Бренда Джойс - Украденная невеста

Она, не веря, заглянула испытующе в голубые глаза офицера.

— Так ваш розыск закончен?

Он отвел взгляд.

— По закону он преступник, и я имею приказ задержать и арестовать его.

Вспыхнувшая было надежда растаяла. Броули был известен как человек долга, и он выполнит приказ во что бы то ни стало.

— И вы собираетесь его ловить, даже зная, что он невиновен?

У капитана пропала улыбка, лицо стало серьезным. Он не смотрел ей в глаза.

— Ваши доверие и привязанность к брату похвальны и понятны. Я бы, может быть, вел себя так же на вашем месте. Но я солдат. И должен повиноваться приказам.

Ее вдруг охватило смутное подозрение.

— И о чем ваш приказ? — спросила она, задрожав, зная, что изменникам грозила виселица. Пощады не будет, если он уже обвинен в измене. — Капитан Броули? Вы сказали, что ваше задание — задержать Шона. Но вы отказываетесь взглянуть мне в глаза.

— Но он опасен! — вспыхнул он. — Почему вы мучаете себя накануне свадьбы?

Она опять схватила его за рукав.

— Нет, скажите мне все. Вы утаили от меня правду. И он не может быть опасен.

В душе Броули происходила невидимая борьба. И наконец он сказал:

— Нам приказано взять его живым или мертвым, леди Элеонора. И жаль, что именно я должен сообщить вам об этом.

Она вскрикнула и потеряла сознание.

Элеонора сидела перед туалетным столиком в свадебном платье, обе невестки стояли рядом. Жена Девлина, Вирджиния, маленькая хорошенькая брюнетка, с очень белой кожей, родилась в штате Вирджиния. Она пыталась подбодрить невесту, отметив, как хороша Элеонора в своем кружевном белом платье.

Элеоноре было все безразлично. Она думала только о разговоре с Броули и надеялась, что Шон уже плывет на корабле в Америку.

Она посмотрела на свое отражение в зеркале, лицо было бледным, даже бриллиантовая диадема с прикрепленной к ней фатой не могла украсить ее, не добавляла красок своим блеском, и невеста выглядела больной. В таком состоянии к лицу был скорее траур, чем свадебный наряд. Она скорбела о потере лучшего друга и мужчины, которого любила. И думала, что эта скорбь останется с ней навсегда.

Ее подавляла мысль, что скоро надо будет спускаться вниз и идти в церковь, чтобы стать женой Питера. Ни в чем не повинного, доброго, порядочного Питера, любившего ее, без всяких сомнений. Она поступила с ним дурно, изменила ему сегодня ночью и собиралась совершить еще более нечестный поступок — выйти за него замуж без любви.

Лиззи успокаивающе положила руку на обнаженное плечо невесты. У платья были короткие взбитые рукава, широкий низкий квадратный вырез и пышные юбки в форме тюльпана. Оно было из кружев, расшито жемчугом и серебряными нитями, с длинным атласным шлейфом.

— Дорогая, ты молчишь уже час. Не хочешь поговорить? Ты пугаешь нас с Джинни.

Элеонора закрыла глаза, ее охватило отчаяние. Что она делает? Она не любит Питера, любит Шона. Но как он мог так с ней поступить, даже если она сама соблазнила его? Бросить, убежать после всего, что произошло между ними. Она не станет выходить за Питера. Это нечестно и низко.

Потом ее снова охватило безразличие. Не хотелось двигаться, думать, она чувствовала себя разбитой и больной.

— Элеонора? — вступила Вирджиния. — Ты выглядишь так, будто кто-то умер. Ты пугаешь нас.

Она взглянула на милое лицо невестки, их взгляды встретились в зеркале.

— Но это действительно так. И я не люблю Питера. Я не могу выйти за него. — И она горько улыбнулась. — Питер не заслужил такого отношения.

Вирджиния и Лиззи обменялись тревожными взглядами.

— Но кто умер? — спросила Лиззи.

— Я. — Она была похожа на застывшую мраморную статую. Только слабо поднималась и опускалась грудь под кружевом, что означало признаки жизни. — Я умерла. И это, наверное, уже ад.

— Я пойду за графиней. — Лиззи сама побледнела от волнения. — Ей надо быть здесь, это важнее, чем последние приготовления.

Элеонора посмотрела на нее.

— Он не любит меня. Я была такой дурой, поверив в то, чего нет. Но хуже всего то, что я все равно люблю его.

Вирджиния забеспокоилась:

— Где, он? Бог мой, солдаты были здесь вчера и появились сегодня. Девлин должен знать, что его брат здесь.

— Он ушел вчера ночью. И не вернется, потому что сейчас, наверное, уже плывет в Америку. — Она говорила так, будто была в трансе.

— Я должна сказать Девлину. Должна! — воскликнула Вирджиния и устремилась к двери.

Лиззи взяла Элеонору за руку, заставила ее поднять лицо и взглянуть на нее.

— Почему ты никому не сказала?

— Он просил меня об этом. Но я вынуждена была сказать Клиффу и Рексу.

Лиззи чуть не плакала.

— Тирелл тоже должен знать. Ты можешь побыть здесь одна?

Элеонора опустила голову.

— Я не выйду замуж, — произнесла она. — Никогда. Может быть, уйду в монастырь.

Лиззи испугалась окончательно.

— Сиди здесь, — сказала она твердо. — Не двигайся с места, пока я не вернусь. — И она поспешно покинула комнату.

Элеонора осталась одна. Она снова взглянула на себя и сердито вытерла предательскую слезу. По крайней мере, у Шона есть двенадцать часов до того, как Броули возьмет след, пока он рыщет неподалеку.

Даже после всего, что случилось, после того, как он обошелся с ней, как со случайной женщиной, и сбежал после, она радовалась, что он спасся. Всю свою жизнь она привыкла думать о нем, беспокоиться, он всегда был для нее самым близким другом, она хотела, чтобы у него все было хорошо.

Внезапно она почувствовала на себе чей-то взгляд и, подняв голову, увидела в зеркале знакомые серые глаза.

Шон стоял позади нее.

Она вскочила, обернулась, в сердце ожила надежда!

— Шон!

— Я пришел сказать тебе, — начал он тихо, в глазах его отражались смятение и душевная боль, — я пришел просить у тебя прощения, Эль. Прости, что я обидел тебя.

Она лишь смогла вымолвить:

— Я люблю тебя, ты это знаешь.

Он вздрогнул:

— Не говори так. Я был не прав и ненавижу себя теперь. Прости… Как я могу теперь все исправить? Как?

— Не думай об этом, — прошептала она, вся дрожа. Ей хотелось обнять его, но она не осмеливалась. — Сейчас имеет значение только то, что ты вернулся. — И вдруг ее как громом поразила мысль о Броули и солдатах. — Шон! Они ищут тебя!

— Я знаю, — глухо отозвался он. Он смотрел на ее лицо жадно и пристально, будто хотел запомнить навсегда ее черты. — Они убрались отсюда недавно. Не беспокойся, они не поймают меня. — Он оглядел ее платье и снова заглянул в глаза. — Я никогда не хотел тебя обидеть, менее всего на свете. Только не тебя. Я не знаю, как это случилось. Мне стыдно и очень плохо.

Он страдал, потому что причинил ей страдания.

— Не думай об этом, я люблю тебя, поэтому ты не можешь причинить мне боль, — солгала она и добавила мягко: — Ничто не может изменить мое отношение к тебе.

Он покачал головой:

— Не надо утешать меня, Эль. — Видно было, что он подыскивает нужные слова.

Она подошла и протянула к нему руку.

Он перехватил ее руку за запястье, не давая возможности приблизиться.

— Не подходи, Эль.

— Но, Шон… — Мысли ее лихорадочно искали выход. Как ей убедить его? Она должна бежать с ним, ведь у нее нет выбора. Он должен это понимать.

— Синклер… Послушай, Эль… Ты должна сегодня притвориться…

Она поняла, что он имеет в виду. Он думает о ее брачной ночи. Нет!

— Притворись… Что тебе больно. Он никогда не догадается, он любит тебя.

— Прекрати! — Она заплакала. — Но я не хочу выходить замуж, я не могу. Не могу!

— Послушай, он может позаботиться о тебе так, как я не смогу. — Лицо его исказилось, в глазах показались слезы.

Он страдал тоже. Ей стало больно дышать. Отчаяние лишило ее сил.

— Прощай, — прошептал он, и лицо его озарилось слабой улыбкой.

— Нет, нет… — прошептала она.

Увидев, что он сейчас уйдет навсегда, она пробудилась к жизни.

Окно было широко распахнуто, он перелез через подоконник и исчез.

Она подбежала к окну, все еще надеясь его удержать.

— Нет, Шон, подожди меня! Я с тобой.

Она увидела, что он уже перелез на соседний балкон.

— Шон! Возьми меня с собой.

Но он уже перебрался с балкона на дуб, спустился на землю и побежал прочь.

Она решилась. Подобрав юбки, бросилась в холл. Увидев ее, идущая навстречу служанка с подносом испуганно прижалась к стене, чтобы избежать столкновения. Элеонора бегом спустилась по лестнице, за ней тянулся длинный шлейф свадебного платья, каскад кружев и атласа. Заметила мимоходом, как метнулся за ней Клифф, который стоял рядом с леди Бартон. Как остолбенел лорд Гендредон, граф Чаттонский, отец Питера.

Не обращая внимания на удивленные возгласы, расталкивая собравшихся в холле гостей, она была уже в дверях.

— Элеонора?!

— Откройте дверь, болваны! — крикнула она двум ливрейным лакеям, стоявшим в дверях.

Они повиновались мгновенно.

— Элеонора! — Властный голос Девлина прозвучал как приказ.

Она его не услышала. Выбежав, сразу увидела Шона, он уже был на полпути к конюшням. Она бросилась туда же.

— Шон!

Он обернулся на ее отчаянный крик и, увидев ее, вдруг бросился бежать.

Грум уже выводил лошадь для Шона. Она мчалась по лугу, но чувствовала, что не успеет, сильная боль в боку заставила ее остановиться. У дома собралась возбужденная толпа людей, к ней бежали Девлин и Клифф. Шон вскочил в седло. Между ними было не более сотни футов. Она слышала, как выругался на бегу Клифф:

— Дев, они вернулись!

Она поняла, что он о солдатах. Шон пришпорил мощного гнедого жеребца и помчался к лесу.

Она снова бросилась за ним с отчаянным криком. И вновь остановилась, сил больше не было.

Вдруг Шон развернул гнедого и помчался к Элеоноре.

Она протянула к нему руки.

На полном скаку он наклонился, и с горящими от счастья глазами она схватила его руку, вмиг оказавшись за спиной Шона. Крепко обвила руками за талию и спрятала горящее лицо на его спине. Теперь он пришпорил жеребца, и тот помчался как молния. Вдогонку неслись крики, приказы остановиться. Но они уже не слышали, приближаясь к спасительному лесу.

Что они наделали?

Инасколько им удалось оторваться, как далеко погоня?

Они мчались галопом через лес, Элеонора крепко держалась за Шона, ей было не привыкать сидеть за его спиной, она прекрасно умела ездить и таким образом — легко и сохраняя полное равновесие. Но что она наделала?

Шон чувствовал, как к его спине прижимается ее полная упругая грудь, и это вызывало ненужные воспоминания о прошедшей ночи, он остро ощущал ее присутствие за своей спиной. Он увозит ее прочь от дома, где собрались сотни гостей на свадьбу. Там был его брат, Девлин, его мать, граф, и он понимал, в каком они сейчас состоянии. Он только что украл невесту!

Шон и сам был поражен своим поступком, потрясен до глубины души, но сейчас это уже не имело значения. Он прекрасно ориентировался, это был его лес, здесь он ездил еще подростком, иногда пытаясь скрыться от дикой упрямой девчонки, цепляющейся к нему как репей. Ему удастся уйти от погони, он знает каждый поворот, каждую дорожку. Он свернул на оленью тропу, и она скоро привела их к широкой мелководной реке с пологими берегами, притоку Шеннона. Элеонора крепко прижималась щекой к его плечу и выпрямилась с облегчением, когда он резко осадил жеребца. Она была вполне взрослой женщиной, а не той только начинающей расцветать девушкой, которую он оставил четыре года назад. Он не должен был брать ее с собой, как и не должен был овладеть ею прошлой ночью. Он взял ее прямо у двери, как будто она была обыкновенной шлюхой на портовой улице.

— Шон, — прошептала она, — мы можем их сбить со следа, если пойдем по воде.

Она понимала, что говорит. Недаром всегда считалась самой умной, даже среди мальчиков, делая успехи в математике. Он перекинул ногу через голову лошади и спешился. И впервые посмотрел на Эль. Ему было стыдно, что он бросил ее прошлой ночью. Она сказала, что это не имеет значения. Но ему было тошно, потому что это имело значение. Для него. Он превратился в животное, он уже не человек, и прошлая ночь была доказательством этого превращения.

Он взглянул в ее прекрасные глаза незабываемого янтарного оттенка, и у него перехватило дыхание.

Она была ослепительно прекрасна в своем свадебном платье, с горящими румянцем щеками и сверкающими глазами. Прическа еще держалась, только несколько прядей выбились из нее и падали на шею, струились по груди, выступающей из глубокого выреза. Длинный шлейф, еще недавно великолепный, был грязный и оборванный, его лоскутками, вероятно, был отмечен путь беглецов, что могло привести сюда солдат. Но он не должен восхищаться ее красотой ни сейчас, ни потом. Он вернулся к ней, чтобы научить ее, как обмануть жениха в брачную ночь, но это было не главной причиной. Главное — он хотел вымолить у нее прощение и попрощаться, потому что больше они не должны были встретиться. А вместо этого похитил ее.