Алена Нефедова - Уха из петуха

"Ма-а-ама-а-а", — завопил в полете дебил.

"Ны-ы-ны-ы-ы", — вторил ему первобытный кавказец.

— Атибиего… — в сердцах рявкнул Сергей, с размаху приземлившись на настрадавшийся уже копчик в центр наполненной непрозрачной красноватой жидкостью ванны. В голове тут же зашумело от прострелившей боли, а перед глазами замелькали картинки позорного возвращения грязным, побежденным глупой скотиной, и без самой, собственно, скотины, которая сейчас наверняка уже скачет себе в то самое Вязьгино, чтобы поржать в табуне над человечком-неудачником. С минуту Сергей сидел в луже с закрытыми глазами, переживая как наяву свой позор. И тут вдруг почувствовал на своей щеке теплое дыхание. Приоткрыв глаз, Никольский увидел виноватую морду скакуна.

"Слышь, казак, прости. Чесс слово, сам не понимаю, как так вышло-то, — объяснил свой поступок коняга, подталкивая руку Сергея и пытаясь головой залезть ему подмышку. — Ты это, правда, не обижайся. На, хватайся за меня, я тебе подняться помогу".

— А чего это ты в Вязьгино свое не скачешь? — кряхтя и постанывая, привстал на дрожащих ногах обиженный казак.

"Дык, это ж я тупанул, не ты. Тебя-то за что наказывать? Давай уже, лезь в седло. Дальше на первой скорости поедем. Шагом. А где, кстати, моя морковка?"

Неспешным шагом и по приличной дороге ехать оказалось гораздо дольше, чем нестись сломя голову кабаньими тропами. Вскоре уже совсем стемнело, и когда новоявленный казак с внезапно воспылавшим к нему симпатией Буцефалом достигли окраины Апольни, была уже ночь. Зато спокойный размеренный шаг, на который (как выяснилось экспериментальным путем) способен Лужок, предоставил Сергею возможность переносить вес тела то на одну, то на другую сторону, давая исстрадавшемуся седалищу и прочим ценным частям тела необходимую передышку, и в исходный пункт мужчина прибыл все же на коне. Во всех возможных смыслах. Все окрестные дворняги сочли своим долгом облаять их, передавая эстафету друг другу, но, к счастью, Лужок, проникшись своим статусом настоящего боевого коня, меланхолично игнорировал бросающихся на заборы сторожей, выбирая максимально ровные участки пути на изрядно раздолбанной улице.

— Приехали? Славатехосподи, — вскинулся задремавший от равномерного покачивания в седле дебил, когда Сергей, сдерживая долгий облегченный стон, сполз на землю перед двором Апраксиных.

Гордость за то, что он выдержал это собственными руками организованное испытание стойкости, возможно, и переполнила бы душу экономиста, но он так дико устал, что решил перенести процесс торжественного самовозвеличевания на завтра. Сейчас бы содрать с себя грязную мокрую одежду, облиться, смыв последствия экстремального путешествия, и рухнуть в постель навзничь, пропав для мира часов так на… дцать. Но сначала, как и положено казаку, нужно позаботиться о животине.

Тихонько скрипнула воротина, когда Сергей завел Лужка во двор, и тут же из темноты будто призрак выступила Лилия.

— Сережа? — выражения лица впотьмах было не разглядеть, но в голосе столько тревоги и искренней заботы, что у него разом и болеть все перестало. — С тобой все в порядке?

Она что, так и сидела тут на крылечке, высматривая его в темноте? Настороженно прислушивалась, ловя каждый звук, чтобы не пропустить момент, когда он, весь разбитый, но все же целый и почти невредимый вернется из многотрудного похода во всем блеске…

"Ну, конечно, выглядывала. Если бы ты шею себе сломал, ее, как представителя власти, небось по головке-то не погладили бы" — попытался пресечь на корню внезапное расцветание садов в душе Сергея своей язвительной циничностью дебил.

"Да провались ты" — вышло у них с неандертальцем в унисон.

— Да что мне сделается, — вспомнил он любимую дедовскую фразу в ответ на бабкины беспокойства и резко приосанился, да тут же, охнув, схватился за поясницу. — Вот же гадство.

— Так, иди-ка к себе раздевайся, у меня вода нагретая на печке стоит, — сразу перешла на строгий начальственный тон Лилия, и вполне себе невинно-душевное цветущее ботаническое безумие стремительно сменилось фантазией совершенно иного, сугубо плотского прикладного к телу свойства. — Сейчас обмою тебя и разотру всего. Будешь завтра как новенький.

Пещерный мужик тут же суетливо заметался, сдирая с себя шкуры и нюхая подмышки, но сам Сергей попробовал вяло возразить:

— Лужок же…

— Я сама его в стойло отведу, ты все равно не знаешь, куда идти.

Сергей и хотел бы проявить стойкость духа и поупираться, да организм-предатель взбунтовался, а Лиля стремительно скрылась в темноте, уводя под уздцы коня. Ладно, он как-нибудь в следующий раз проявит героизм до конца, как руку в этом деле набьет или типа того. Вздыхая и охая, хромая на обе ноги и хватаясь за многострадальную задницу, он медленно поплелся в свой двор. Прямо на веранде стал стягивать влажную, превратившуюся в грубую дерюгу от грязи одежду. Оставшись в одних боксерах заменжевался, заработав насмешливое хмыканье дебила, глумящегося над его невесть откуда взявшейся застенчивостью. Лилия появилась как раз, когда он взялся за широкую резинку последнего предмета одежды, и разрешила терзающие его сомнения.

— Смотреть не буду, честное слово, — с легким оттенком веселья заверила Сергея она, поставив на верхнюю ступеньку чуть парующее ведро с водой с плавающим сверху ковшом.

— Ну и напрасно, — буркнул, Сергей, избавляясь от трусов, как-никак не невинная он скромница.

— Не против, если я тебе прямо тут солью? — спросила Лилия, протягивая ему мыло и зачерпывая воду. — Я Антошку летом часто так купаю, каждый день баню-то не натопишься.

"Ну вот, а ты из-за демонстрации своего полуготового инструментария парился, — насмешливо фыркнул дебил. — Она же, похоже, в тебе мужика в упор не видит. Вон, с сыном сравнивает. Хорошо хоть подгузники поменять не предлагает".

Дикарь приуныл и с сокрушенным вздохом присел в уголочке.

"Достал ты меня уже сегодня, пессимист хренов, — огрызнулся на раздражающего сожителя Сергей. — У тебя что, приступ ПМС-са?"

Но тут же забыл обо всем, когда на голову и тело струйкой потекла благословенная теплая влага. Не стесняясь постанывать от кайфа, Сергей намылил уставшее тело и стал со всем доступным ему сейчас энтузиазмом подставляться под очищающий ручеек. Господи, только задолбавшись до такой степени и проведя несколько часов грязным и потным, можно оценить, какое же это неземное наслаждение — просто помыться. Одно ведро теплой воды способно сотворить из тебя почти совсем счастливого человека.

— Теперь давай я тебя разотру… если только хочешь, конечно, — почему-то не очень уверенно, тихо и с чуть заметными хрипловатыми нотками предложила женщина, протягивая ему пушистое полотенце.

Что за вопрос? Он не просто хотел, а уже был близок к тому, чтобы набраться наглости и потребовать этого и даже мог точно указать места, где трение могло дать прямо-таки взрывной и максимально приносящий облегчение результат.

— Хочу, — поспешно едва ли не выкрикнул Сергей. — Я вообще все хочу, что ты мне готова дать.

— Может, тогда сначала пирогов? — тихо рассмеявшись, спросила Лилия.

Мужчина быстро произвел мониторинг своего организма, отправив срочные запросы к желудку и вместилищу нижнего мозга. Инстинкт размножения уверенно победил голод, причем с большим отрывом. Пожрать — оно всегда может успеться, а вот предложения интимного свойства у женщин частенько имеют весьма ограниченный срок действия и мгновенно отзываются с переменой настроения. А уж насколько быстро это самое настроение у дам меняется — и говорить нечего.

"Между прочим, тебе, дурило, только массаж пока предложили, — снова влез со своей желчью дебил. — А ты уже губы раскатал"

"Выруби его, — отдал короткий приказ ответственный квартиросъемщик неандертальцу, и тот с готовность махнул дубиной.

— Можно и пирогов. Но позже.

Живую музыкальную тишину деревенской ночи, словно издеваясь, прорезал вопль Питбуля. Сергей сначала вздрогнул, боясь, что волшебство вдруг опять разрушится, но потом решительно оскалился, забив на происки судьбы в лице пернатого борца с эротической магией и еле сдержав желание показать тому еще и средний палец, схватил для большей верности Лилию за руку и похромал в дом. Нашарил выключатель на стене, но тут же пожалел об этом. Возникшая только что атмосфера интимности будто испуганно шарахнулась прочь от чрезмерной яркости электрического света. В первый момент оба щурились после уличной темноты и смотрели друг на друга с некоторой неловкостью. Однако Сергей был вовсе не в настроении упускать хоть и внезапную, но, на его взгляд, честно заработанную удачу.

— Мне куда лечь: на диван или на полу удобнее будет? — деловито спросил мужчина, быстренько закрывая на всякий пожарный дверь.

— Если тебе не слишком твердо, то на полу, — ответила Лилия, мазнув взглядом по оттопырившемуся впереди полотенцу на его бедрах и достав из кармана халата бутылочку с мутной коричневой жидкостью.

Промолчав о том, что ему сейчас хоть где будет тверже некуда, Сергей проковылял в спальню и вернулся оттуда с одеялом. Расстелив его на полу, он, стиснув зубы, вытянулся на нем на животе и поерзал, ища хоть сколько-то удобное положение для одного уже совершенно самостоятельного субъекта его телесной федерации, которому было глубоко плевать на общее неудобство всех остальных ее членов из-за его несгибаемой позиции.

Издав едва слышное "Уф-ф", Лилия опустилась рядом с ним, и Сергей скосил глаза, позволив себе нахально полюбоваться видом ее округлых коленок, пусть даже от этого дискомфорта под животом стало больше. Хуже ведь уже не станет, сказал себе мужчина, продолжая самоиздевательское облизывание взглядом вожделенного. Как же он ошибался. Лилия плеснула в ладошку мутной жидкости и потерла, согревая ее и давая разлиться по комнате сильному пряно-травянистому духу с еле уловимой спиртовой ноткой. От него в голове немного закружилось, словно даже одного вдыхания было достаточно для легкого опьянения. Сергей прикрыл глаза в ожидании прикосновения к своей спине, однако мягкие, но неожиданно сильные руки Лилии легли на его голени, начав разминать их весьма интенсивно. Мужчина в первый момент дернулся, едва не взвыв от боли в исстрадавшихся конечностях, и с минуту раздумывал, а не уползти ли ему, и по хрену, насколько позорно это будет выглядеть. Но неожиданно мышцы, ощущавшиеся окаменевшими под как будто проникающими сквозь кожу немилосердными пальцами женщины стали быстро расслабляться, и на Сергея стремительно стало накатывать удовольствие запредельной почти силы, от которого он застонал в голос, нисколько не стесняясь ноток, граничащих с поскуливанием. Лилия, благословенно терзая его, поднималась дальше к бедрам, одаривая его чередующимися приливами боли и кайфа, и от этого на какое-то время даже возбуждение не то что отхлынуло, а словно видоизменилось. И в этот момент Сергею подумалось, что даже если массажем все и закончится сегодня, то и этого ему будет выше крыши. Но стоило Лилии добраться до его отбитых ягодиц, осторожно сдвинув полотенце, он резко передумал.

Первый прилив мучительной боли-наслаждения мгновенно сменился взрывом зверского вожделения. И без того уже вспотевший Сергей окончательно взмок и не смог сдержать прокатившуюся по телу крупную дрожь. Уткнувшись мокрым лбом в одеяло, он шумно выдохнул, понимая, что нет сил его терпеть больше ни секунды.

— Ли-и-иль. Не могу я так больше, — хрипло взмолился он. — Или уйди ради Христа, или…

И перевернулся рывком на спину, предоставляя ей решить, как поступить с окончательно доконавшим его желанием.

"Какой-такой УЙДЫ?" — вскинулся обалдевший от такого приступа демократии неандерталец. "МОЙ ПЭРСИК" — взревел пещерный кавказец и, не дав Лиле и слова молвить, махнул дубинкой, отправляя в нокдаун и второго со-головца.

Дальнейшее напоминало "поплывшему" Сергею и постанывавшему рядом дебилу то ли до жути реальный сон, то ли наркотическое опьянение от совершенно неизвестного современным наркоторговцам состава, который воплощает самые яркие, самые смелые, самые тайные сексуальные желания. За такой состав наркокартели затеяли бы микровойнушку (а возможно, и макровойнищу), поперестреляв всех на фиг, и… победивший ни с кем бы делиться не стал.

Сергей попытался рвануться с пола, желая стребовать жизненно необходимый ему поцелуй, но Лилия с улыбкой удержала его на месте. Внутри тут же тоскливо стало подвывать: "Ну-у-у во-о-от, я так и зна-а-ал", и на этот раз авторство данного причитания оказалось неопределенным, а, скорее всего, было коллективным. Но взгляд женщины принес мгновенное облегчение, потому что там был не отказ, а обещание скорого блаженства. Неторопливо наклонившись, Лилия коснулась губами его груди, не разрывая зрительного контакта, а после с долгим вздохом потерлась щекой о негустую поросль на ней.