Клейтон, на несколько минут остановившись, чтобы с кем-то поговорить, наконец направился к Уитни. Толпа расступилась, чтобы супруги могли подойти к роялю.
Уитни стояла, опершись на руку Клейтона. Она знала, что он не желает этого, но чувствовала себя настолько плохо, что казалось, вот-вот упадет, и отчаянно нуждалась в опоре.
– Ни у кого в мире нет такого голоса, как у Сент-Аллермейн, уж поверьте мне, – заметил пожилой мужчина, сосед Клейтона.
Уитни ощутила, как мускулы на руке мужа напряглись и медленно расслабились. Он не знал! О Боже, он не знал! Почему именно сегодня ему понадобилось выглядеть таким ошеломительно, неотразимо красивым? И почему, подумала она, сдерживая обжигающие слезы при виде ослепительной блондинки, входившей в комнату, Мари Сент-Аллермейн должна быть такой маняще, чарующе прекрасной?
Уитни, как ни старалась, не могла отвести взгляда от певицы. Мари обладала телом Венеры и магнетизмом женщины, уверенной в своей необыкновенной красоте и при этом вовсе не одержимой собственной внешностью.
И когда она начала петь, комната пьяно покачнулась перед глазами Уитни. У Мари оказался мелодичный голос, обладавший способностью внезапно звучать мощно и чувственно. В глазах певицы переливались смешливые искорки, словно она находила молчаливое обожание сотен зрителей, восхищавшихся ею, глупым и неуместным.
По сравнению с ней Уитни чувствовала себя глупенькой девчонкой, некрасивой простушкой. И смертельно больной. Потому что теперь она точно поняла, что это значит – быть любовницей Клейтона. Этой женщине знакомы пьянящие поцелуи Клейтона, она лежала обнаженная в его объятиях, вздрагивала в исступленном наслаждении, когда он глубоко вонзался в нее. Уитни не сомневалась, что сейчас она бледна как смерть. В ушах звенело, руки были ледяными. Если она останется здесь еще на минуту, наверняка потеряет сознание, если же уйдет, устроит сцену, то станет причиной злобных сплетен, которые, конечно, не утихнут много лет.
Уитни пыталась убедить себя, что Клейтон порвал с Мари, причем ради того, чтобы жениться на ней. Но это было давно; теперь он ненавидит и презирает ее. И если даже она останется в Клейморе, ее тело вскоре раздастся и станет уродливым.
В эту минуту Уитни всей душой желала себе смерти. Она была в таком смятении, что даже не заметила, когда рука Клейтона легла на ее ладонь и слегка, ободряюще сжала влажные пальцы. Но, осознав это, она без зазрения совести воспользовалась той слабой поддержкой, которую он ей оказал, и ответила крепким пожатием. По крайней мере теперь стало легче дышать. Но лишь на секунду. Потому что, когда Мари отвечала на бурные аплодисменты легким, чуть ироничным наклоном головы, ее голубые глаза встретились с глазами Клейтона и между ними словно пробежала искра, больно ударившая в сердце Уитни.
Вскоре раскрылись двери бальной залы и начались танцы. Следующие полчаса Клейтон не отходил от Уитни, но при этом не сказал ни единого слова и даже не смотрел на нее. Однако оставался рядом, и Уитни цеплялась за это крохотное утешение, словно оно было началом примирения, которого она ждала.
Всего один раз Клейтон повел ее в центр залы и обнял за талию.
– Где, черт возьми, твое обручальное кольцо? – гневно прошипел он, кружа жену в вальсе.
– Символ твоей любви? – выдохнула Уитни, гордо подняв подбородок. Глаза на бледном прекрасном лице казались бездонными. – То самое обручальное кольцо?
– Ты прекрасно знаешь какое.
– Поскольку это символ любви, которой больше нет, я считаю лицемерием его носить! – бросила Уитни, страстно желая услышать от Клейтона, что его любовь к ней не умерла.
– Делай что хочешь, – с циничным равнодушием отмахнулся Клейтон. – Ты всегда поступала, как тебе в голову взбредет.
Когда танец кончился, они остались вместе, и каждый убедительно притворялся счастливым и даже вел при этом легкую, ни к чему не обязывающую беседу с остальными гостями. Однако некоторое время спустя в зале снова начало накапливаться почти неуловимое сначала напряжение, смех стал слишком громким, а собеседники то и дело бросали нервные взгляды куда-то за правое плечо Уитни. Восприятие ее в этот момент было настолько обострено, что она мгновенно заметила изменение атмосферы и оглянулась, пытаясь узнать, в чем дело. Достаточно было одного взгляда. Она поспешно отвернула голову, но было уже поздно. Оставалось лишь собраться с духом и приготовиться. Мари Сент-Аллермейн под руку с лордом Эстербруком приближались к ним сзади.
– Клеймор!
Издевательский голос Эстербрука врезался в притворное веселье небольшой группы собравшихся гостей, словно нож в масло.
– Надеюсь, вас не надо представлять друг другу?
Глаза всех присутствующих были устремлены на Клейтона, машинально повернувшегося при звуках своего имени и обнаружившего, что очутился лицом клипу с ухмыляющимся Эстербруком и бывшей любовницей. Уитни, у которой не осталось иного выбора, кроме как повернуться вместе с ним, слышала приглушенное жужжание, ахи и охи, тихий смех, ехидный шепоток, ощущала любопытные взгляды, ядовитыми жалами впивавшиеся в нее. Нет никакого сомнения, что каждый из собравшихся в огромной бальной зале понимает, событие какой важности должно вот-вот произойти… каждый, кроме Клейтона и Мари Сент-Аллермейн, которые, казалось, находят ситуацию крайне забавной.
Клейтон с ленивой улыбкой притронулся губами к руке Мари.
– Вижу, мадам, что, как и прежде, стоит вам лишь войти в комнату, все мужчины падают к вашим ногам.
Ответные искорки мелькнули в дымчато-голубых глазах Мари. Певица грациозно наклонила голову в благодарность за галантный комплимент.
– Далеко не все мужчины, – многозначительно ответила она. – Но по правде говоря, я была бы чрезвычайно удивлена, узрев вас, ваша светлость, в столь глупом виде и странном положении.
Уитни прислушивалась к обмену любезностями, сгорая от унижения, пытаясь скрыть, как ей больно, гадая, собирается ли Клейтон представить жену любовнице, совершенно уверенная в том, что сделать это будет крайне невежливо, а не сделать – совершить серьезный промах в глазах света. В этот момент Уитни ненавидела Клейтона, презирала Эстербрука и испытывала невыносимое отвращение к жадно-любопытным взглядам. Все они – ее враги, холодные, недружелюбные, утонченные, умудренные жизненным опытом сплетники, сообщники, возмущенные вторжением чужачки в их общество избранных и теперь наслаждающиеся ее позором. Все они Эстербруки, все до одного, включая ее воспитанного, вежливого мужа! Уитни следовало бы выйти за Пола и жить спокойно, без потрясений в маленьком городке, где она родилась и всех знала.
Все это промелькнуло в голове Уитни до того, как она поняла, что Эстербрук с видом притворной невинности представляет ей любовницу Клейтона.
Гнев придал ей силы. Уитни встретила безмолвный оценивающий взгляд Мари Сент-Аллермейн со спокойной сдержанностью и любезно на безукоризненном французском сказала:
– Благодарю за то, что вы разделили с нами дар вашего изумительного голоса, мадемуазель. Мне доставило огромную радость слушать вас.
– Большинство слухов о красоте и очаровании той или иной дамы сильно преувеличены, – так же благосклонно ответила Мари. – Однако вижу, что в вашем случае это чистая правда.
Медленная чувственная улыбка раздвинула губы певицы.
– И должна сказать, что чрезвычайно разочарована, обнаружив это, – вызывающе взглянув на Клейтона, с неподдельной искренностью добавила она, величественно кивнула, оперлась на руку Эстербрука и отошла под восхищенный шепот присутствующих.
Несколько мгновений Уитни грелась в лучах невысказанного одобрения Клейтона, зная, что он гордится тем, как достойно она вышла из весьма затруднительного положения, не дав ни малейшего повода для сплетен.
К несчастью, Уитни сумела уловить тот момент, когда Клейтон и Мари вышли из залы на террасу через разные двери, заметить взгляд Мари, направленный в сторону Клейтона, и его почти неуловимый ответный кивок.
Ослепительно улыбаясь, Мари протянула обе руки, и Клейтон сжал их в теплых сильных ладонях.
– Как я рада встретиться с тобой снова, Клейтон! Эстербрук, должно быть, страшно ненавидит тебя, если намеренно устроил подобный спектакль.
– Эстербрук – глупый сукин сын, – усмехнулся Клейтон, – как ты, должно быть, уже успела понять, Мари.
Клейтон смотрел на ее волосы, превращенные лунным светом в сверкающее серебро, восхищаясь зрелой красотой и острым умом, светившимся в голубых глазах. Ни малейшего намека на притворно-жеманное возмущение из-за нелицеприятной оценки Эстербрука. Мари способна так же объективно судить о людях, как и он сам, и оба знали это.
– Женитьба не пошла вам на пользу, милорд? – осведомилась она скорее утвердительно.
Клейтон чуть сжался. Он напомнил себе, что ничто не потрясет основы лондонского общества так основательно, как новость о его вновь начавшемся романе с Мари Сент-Аллермейн. Оба были так хорошо известны, что сплетни об их связи мгновенно дойдут до ушей Уитни, и унижение, которое ей придется испытать, будет безмерным. Кроме того, в постели Мари была страстной любовницей и во всех отношениях прекрасно ему подходила.
Но говоря себе это, Клейтон почему-то ощущал холодные дрожащие пальцы Уитни в своих, вспоминал, как она судорожно сжимала его руку, когда пела Мари.
Будь она проклята! Как она посмела снять обручальное кольцо? Лгунья, интриганка, мошенница! И тем не менее Уитни его жена и носит его ребенка.
К своей невыносимой досаде, Клейтон неожиданно понял, что не может сделать решающий шаг, выговорить слова, которые так хочет слышать Мари. Нет, он найдет другую любовницу, менее знаменитую, чтобы не создавать излишнего шума.
– Сдается мне, что замужество противопоказано и твоей жене, – спокойно заметила Мари. – Она очень красива и очень несчастна.
– Ошибаешься, дорогая, мы чудесно уживаемся, – мрачно возразил Клейтон.
– Тебе виднее, Клейтон! – На губах Мари затрепетала обольстительная манящая улыбка.
– Вот именно, – раздраженно подтвердил он.
Если Мари заметила, что Уитни угнетена и расстроена, значит, всем присутствующим это тоже ясно как день. Он не хотел, чтобы Уитни бесчестили перед его друзьями и знакомыми. Одно дело ненавидеть и унижать ее за закрытыми дверями и совсем другое – демонстрировать свое отношение к ней перед обществом.
Неожиданное открытие, заключавшееся в том, что репутация жены ему небезразлична, разгневало Клейтона еще больше.
– В таком случае, – задумчиво протянула Мари с проницательностью, которую Клейтон всегда в ней ценил, – возможно, будет лучше всего, если мы вернемся в залу… Мне почему-то кажется, что Эстербрук потому и хотел устроить нам встречу на глазах твоей жены, чтобы получить возможность утешить ее позднее.
И не успели слова сорваться с губ, как Клейтон, вздрогнув, застыл. Глаза зловеще блеснули.
– Никогда не видела тебя в таком состоянии, – покачала она головой. – Ты внушаешь ужас и одновременно неотразимо привлекателен, когда сердишься и ревнуешь.
– Всего лишь сержусь, – процедил Клейтон, но тут же, смягчившись, пожелал бывшей любовнице доброй ночи.
Войдя в залу, он сначала поискал глазами Эстербрука, а потом – Уитни. Эстербрук стоял неподалеку, но Уитни нигде не было видно. С чувством облегчения Клейтон отметил, что, кажется, никто не заметил его отсутствия и, судя по оживленным разговорам, какие бы сплетни ни начались по поводу его встречи с Мари на людях, все они немедленно заглохли из-за отсутствия повода.
Клейтону было приятно осознавать это, поскольку собравшиеся были друзьями и знакомыми Уитни, и он не желал, чтобы при встрече с ними она сгорала от стыда.
Но Уитни не догадывалась о мыслях Клейтона, поскольку, как объяснил дворецкий, уже уехала домой. Проклятая дурочка! О чем она думает, устраивая подобные сцены? Теперь за это придется расплачиваться обоим! Он не мог вернуться в залу без нее, иначе все немедленно поймут, что жена покинула Клейтона в гневе и расстройстве, и тогда слухи поползут по всему Лондону. Лично ему наплевать на все это. Именно Уитни пришлось бы нести всю тяжесть позора, но на такое у нее не хватит сил, иначе не покинула бы бал так поспешно! И он не мог последовать ее примеру, поскольку она взяла экипаж!
К счастью, в эту минуту Эмили и Майкл Арчибалды вышли в холл и попросили лакея подать их карету. Без лишних вопросов и замечаний они довезли Клейтона до городского дома, где тот и провел весьма неприятную бессонную ночь. Перед глазами то и дело вставала Уитни в сверкающем золотом платье, открывавшем почти до сосков ее налитые груди. Она надела его нарочно, чтобы подразнить Клейтона, и, видит Бог, ей это прекрасно удалось. Разве не ему пришлось весь вечер стоять рядом, наблюдая похотливые взгляды мужчин, прикованные к соблазнительно обнаженной кремовой плоти!
Не надень она этот проклятый наряд и не сними обручальное кольцо, не будь ее волосы такими густыми и блестящими и не выгляди она такой ошеломляюще прекрасной и желанной, Клейтон никогда бы не принял молчаливого приглашения Мари и не подумал выйти на террасу.
"Уитни, любимая" отзывы
Отзывы читателей о книге "Уитни, любимая". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Уитни, любимая" друзьям в соцсетях.