тошкины бамбучки образца прошлого века, да и остальные снасти явно видели свои лучшие времена задолго до рождения самого пацана. В торговый павильончик Сергей заходил с намерением купить одну современную удочку, чтобы порадовать мальчишку. Но когда осмотрелся, понял — попал. Наверное, ассортимент подобных магазинов способен ввести нормального мужика в шопоголический транс, так же как женщин бутики с дорогими шмотками и обувью. И не важно, что прежде он вполне себе спокойно жил без этих радостей торжества первобытного самца-добытчика. Неважно, что, скорее всего, у него-то и времени особенно не будет по рыбалкам кататься. Чертов магазин с ровными рядами удилищ разных форм и длины, хитрыми катушками с цветной леской, прилавками, забитыми блеснами, закидушками и еще кучей всякого барахла, названия которому Сергей не знал, оказался словно кроличья нора, откуда он вынырнул буквально увешанный покупками. Укладывая приобретения в багажник, и сам не мог понять, чего лыбится как идиот, предвкушая реакцию Тохи. А еще понял, что "Остапа понесло", и этим он не ограничится.

Быстро наведя справки, Сергей нашел прилавки с авто-товарами и разжился новым импортным аккумулятором. Наверняка Лилия начнет отказываться от подарка, но он, собственно, и особо ставить в известность ее не собирался. Поставит втихаря вместо той дохлятины, на которой она сейчас ездит, и дело с концом. И если уж возвращаться не с пустыми руками, то никак нельзя было забыть про Ниловну и Лексеича. Немного почесав в затылке и побродив по рядам, Сергей выбрал для шумного старика новую кепку, а для суровой баб Нади платок столь нежно любимой ею яркой, цветастой расцветки.

— Ну вот, теперь можно и домой, — сообщил он подглядывающей в дырку в картонке питомице, запуская двигатель. Включив радио, Сергей подпевал и выстукивал ритм по рулю всю обратную дорогу. Более приятного и умиротворяющего шопинга он в своей жизни и припомнить не мог.

Сергей с курицей в ее временном картонном вместилище под мышкой прогулялся вокруг милого теремка, размером с коробку от большого холодильника, подергал сетку примыкающего к нему вольера и остался доволен. Похоже, с заказом он не прогадал. Настоящий куриный неприступный Алькатрас или типа того. Нигде не было ни малейшей лазейки, даже верх высокого выгула надежно укрыли листом подобранного в тон к дереву домика поликарбоната. Стильненько так, в общий деревенский антураж очень вписывается, прям сам бы жил. Рассчитавшись с рабочими и отказавшись от чрезвычайно заманчивого предложения возвести еще и теплицу по сходной цене, мужчина приступил к главному сегодняшнему действу. Притащил из дома стул, прихватив пакет семечек и сигареты, организовал себе наблюдательный пункт неподалеку от куриного теремка, выяснил месторасположение петуха и только после этого осторожно выпустил свое живое приобретение в вольер.

— Надо тебе имя дать. Что-нибудь связанное с несчастной любовью, ага, — бубнил он себе под нос, наблюдая, как золотистая пушистая красавица отряхивается и прихорашивается, старательно поправляя чуть примятые в коробке перышки, приобретая прежнюю форму почти идеального шарика с чубчиком.

— Нареку тебя Изольдой, — не отыскав в глубинах памяти ничего более подходящего, сообщил Сергей любопытно поглядывающей на него птице, и та издала тихое "кудах", как бы полностью с ним соглашаясь. — Ну вот и ладненько.

С удобством устроившись, приготовился к долгожданному зрелищу, злорадно предвкушая достаточную степень его трагизма, чтобы пролить бальзам на истерзанную петушиными издевательствами душу.

Поначалу петух упорно продолжал сидеть в своих травянистых кущарях, и Сергей уже подумал, что мерзавца придется снова выманивать чем-то съедобным и даже слегка расстроился. А вдруг он опять прогадал, и инстинкт размножения в этой горластой заразе затух за время вынужденного целибата, и жрать и орать он теперь любит больше, чем трудиться на поприще улучшения куриной демографии? А что, он знал таких представителей собственного пола, и даже совсем еще не старых, которые любому флирту или возне в постели предпочитали набить пузо и чесать языком до хрипоты. Он уже едва не отправился на поиски еще одной, возможно, завалявшейся банки с кукурузой, проверенной путем недавнего эксперимента на людях в том числе, как надежная приманка, но вдруг Изольда, все еще наводящая красоту неземную, звонко и пискляво чихнула, как-то совсем по-девичьи. Петух взвился над травой так, будто ему выстрелили в зад, и словно ополоумевший ломанулся к вольеру. На полной скорости он врезался в сетку, будто и не видел ее вовсе, и от силы удара опрокинулся лапами кверху, да так и замер. Сергей даже рот раскрыл, забыв начать злорадствовать. Неужто пернатого беса удар хватил от внезапно нахлынувших чувств и степени постигшего разочарования? Да быть такого не может.

И точно — спустя полминуты петуха снова подбросило в воздух, и он с прежней прытью еще раз попытался пробить своим тщедушным тельцем разделяющую его и вожделенное золотистое великолепие преграду. И еще раз, и еще. Сергей откинулся на стуле, коварно усмехаясь, прикурил, запечатлевая на телефон моменты провала злейшего вражины.

— Ну-ну, набивка для подушек, как оно? — спросил мужчина обезумевшего от любовной горячки петуха и тут же поправил себя: — Изольда, солнышко мое, к тебе эти нелестные эпитеты никак не относятся.

Его пернатая сообщница же поначалу смотрела на ломящегося к ней ослепленного страстью безумца вроде как с опаской и даже явно подумывала искать убежище в милом теремке, но потом до ее куриных мозгов дошло, что тот никоим образом до нее не может добраться, и птице-дева отвернулась, принявшись рассматривать свое новое пристанище и игнорируя творящуюся снаружи суету. Чем, само собой, не могла не порадовать Сергея и явно доводила до белого каления воздыхателя-неудачника.

До самого Питбуля полная тщетность его усилий доходила гораздо дольше, чем до Изольды, подтверждая общеизвестный факт, что в момент оттока крови от мозга в результате возбуждения уровень умственных способностей особей мужского пола падает в разы. В народе это называлось просто и емко: "член стоит — башка не варит".