Дизайнеры переглянулись, и теперь их обоюдное нетерпение взяться поскорее за непривычную работу стало более чем очевидным. Сергей довольно ухмыльнулся про себя. С этими ребятами он не ошибся. Молодые, амбициозные, с нестандартным мышлением, они точно справятся с поставленной задачей. В его воображении уже отчетливо возник образ нового дома. Большого, светлого, наполненного звуками голосов, по которым он так отчаянно скучал, головокружительно-вкусными запахами, уютом и теплом, что, наконец, отогреет его насовсем.

— И еще один момент. Деликатный. — Сергей откинулся на спинку кресла и уставился в окно, позволив себе погрузиться совсем ненадолго в иное пространство, где он предположительно уже не одинок и счастлив. — Соседи там только с одной стороны. И отношения у нас напряженные. Но я все равно не хочу их беспокоить. К тому же сосед… ка — участковый. Так что имейте ввиду. Предупредите рабочих, чтобы не смели досаждать ей… им всем, в общем. Короче, минимум общения, — Сергей проигнорировал то, как недоуменно переглянулись дизайнеры, прежде чем кивнуть. Наплевать, насколько странным кажется он им со своими требованиями, просто мысль, что целая бригада неизвестных мужиков будет отираться так близко к его Лиле, тогда, когда он сам должен держаться на расстоянии, выводила его из себя. — Отчитываться прошу регулярно. Счета на материалы направляйте вот на эту почту. Можете кидать в вайбер или ватсап. Простите, у меня назначена встреча через четверть часа, и мне нужно еще немного подготовиться. На этом на сегодня, пожалуй, все.

— Хорошо, Сергей Михайлович, — парень буквально вскочил и протянул руку молодой женщине. — Задание необычное. Для нас это вызов своего рода. Но мы не подведем. Всего доброго.

На самом деле к встрече Сергей был, как всегда, более чем готов. Просто хотелось еще хоть немного побыть одному и позволить себе помечтать о том, какой станет его жизнь, когда в нее войдет та единственная женщина, без которой ему тошно. И, между прочим, кроме самих мечтаний ему предстояло еще провернуть такой охрененный вал работы, что ближайшие недели придется мотаться как проклятому и вести агитационные беседы, пока язык не отсохнет. Не говоря уже о том, что рискнуть всем, что имеет.

* * *

— Ты не охренел ли, парниша? — взревел Туз раненым медведем. — Ты хоть соображаешь, чем мы все рискуем?

— Вы — ничем. Рискую только я, — совершенно спокойно ответил господин Никольский своему старшему партнеру, ныне одному из самых уважаемых людей даже не города, а гора-а-аздо выше и круче. Хотя еще лет двадцать назад… Ну да ладно, то совсем другая история. И вот этот страшно респектабельный член современного общества с вульгарно красной перекошенной рожей вопил на невозмутимого Сергея Михайловича:

— Да только на полсекундочки представь, что будет с нами со всеми, если ты сольешь все счета губера или даже хотя бы его зама, а?

— Ты же знаешь, что я не солью.

— Я столько усилий предпринял, чтобы собрать их все у нас, у нас. И чтобы дать их в работу самым талантливым нашим трейдерам.

— Они просто талантливые, а я — гений.

— Да. Да, черт возьми. Ты гений. Но ты, мать твою, чокнутый гений. Ты строишь тренды, основываясь на снах и предчувствиях. Млять. Ощущениях и интуиции.

— Я хоть раз ошибся?

— А летом? Ты слил свои счета. Ты ополовинил их к чертовой бабушке.

— Свои. Имею право. Хоть один клиент пострадал?

— Нет, и слава богу, — немного снизил мощность децибеловой бури партнер.

— Викторович, ты доверил мне все свои счета, это ли не показатель моей надежности, что превыше совокупного рейтинга всех швейцарских банков?

Собеседник сорвался в очередной круг по кабинету, нервно теребя карманы брюк и крутя головой так, будто галстук душил его.

— Ладно, допустим, я переведу випов под твое единоличное управление. Что тебе это даст?

— Всего на месяц, может, на пару, если они потом сами не попросят больше, я много не прошу.

— Объяснись.

— Я за это время сделаю так, чтобы мое имя стало для них не пустым звуком.

— За каким хером?

— Я должен кое-что попросить у них.

— Ты рехнулся? О чем ты собираешься просить у них? Чего тебе еще не хватает в этой жизни?

— Не мне, — ухмыльнулся финансовый гений.

Сентябрь

В эти выходные Сергею удалось вырваться в Апольню только в воскресенье, туда и обратно. И Лилю он смог увидеть лишь мельком. Но все равно несся по трассе, по-идиотски улыбаясь во весь рот. Просто потому, что сегодня Лиля впервые не выбросила импровизированный букет из собранных им листьев всех оттенков желтого и багрянца, который он по обыкновению оставил на капоте ее "Нивы". Каждый раз, когда он ехал к ней, он собирал букеты из всего, что попадалось на глаза. Просто стеблей, когда все цветы закончились, веток с красивыми листьями, листьев, когда они поменяли цвета и стали осыпаться с деревьев. И всегда его подношения оказывались выброшенными через его же забор, отвергнутыми без капли жалости. Сергей сжимал зубы, подбирая их с земли, но не сдавался и в следующий раз повторял все заново. А вот сегодня он увидел, как Лилия взяла с капота ворох разноцветный листьев, посмотрела на них долго и печально, перебирая и складывая аккуратнее, а потом забрала в машину, уложив на пассажирское сидение. И он подпрыгнул как мальчишка, завопив "Да-а-а" в гулко-пустом доме. И умчался на очередную важную встречу, ощущая себя по-настоящему окрыленным и всемогущим, готовым хоть горы сдвигать, хоть чиновничьи ленивые задницы, что почти одно и то же.

* * *

— Никольский? Сергей Михайлович?

— Да, Борис Иванович, он самый.

— Ну присаживайся, Сережа. Рассказывай, каким ветром. Или…

— Нет, нет, что Вы, даже не переживайте. Ваши вклады в полной безопасности. Растут и преумножаются.

— Даже и не знал, что ты так лихо умеешь. Уж сколько лет они в вашей компании, а проценты ну лишь чуть выше банковских. Я уж даже подумывал забирать да вкладывать во что-то более интересное. И тут ты тут такой, как чертик из табакерки. За пару месяцев — несколько сотен процентов. Прям чудеса да и только. Какая-то пирамида очередная, что ли?

— Нет. Просто у меня рука, скажем так, легкая.

— Ну, легкая, это хорошо. Легкая — это даже очень замечательно и интересно. Надеюсь, она у тебя многие годы будет такой.

— Ну, последние шесть лет еще никого не подводила моя рука.

— Шесть? Ну засранец твой Викторович. Что ж он меня столько мурыжил, под тебя не передавал? Свои-то небось счета тебе скинул?

— Простите. Не имею права разглашать тайну клиентов.

— Ой, да ладно тебе. Шесть лет. Надо же. Хм. Ну ладно, лирика это. Так с чем пожаловал, Сереж?

— Я к Вам вот по какому делу. Хочу вот тут вот план развития одного района перспективного предложить.

— Ну-ка, ну-ка, давай гляну. Апольня, говоришь? Это где у нас? Интересно-интересно…

* * *

— Вячеслав Петрович? Это Никольский Сергей. Не беспокойтесь, все в полном порядке, как всегда, растем как на дрожжах. Я тут недалеко от Вашего офиса, заглянуть хотел, честно говоря, помощи попросить.

— Сережа, благодетель ты мой, ну какие вопросы. Да тебе — как родному брату, все, что тебе надо.

* * *

— Михалыч, ты? Рад, рад слышать. Рядом? Ага. Пять сек. Ща скажу, чтобы дежурный провел ко мне без всяких пропусков. Да без вопросов, Михалыч, конечно, сделаю. Ща все порешаем, дорогой. Хе-хе, а ведь в самом что ни на есть прямом смысле — дорогой ты мой человек…

Октябрь

— Ой, бабоньки, слыхали? — крупная женщина в толстом стеганом халате, надетом поверх вязаной кофты, поставила большую сумку в клетку с покупками у стены и подбоченилась, готовая вещать: — Прям как бабка кака пошептала — ведь столько лет уж про нас и не вспоминали, а тут на тебе — газ тянут.

— Так это для него все улицы-то поразрывали? — спросила сухонькая старушка, внимающая, как и остальные, своей крупной товарке едва ли не с открытым ртом.

— Темная ты, Васяновна, — высокомерно ответила первая. — Канализацию нам делать будут. Как в городе прям.

— Да брешешь ты, Нинка, — презрительно фыркнула втиснувшаяся между старушками мадам Петрищева. — Сдалась кому наша Апольня, тьфу, глухомань.

— Это ты, Машка, брешешь, что в твоей самогонке сорок градусов, када она и не горит даже, — огрызнулась Нинка. — Вона, во все дальние деревни столбы поставили, и к новому году, говорят, уж и там свет будет.

В сельпо — исконном месте сотворения и трансляции всех деревенских новостей — было непривычно многолюдно. Кроме местных женщин тут было еще и несколько мужчин в ярких спецовках, явно азиатской наружности, на которых все смотрели с живым любопытством.

— Да ладно. У всех прям, — удивилась одна из пожилых женщин.

— Та даже вона, к Кольке Гугнавому, сказали, тянут, — авторитетно подтвердила Нинка.

— Ой, да ерунда тот ваш свет, — вмешалась в разговор продавщица. — Вон видали, как клуб взялись ремонтировать. Это ж какие деньжищи нужны, чтобы его восстановить. Да еще и классы там открывать собираются — начальные. Чтоб малых совсем в Вязьгино не таскать, значицо. А для старших-то вон и автобус выделили, желтый, что твой зверобой. Школьный, вишь. Во дела. Прям чудеса в решете.

— А слыхали, что заброшенные поля хвермер какой-то купил, — торопливо попыталась вернуть себе статус звезды местных новостей Нинка. — Говорят, экологию там разводить будет.

— А что за фермер? — тут же сделала стойку Петрищева.

— Да леший яго знаит. Какой-то то ли Полянский, то ли Колянский, что ли? Ой, да не помню я, — отмахнулась вернувшая себе все внимание общественности дородная женщина.

— А жить где будет? Тута? — не унималась местная королева самогона.

— Можа тута, а можа и тама. Я те что — жана яго?

— А он жанат ли? — моментально последовал новый вопрос по делу.

— Да тфу на тебя, Машка, — раздосадованно отмахнулась рассказчица. — А вот и узнаем, када припрется и начнет тут порядки свои наводить.

— Ну и пусть едет и наводит, — обиженно поджала губы Петрищева. — Не одной же Апраксинской заразе хозяиновать у нас. И раньше с ней сладу не было, а как потаскалась с экономистом этим да бросил он ее, так вообще озверела. Одни убытки мне от нее.

— Ой, не бреши чего не знаешь, злыдня, — агрессивно уперла руки в бока Нинка. — Не бросал он ее.

— А я говорю — бросил.

— А чего ж тогда ездит и в выходные, и среди недели? Чего вокруг двора Апраксинского отирается, да в окна смотрит, как собака побитая? А веники всякие зачем таскаит? Я сама видела.

— Да почем я знаю зачем, — насупилась Петрищева.

— А я скажу. Влюбилси он в Лильку, а она ему позора не прощает и обратно не пущает, — постановила Нинка.

— Ой, да тебе сказки б сочинять, — взвилась Петрищева. — Влюби-и-илси. Да сдалась она ему. Вона, кака к нему городская приезжала. Куда там вашей Лильке.

— Мужик не собака на кости кидаться. А Лилька у нас красавица и умница, хоть и мент, а ты змеюка ядовитая, терпеть ее не можешь за то, что она мужиков наших тебе споить не дает. И имей в виду — продашь моему Петру еще хоть раз свою отраву — я тебе без всякой участковой приду и патлы повыдираю.

— Ой, да боюсь я тебя, как же.

— А ну марш все на улицу лаяться, — грозно рявкнула годами тренированным голосом продавщица, перекрывая вопли спорщиц и галдеж их групп поддержки. — У меня магазин, а не базар.

* * *

— Ну что, Лилия Андреевна, вот и до вашего района докатилась волна инновационная. — Лицо начальника районного отделения было почему-то красным и потным, хотя в кабинете было совсем не жарко, и взгляд его все время съезжал куда-то вбок.

— Да уж, как-то все это неожиданно. А с чего бы это, Василь Петрович. Вроде ж не выборы, не сменили никого, не посадили. Что за чудеса? — усмехнулась женщина.

— Ты, Андревна, тут языком-то не болтай, а то неровен час, знаешь ли. Просто… — мужчина почесал ухо и скривился, подыскивая слова, — просто район выделил средства, а руководство наше решило обновить материально-техническую базу самых малооснащенных участков. Вот, твой как раз из таких, это во-первых. А во-вторых, ты ж у нас этого… ну слабого полу, надо ж, так сказать, проявить уважение и толерантность, во-о-от.

Произнеся эту речь, начальник издал долгое облегченное "Фу-у-ух"

— Однако куда уж толерантнее: и Нива новая, и компьютер, и телефон навороченный дальше некуда, — покачала головой искренне удивленная Лилия. — Только к чему мне эти ваши игрушки, если у нас мобильные работают только на втором этаже клуба, да и то не во всякую погоду.

— Это ты, Лилечка, просто не в курсе, что у вас там будут скоро антенну возводить, — оживился мужчина. — Ты, кстати, строителей там зарегистрируй, пожалуйста, на неделю. Да смотри, чтобы Петрищева твоя не споила их, а то ни антенны, ни мужиков не дождемся обратно. И давай, иди уже, некогда мне тут с тобой… На вот твои документы на машину, ключи, эти… как их… гаджеты и вот тута вот распишись в получении.