– Да, – уверенно согласилась Уиллоу, встав на колени и обеими руками стараясь отодрать старые грязные доски пола.

– Что ты делаешь? – удивилась Дафна.

– Мы жили здесь когда-то, – тихо ответила Уиллоу. – Я была уверена, что помнила это место, и вот почему – мама и Джей Форбз прятались здесь. Как-то ночью приехали люди, – должно быть, они нас выследили, – и мы спрятались под пол.

Дафна уставилась на Уиллоу, точно та сошла с ума, а Дав, напротив, оживилась.

– Подземный ход, – прошипела она. – Там есть подземный ход, да?

Уиллоу, все еще стоя на коленках, заглянула под кровать.

– Не то чтобы подземный ход, – тихо ответила она. – Хотя там достаточно места, чтобы доползти до края дома. Как только мы вылезем, то сможем убежать в лес.

Дафна заламывала руки:

– Убежать? У него ружье, а мы в юбках…

– Заткнись и помоги нам, – выдохнула Уиллоу. Двигать кровать было рискованно, неизбежен шум, но Тадд по-прежнему препирался со Стивеном и Гидеоном и мог не расслышать, что творится в комнате позади него.

Под кроватью обнаружились две неприбитые доски, которые было легко снять, а под ними паутина и непроглядная тьма.

– Там пауки! – возразила Дафна, когда Уиллоу помогала Дав Трискаден пролезть в дыру под полом.

– И сумасшедший маньяк на улице! – прошипела Уиллоу, хватая Дафну за локоть и толкая ее в углубление. – Черт возьми, у нас мало времени!

Пробираться по тесному темному ходу было делом нелегким даже для любившей приключения Уиллоу. В потемках возились крысы, а на лицо липла паутина. Кроме того, земля таила и прочие опасности: разбитое стекло, старые доски, гвозди – все эти предметы рвали платья, пока они ползли к свету.

На краю свободы они задержались. Уиллоу глубоко вдохнула:

– Я пойду первая. Если Тадд не пристрелит меня, идите за мной. Поднимайте юбки повыше и бегите сломя голову!

Дафна удержала подругу, потянув ее за локоть:

– Уиллоу…

– Со мной все будет в порядке, Даф, – мягко сказала она. – Обещаю.

Глаза Дафны наполнились слезами, но она закусила губу и храбро кивнула в ответ.

Уиллоу выбралась из-под хижины, обеими руками подобрала юбки и побежала в лес, который был в десятке ярдов.

Как только она добежала, донесшееся из дома проклятие заставило ее обернуться и бешено замахать руками, подавая знак Дав и Дафне. Венсел Тадд обнаружил, что они сбежали; через минуту он уже будет обшаривать дом с винтовкой в руках.

По сигналу Уиллоу Дав с Дафной бросились со всех ног, спасая свои жизни как раз в тот момент, когда Тадд, завернув за угол дома, открыл огонь.

Они стали карабкаться по склону, моля Бога, чтобы деревья скрыли их, скользя, падая, снова поднимаясь.

Не было времени оглядываться и смотреть, есть ли погоня; они должны были бежать изо всех сил.

Добравшись до вершины кряжа, они легли на землю, с трудом переводя дыхание. На губах Уиллоу появилась улыбка, когда она посмотрела вверх и увидела Гидеона, Стивена и отца, лежавших на земле с винтовками в руках.

– Они чертовски помогли, не правда ли? – прохрипела Дав. – Господи, если бы Тадд подошел отсюда, он бы запросто убил всех троих.

Дафна хотела окликнуть их, но Уиллоу остановила ее, зажав ей рот ладонью. Дав озорно усмехнулась и подмигнула, и женщины как можно тише поднялись на ноги.

– По-моему, пора его штурмовать, – говорил Стивен. – Господи, он может сидеть там, пока не выпадет снег.

– Да уж, – хрипло согласился Гидеон, – но если мы его спугнем, он может выкинуть какую-нибудь глупость.

– Он уже выкинул глупость, – с жаром отозвался Стивен. – Я его за это на куски порежу.

– Черт, – вставил судья, – я это и имел в виду, когда сказал Тадду, что он может уехать, если отпустит женщин.

– Может, вам выкурить его? – громко сказала Дав, широко и самодовольно ухмыляясь.

Трое мнимых спасателей обернулись, все вместе, уставившись на потрепанное трио, стоявшее за ними.

Первым пошевелился Девлин; он издал низкий радостный звук, положил ружье и бросился к сбежавшим пленницам Тадда, целуя Уиллоу и Дафну, потом поднял Дав на руки и стал кружить ее.

Стивен подошел к Дафне, обняв все, вороша руками ее волосы и бормоча ласковые слова. Гидеон продолжал сидеть на земле, положив ружье на колени.

Уиллоу удивила такая реакция; несмотря на все их противоречия, она была уверена, что он обрадуется, когда увидит ее снова, узнав, что она жива и здорова. Она упрямо стояла в ярких лучах солнца, сцепив руки за спиной.

– Иди сюда, – сказал Гидеон не подходившим для такого события суровым тоном.

Уиллоу ответила:

– Лучше вернуться к Венселу Тадду, чем подойти к тебе!

Быстрый перестук копыт донесся до гряды: теперь Тадд сам убегал, и никто из мужчин не пытался его остановить.

Гидеон поднялся, одарив отца и брата Уиллоу хмурой улыбкой.

Мне нужно побыть с женой наедине…

К изумлению Уиллоу, они с готовностью оставили ее, улыбаясь друг другу, подталкивая женщин спускаться в противоположном хижине направлении. Несомненно, там они оставили лошадей.

– Иди сюда, – снова сказал Гидеон.

Уиллоу оглядела его неряшливую одежду – рубашка была расстегнута почти до пояса и наполовину вылезала из брюк, жилет тоже расстегнут и запачкан грязью, – но не сдвинулась с места.

– Я бы хотела развестись, – сказала она.

– О? – Гидеон выгнул бровь, нагнулся, сорвав с каменистого склона травинку и стал вертеть ее в пальцах. – Почему?

– Я не могу жить с человеком, который разрушит мою семью, вот почему!

– Понятно.

– Ничего тебе не понятно! – крикнула Уиллоу, не в силах больше сдерживать эмоции. – Сколько времени тебе понадобится, маршал Маршалл, чтобы арестовать Стивена? Теперь, когда ты наконец-то нашел его, сколько времени тебе понадобится, чтобы упрятать его в тюрьму, а потом повесить?

Гидеон вытащил из внутреннего кармана жилета сложенную бумажку и протянул Уиллоу.

– Вот, – сказал он.

– Это ордер на арест? – прошипела Уиллоу, не желая ни на шаг подойти к Гидеону.

– Это помилование, подписанное губернатором штата.

Уиллоу уставилась на него:

– Для С-Стивена?

– Не для тебя же, колдунья. И запомни, что я больше не маршал Маршалл. Мою звезду теперь носит Лот Хьютон.

– А ты теперь вернешься в Нью-Йорк, – заплакала Уиллоу, забыв о своем намерении не показывать этому невыносимому человеку, как сильно она переживает его потерю.

Он отвесил ей приличествующий Ланцелоту поклон.

– С вашего позволения, прекрасная дама, я останусь здесь, чтобы присматривать за ранчо и скотом, произвести значительное количество детей, штурмовать при случае крепостные стены…

Уиллоу смотрела на него, не в силах говорить.

– Я люблю тебя, Уиллоу, – сказал Гидеон. Уиллоу бросилась к нему, почувствовав, как его сильные и нежные руки обнимают ее. Он поцеловал ее, хватая губами ее губы, потом засмеялся, сильно шлепнув ее.

– Вы, миссис Маршалл, старая колдунья, вся в грязи и паутине. Что мне с вами делать?

– Могу ли я заметить, что вы и сами не слишком-то опрятны? – вызывающе ответила Уиллоу, улыбаясь ему. – А что касается того, что вам со мной делать… – Она помолчала, проведя пальчиком под его рубашкой, дразнящим движением обводя сосок. – Так уж вышло, у меня есть кое-какие соображения.

– Начиная с купания, я надеюсь, – сказал Гидеон, приблизив к ней губы. Он снова положил руки ей на ягодицы, крепко прижимая к себе, заставив почувствовать доказательство его неудержимого желания.

– Начиная с купания, – подтвердила она, задержав дыхание. – Я все еще в опале?

Он усмехнулся, наклонившись и слегка ущипнув ее за ухо.

– М-м-м, в страшной опале, миссис Маршалл. Но, думаю, мы можем договориться о помиловании…

Уиллоу вздрогнула:

– А условия справедливы?

– О да, – выдохнул он, – но ты легко не отделаешься, чертовка.

Уиллоу засмеялась:

– У меня никогда это не получается.

Гидеон ухмыльнулся, поднял жену на руки и понес вниз по склону к лошади. Остальные всадники – Девлин с Дав и Стивен с Дафной – были уже далеко впереди. Усадив Уиллоу в седло, он бесстыдно спустил ее платье, так что ее полная грудь оголилась, потом обеими руками накрыл ее, испытав желанный миг изысканного господства.

– В замок, – сказал он, прижавшись ртом к ее щеке. – Ланцелот ляжет со своей прекрасной дамой.

* * *

Проведя полных два дня под присмотром Марии, которая носилась с ней, будто она была частью их семьи, отдыхая, Дафна тем не менее выглядела явно несчастной.

– Папа настаивает! – причитала она.

Уиллоу села рядом с подругой на каменную скамью в саду судьи.

– Он знает о помиловании Стивена. Неужели это ему безразлично?

Лавандовые глаза Дафны наполнились слезами.

– Может, папе уже и не безразлично, но Стивена это абсолютно не волнует! Ему, кажется, все равно, что я уезжаю сегодня в Нью-Йорк – я не видела его с… – она густо покраснела, – с того дня, как нас спасли.

Уиллоу взяла руки Дафны в свои.

– Мы сами себя спасли, – лукаво напомнила она. – И ты намерена уехать, даже не поговорив со Стивеном?

– Выходит, придется, так ведь? – огрызнулась Дафна. – Подлый преступник! Теперь, когда он волен жить, как порядочный человек, он, вероятно, нашел себе непорядочную женщину!

– Дафна!

Дафна закрыла лицо руками:

– Ах, Уиллоу, кажется, у меня будет ребенок! Уиллоу ощутила жгучее желание задушить собственного брата.

– Значит, ты должна остаться – здесь с папой и Дав или на ранчо у нас с Гидеоном.

– Я не могу, – фыркнула Дафна. – И я больше не собираюсь ждать его, как неудачливая наложница!

В глубине души Уиллоу почувствовала уважение к гордости подруги, хотя и поняла, что будет скучать о ней.

– Знаешь, ты не одна, у кого будет ребенок, – призналась она.

Дафна посмотрела в глаза Уиллоу, восхищенно вскрикнула и обняла ее.

– Значит, одна из нас будет счастлива. Я так рада за тебя, и за Гидеона тоже.

– Спасибо, – сказала Уиллоу с достоинством, и они бросились друг другу в объятия, без стеснения рыдая от мысли о скором расставании.

* * *

– Сукин сын! – заорал машинист тормозному кондуктору, хватаясь за ручку свистка. – Останови поезд!

Кондуктор как-то глупо стал вглядываться вперед. Заметив в трехстах ярдах горящий костер, он изо всех сил навалился на рычаг тормозов, бормоча проклятия.


Гостиная наполнилась доброжелателями, и хотя все окна были открыты, Уиллоу казалось, что в комнате нестерпимо жарко. Сейчас бы домой, к пруду, раздеться догола…

Гидеон пожал ее руку и улыбнулся, словно прочел ее мысли и хотел дополнить их своими собственными. Когда пастор занял свое место напротив камина, он с сознанием долга, как и прочие гости, посмотрел в том направлении.

В этот момент рядом со стулом Гидеона появился Девлин. Вид у него был рассеянный и нетерпеливый.

– Стивена нет! Гидеон улыбнулся.

– Я подпишусь, – бодро вызвался он. – Где кольцо?

Девлин стал лихорадочно шарить по всем карманам пиджака, нашел наконец требующийся предмет и вынул его. С нервным смешком он вытянулся, поцеловав Уиллоу в лоб, а потом повел Гидеона в центр комнаты.

Жена Лота Хьютона, Элис, села за маленький орган у окна и заиграла, в то время как ее муж ввел в комнату сияющую Дав Трискаден. Она взяла Девлина под руку, и церемония началась.

Уиллоу восхищенно прислушивалась к словам, почувствовав слезы любви, обжигавшие ей глаза, когда отец и Дав приблизились друг к другу.

Наконец пастор перешел к той части церемонии, которая оказалась столь значительной в тот день, когда Уиллоу чуть было не обручилась с Норвиллом Пике-рингом.

– Может ли кто-нибудь назвать причину, – осторожно бормоча слова, без сомнения, вспомнив ту свадьбу, проговорил он, – по которой эти двое не могут соединиться в браке?

Девлин обернулся и окинул собравшихся притворно предостерегающим взглядом, вызвав веселый смех публики.

– Пусть он, – закончил пастор, взяв себя в руки, – назовет ее здесь и сейчас.

Ответа не последовало, и священник облегченно вздохнул. Покраснев, он быстро взял присягу с жениха и невесты и объявил их мужем и женой.

Несмотря на то что она сидела в дальнем конце комнаты у открытого окна, Уиллоу первой подбежала к Девлину и обвила руками его шею. Громко поцеловав его, она повернулась и обняла Дав.

Потом, уже на кухне, Уиллоу налила в тазик холодной воды и побрызгала себя в лицо, но смыть слезы так и не смогла.

– Уиллоу, – тихо сказал Гидеон из-за ее спины, – в чем дело?

– Ни в чем, – раздраженно солгала Уиллоу, пытаясь отвернуться, чтобы он не видел ее лица. Он легко повернул ее к себе.