Пег улыбалась ему, но, как всегда, в ее глазах был вопрос. Почему ты не любишь меня, Шон?

Ему хотелось умолять ее о прощении, сказать ей, что любит ее, хотя это было бы ложью. Обстоятельства сложились таким образом, что он вынужден был на ней жениться, и оба это знали.

— Когда ты отдашь обратно мою лодку? — появлялся Майкл, его кожа была серого цвета, а волосы темные, а на самом деле они были ярко-рыжими.

Шон наказал его накануне вечером за то, что мальчик нагрубил матери, забрав его любимую игрушку. Это был подарок его отца, моряка, пропавшего в море. Маленькая, вырезанная из дерева лодка, и теперь она была в кармане Шона, когда он спал, но он не мог ответить Майклу.

Вот появилась толпа разъяренных крестьян, он пытался их остановить от похода на имение лорда Дерби. Он знал, что последует, когда они появятся у железных ворот имения. Он знал, потому что уже был там, не три года назад, а ребенком, когда его отец повел такую же толпу против англичан. Он пробовал убедить людей, что у них ничего не выйдет, но не мог произнести ни слова, схватил за руку Бойла, отца Пег, но тот, кажется, не заметил. Он пытался остановить Флинна, но тот вдруг исчез прямо перед его глазами. И вот уже горит имение, появились солдаты, и он был там, и нож торчит из живота солдата в красном мундире, почти мальчика, и тот смотрит на него, и вопрос застыл в его глазах — за что? И Шон поднял голову и увиделсверкающие глаза британского офицера. Это полковник Рид смотрел на него с ненавистью.

Шон знал, что задумал Рид. Он пытался догнать его, но тот ускакал прочь. И вот он бежит к дому, где прячет свою семью, и уже на бегу знает, что там найдет, и ему было плохо от отчаяния и бессилия. Он опоздал, и дом был охвачен пламенем, он кричал, звал их, но нигде не находил. А потом нашел Пег и только бессильно смотрел, как она умирает на его руках.

Шон закричал и сел. Пот градом катился по телу.

Он еще был там, в маленькой голодающей деревне, в нескольких милях от Килвора. Там были дым и огонь, крики и удаляющийся топот копыт. Сотрясаясь от рыданий, склоняется он над своей избитой, в крови, умирающей женой и ее нерожденным ребенком.

Постепенно он вернулся в реальность. Он находился в лесу один. Стреноженная лошадь, украденная накануне в Корке, паслась невдалеке.

Шон трясся всем телом и не мог остановить дрожь. Оставалось лишь ждать, когда она прекратится. Отошел на край поляны, встал на колени, и его вырвало.

Он вспомнил, что он в Адере. Недалеко отсюда, на другой стороне леса, был его дом, где он жил с восьми лет. Сейчас в этом огромном доме находится его семья: граф, который воспитывал его как сына и которого он любил как родного отца, мать и братья. И Эль.

Он поднялся с земли, постоял, пошатываясь.

Но она больше не была той Эль. Она вызывала у него теперь другие чувства. Это было неприкрытое вожделение, он видел вместо прежней девочки и юной девушки женщину, понимал, что это неправильно, он страдал, в нем поднималась паника, которую он не мог подавить.

Эль превратилась в прекрасную женщину, он с трудом узнавал ее. Впрочем, она осталась такой же бесстрашной и упрямой, как когда-то. Он мог отнести свое влечение на счет того, что он два года не был с женщиной и поэтому его тело так ответило на ее соблазнительную красоту. Но ведь он едва замечал женщин на улицах Корка. Даже хорошенькая дочка сапожника вызвала в нем лишь легкий, мимолетный интерес.

И он не обманывал Эль, предупреждая, что ей следует его опасаться, он уже не контролировал себя. Он боялся солдат, которые явятся за ним, потому что не хотел подвергать ее риску. Ее взгляд говорил, что она все еще любит его, и, может быть, сильнее, чем прежде. Она не хотела его понимать, отказывалась бояться и не собиралась от него убегать. И хуже того, предложила ему укрыться в своей комнате, в своей постели.

Скорее, он должен ее бояться. Она предложила ему свое тело.

Он никогда не согласился бы, но при одной мысли об этом безумное желание поднималось в нем, туманило разум. Он не пойдет ночью в дом, несмотря на искушение, потому что это привяжет его к ней. Она все еще обожала его, готова была на все ради него, она хочет отдать ему свое тело, но взамен потребует его сердце.

А это невозможно.

Хотя он давно похоронил в себе Шона О'Нила, какая-то часть жила в нем до сих пор и не позволяла теперь поступить с Элеонорой так, словно он изголодавшийся по женщине преступник. И не только потому, что она завтра будет принадлежать другому. Он не хотел, чтобы она стала несчастной из-за него.

Он покинет страну, она выйдет замуж. Но почему-то ее жених вызывал в нем ненависть. Шон достаточно трезво мог оценить ситуацию — она выходит за титул и богатство. Но при мысли о том, что скоро она будет принадлежать другому, этому ненавистному англичанину, он задыхался и терял разум, возникло безумное желание остановить венчание любой ценой. И хуже всего было то, что его тело не хотело слушать голос разума, оно жаждало ее и не могло отказаться от ее предложения. Он сам себя не понимал.

Нет, надо признать, что, хотя Синклер и англичанин, он прекрасная партия для Эль. В любом случае она не сможет бежать с ним в Америку. Их будут преследовать, скорее всего, поймают, и тогда ее ждет участь Пег. Его душа не настолько огрубела и он не пал так низко, чтобы взять ее с собой как любовницу, и никогда не сделает своей женой. Ее ждет жизнь с Синклером, полная благополучия и семейного счастья.

Она всегда добивалась своего. Поеду с тобой.

Память подбрасывала новые воспоминания.

Вот она стоит на пороге его комнаты. Волосы стянуты в косу, в мужском платье. Он только вздохнул, потому что не сомневался, что она обязательно объявится, если узнает, что они собрались на два дня охотиться. Ведь он просил Тирелла не говорить Эль. И сам всю неделю пытался избавиться от ее слежки.

— Тебе девять лет, ты девочка, даже если и хочешь быть мальчишкой. Ты не поедешь с нами, — твердо сказал он.

— Нет, поеду! — Она топнула ногой. — И что в этом плохого, если я хочу быть мальчиком? Быть девочкой глупо! Я ненавижу играть в куклы. Мне нравится охотиться и ловить рыбу. Мне нравится нанизывать червяков, я их не боюсь. И не такая я маленькая — папа брал тебя на охоту, когда тебе было только девять!

— Откуда ты знаешь, ты тогда была младенцем!

Она отвернулась, надув губы. Раздосадованный ее упрямством, он повернулся и вышел из комнаты. Она последовала за ним.

— Я спрашивала, и папа мне рассказал.

Он так резко остановился, что она налетела на него.

— Тебе еще не говорили, что ты слишком умна и это принесет тебе неприятности? Ты не поедешь, Эль. И смотри, берегись, а то можешь превратиться в мальчишку или умрешь старой девой.

Она начала хныкать:

— Я ненавижу быть девчонкой! Я хочу превратиться в мальчика, и тогда буду такой, как ты.

Он не нашелся что ответить. И хуже того, ему даже стало жаль ее, и он уже винил себя за то, что был с ней жесток, поэтому поспешил уйти. Удивительно, но несколько часов спустя, когда они собрались около дома, отправляясь на охоту, ее нигде не было видно. Неужели она отступила? Он сильно в этом сомневался. Дуется на него, сидя в своей комнате? Все еще плачет? На сердце стало тревожно. Ее слезы обычно были притворными, просто игрой и представлением, но все равно ему было каждый раз больно, когда она плакала.

Несколько часов спустя они были уже далеко от дома, остановились на отдых, напоить лошадей и перекусить, и он уже забыл о ней. Клифф их веселил своим рассказом о последнем завоевании — леди на семь лет старше Клиффа была невестой одного из старинных приятелей отца. Они весело смеялись, когда вдруг на поляну, где они расположились, вышел рыжий пони Эль, но без всадницы.

Страх сжал ему сердце.

Они бросились на поиски. Он уже воображал, как они находят ее бездыханной, со сломанной шеей — обычная причина смерти сброшенных на скаку с лошади. Он не переставал себя ругать и винить и молился, чтобы с ней ничего не случилось. Он никогда себе не простит, если с ней случилось несчастье.

Она брела по лесу им навстречу, вся в грязи и ссадинах, но живая и невредимая. Увидев его, она остановилась, и лицо ее осветилось как маяк в ночи, потом протянула к нему руки.

Он соскочил с лошади, подбежал к ней и прижал к себе.

— О чем ты думала? — рассерженно вскричал он немного погодя, потом приподнял ее лицо и заглянул в глаза. — Ты не ранена?

Она помотала головой, глаза ее стали огромными, и вдруг объявила:

— Шон, я заснула!

Он не мог поверить, что она могла во сне свалиться с пони. Опять обнял Эль и прижал к себе.

— Через час стемнеет, кругом бродят дикие львы и волки, — сказал он глухо. — Эль, обещай мне, что никогда не станешь больше так делать.

Она серьезно смотрела на него.

— Я просто хотела поехать с тобой.


Шон сидел, прислонившись спиной к дереву. Ему было уже давно не пятнадцать, и ей не девять. Когда-то она манипулировала им с легкостью, и он делал все, что она хотела. Но те дни давно прошли. Никто теперь не мог диктовать ему свои условия, и тем более Эль, потому что больше она не была надоедливым и капризным ребенком. Она превратилась в женщину, соблазнительную и опасную.

Я знаю, что ты испытываешь ко мне. Приходи сегодня поздно вечером, и я о тебе позабочусь.

Он стоял, охваченный страстью и уже непреодолимым желанием, задыхаясь. Ее слишком избаловали в детстве. Хорошо бы ей надрать уши, если бы это помогло ее исправить. Она не пыталась стать настоящей леди, когда выросла, ничего не изменилось. Ее не интересовали условности, и она не гналась за богатством. Неудивительно, что Синклер потерял голову.

Он закрыл лицо руками. Кто-то должен наконец ею управлять железной рукой. Когда-то роль такого воспитателя и наставника принадлежала ему. Но у нее есть отец и четыре брата, и кто-то из них, например Девлин, должен был серьезно с ней поговорить. Ни одна женщина ее положения в обществе не может так откровенно предлагать себя мужчине. Она рискует и находится в опасности.

О чем она только думает?

Я знаю, что ты чувствуешь…

Я жду тебя сегодня ночью…

Нет, надо бежать, и немедленно. Мчаться отсюда без оглядки.

Он не пойдет к ней сегодня.

Даже если это означает, что он никогда ее больше не увидит.


— Рекс, — позвал Клифф, остановившись на пороге небольшой библиотеки.

Рекс сидел спиной к двери и смотрел в пустой очаг. Он о чем-то думал, и вид у него был мрачный. Он мгновенно обернулся на голос брата и сразу заулыбался. Встал и, припадая на костыль, направился к нему. Они обнялись и похлопали друг друга по спине.

— Как ты?

Клифф не был дома почти год и в последний свой приезд не застал в Адере Рекса. Они виделись в Лондоне прошлой зимой.

— Все в порядке. А ты, как всегда, великолепно выглядишь. — Рекс окинул взглядом брата. — Несмотря на костюм джентльмена, похож на варвара.

Клифф рассмеялся. Его волосы были слишком длинны, это правда, и все считают, что он похож на варвара или на мавра с золотистой кожей, хотя им невдомек, что он всегда носит нож у пояса, прячет стилет в рукаве и кинжал засунут за сапог, поэтому, даже надевая вечерний костюм, он не носил башмаков.

— Ты стал придирчивым. Что происходит в Корнуолле?

Рекс покачал головой:

— Абсолютно ничего.

Клифф прошел к столику на колесах и налил в два стакана бурбона.

— Как ты можешь сидеть безвылазно дома, я бы не выдержал и сошел с ума от скуки.

— Но я привожу в порядок имение. Это моя жизнь, — ответил Рекс, беря у него стакан.

Они были не похожи во всем, как день и ночь. Клиффу было не понять, как можно себя заключить в корнуолльском имении, где вокруг ни души на много миль.

— Надеюсь, у тебя есть прекрасная любовница, согревающая тебе постель.

— У меня полно готовых к моим услугам служанок. Я не могу позволить себе красавицу.

Улыбка исчезла с лица Клиффа. Он давно забыл то время, когда пользовался вниманием служанок, и сейчас не мог себе даже представить, что можно иметь связь с прислугой. Вернувшись домой вчера поздно ночью, он еще застал засидевшихся за картами гостей и за игрой в вист сумел соблазнить леди Бартон, быстрый флирт привел к желаемому результату, когда ее карточный партнер ретировался. Некрасивые женщины для него не существовали. Может быть, он найдет для брата красивую куртизанку. И это поможет тому скрасить холостяцкие дни.