К ней подбежал Тирелл:

— Нам пора отправляться домой. Идем, Элеонора.

Глава 18

Шел проливной дождь, когда они прибыли в Адер. Она ехала в карете с Рексом, его лошадь бежала сзади. Элеонора молчала всю дорогу, все мысли были о Шоне. Перед глазами стояла картина — его хватают солдаты и уводят от нее. Она никогда не забудет выражение его лица — спокойное и бесстрашное, он ни разу не взглянул в ее сторону. Сейчас Шон уже в форте Килрейвен, под стражей.

Наконец она дождалась от него признания в любви, но вместо радости в ее сердце царило полное отчаяние. Сжимая в руке скомканный носовой платок, она посмотрела на Рекса, тоже хранившего молчание. Казалось, он был погружен в свои невеселые мысли. Первой заговорила Элеонора:

— Рид — садист. Он станет пытать Шона ради собственного удовольствия или, того хуже, повесит его, не дожидаясь приказа из Лондона, — сказала она брату.

Рекс взял ее руку:

— Поэтому Тирелл поехал в гарнизон следом за ним, чтобы повлиять на Рида, и если Рид не дождется приказа сверху и станет действовать самостоятельно, он будет отвечать.

— Ти понятия не имеет, с кем придется иметь дело! — воскликнула Эль.

Они уже ехали длинной подъездной дорогой из гравия, ведущей к дому. Впереди показалась внушительная серая громада дома, камни стен блестели от дождя, как серебряные.

— Рид никого не боится, ни Тирелла, ни отца — вообще никого.

— Тирелл не один, он с Девлином. — Рекс усмехнулся. — Не найдется на свете человека, который устоит против этих двоих. А если Рид убеждает, что никого не боится, это означает одно — он лжет. Он издевается над слабыми, такие люди всегда трусы.

Элеонора с надеждой взглянула на брата:

— Ты думаешь? Он не показался мне трусом.

Он разозлился:

— Ты беспомощная молодая женщина. Он трус и негодяй и заплатит за все, что с тобой сделал.

Рекс кипел мстительным чувством, готовил планы отмщения за сестру. А она со страхом смотрела на приближавшийся дом.

— Может быть, нам надо было ехать в Лондон, узнать, что удалось сделать папе. Но уехать сейчас далеко от Шона я не могу. Я должна его увидеть.

Он сжал ее руку, успокаивая.

— Элеонора, я не говорил тебе — Питер сейчас в Адере.

Она посмотрела недоверчиво:

— Питер здесь? Ждет меня? — Она была поражена.

— Боюсь, тебе придется сейчас с ним встретиться. Возьми себя в руки, нельзя, чтобы Питер понял, что ты любишь Шона.

Она была удивлена, что Питер еще здесь, но вспомнила, что не прошло еще и недели с того дня, как она бросила его в церкви.

— Я не могу его видеть, Рекс. Только не сейчас, когда я полна страха за судьбу Шона.

— Придется! — проявил Рекс твердость. — Он не поймет, если ты пойдешь сразу к себе в комнату. — И попытался подбодрить сестру: — Может быть, удастся отложить разговор на завтра.

— Но Питер захочет объяснения. И я должна буду ему отказать, — прошептала она. — У меня не осталось сил, чтобы сделать это более или менее достойно, чтобы не очень его оскорбить.

— Я должен тебя предостеречь, сестра. Ты не должна ему рассказывать о своих отношениях с Шоном. Если он не получит помилования, ты сама окажешься в большой опасности.

Ну да, ведь она помогала Шону скрываться и, когда Рид прибыл со своим отрядом, опять оказалась рядом с ним.

— Я тоже изменница. Не стану этого отрицать и не хочу! Может быть, это и к лучшему. Если Шона повесят, пусть и меня повесят рядом с ним!

— Не смей так говорить! — воскликнул Рекс и побледнел. — Он не Ромео, а ты не Джульетта. Я сейчас скажу тебе, что ты должна сделать, и умоляю, первый раз в жизни ты должна выслушать до конца и повиноваться. Ты никому ничего не станешь объяснять, вообще ничего, за исключением Синклера, которому изложишь следующую историю: ты всегда скучала по своему брату, ждала его, потом узнала, в чем его обвиняют, но не поверила, что он способен на преступление. И когда он неожиданно объявился после стольких лет отсутствия, захотела услышать правду от него самого. И в свойственном тебе эмоциональном порыве покинула с ним Адер. Ты не собиралась способствовать его побегу, но так получилось, и ты оказалась с ним в Корке. Где он тебя оставил. Второй раз ты вернулась к нему после дознания, устроенного тебе Ридом, предупредить, что его преследует одержимый садист, способный на все. Шон для тебя — сводный брат, и ничего больше. Но ты всегда была привязана к нему, с раннего детства.

— Но есть десяток свидетелей, они подтвердят, что я убежала из гарнизона и отправилась снова к Шону. Какая сестра поступила бы подобным образом?

— Сестра, преданная своему брату, желающая его спасти от одержимого маньяка, и это все! — отрезал Рекс. — Брак с Синклером сейчас будет лучшим выходом. И это, кстати, твое единственное спасение.

Она задохнулась от возмущения:

— Никогда! Я не выйду за него — я люблю Шона! И если ты не расслышал, он тоже меня любит.

— Я слышал. Но все слишком поздно. Шона могут повесить, но я не позволю, чтобы твоя жизнь прошла в стенах Тауэра.

Она плакала.

— Я так люблю Шона. И я его любовница, чего не собираюсь отрицать.

Он с яростью посмотрел на сестру.

— Если он спасется от виселицы, будет иметь дело со мной! Ты собираешься сказать это Питеру? Он любит тебя, Элеонора, и по отношению к тебе всегда вел себя безукоризненно. Он все время пробыл в Адере, волнуясь за тебя, он был в ужасе. И ты после этого собираешься нанести ему удар?

Она молчала. Питер заслужил гораздо больше, чем она может дать.

— Разумеется, я не скажу ему правду. Я уже доставила ему много неприятностей и не собираюсь добавлять новые. Но пойми, я не могу выйти за него, любя Шона!

— Шон тоже хочет, чтобы ты вышла за Синклера. — Глаза его сверкнули гневом.

Она отвернулась и стала смотреть в окно. Шон действительно настаивал на ее браке с Питером. Даже после того, как признался, что любит ее. Она снова взглянула на Рекса:

— В одном ты прав. Я расскажу Питеру ту же историю, которую придумала для Рида. Это наиболее правдоподобная версия.

Он вздохнул:

— Элеонора, я не хочу быть жестоким и несправедливым Я только стараюсь спасти тебя в том случае, если ситуация станет опасной.

— Я понимаю. Давай пока забудем о моей судьбе.

— Поговорим завтра, — тон его смягчился, — когда вернется Тирелл.

— Ты ведь не заставишь меня идти под венец, когда он приедет?

Рекс хмуро улыбнулся, но ничего не ответил, а в этот момент из парадных дверей высыпали слуги и под дождем побежали навстречу карете.

Она подозревала, что он так и собирается поступить, но не смогла продолжить разговор — дверца кареты уже открылась, а из дома показалась графиня и за ней Питер.

У Элеоноры взволнованно забилось сердце, она вышла из кареты с помощью слуги, увидела бледное лицо пытавшейся храбро улыбаться графини, потом взглянула на Питера. Он был серьезен и смотрел на нее без улыбки. Питер был настоящим джентльменом, он всегда относился к ней с уважением, любил ее и восхищался ею. Вдруг она вспомнила дни, которые провела с Шоном, полные переживаний, страсти и любви, их последнее бурное свидание. И, покраснев, отвела глаза в сторону.

Рекс взял сестру под руку и, опираясь на свой костыль, повел ее наверх. Не дойдя до конца лестницы, выпустил ее руку, и она побежала вперед, устремившись к графине, та вскрикнула и протянула к ней руки. Элеонора бросилась прямо в ее объятия, торопливо успокаивая:

— Все хорошо, не волнуйся, со мной ничего не случилось.

— А Шон? — Графиня подняла на нее голубые глаза, полные слез и страха.

— Его схватили, мама, — и когда графиня пошатнулась, с отчаянием крикнула: — Но он был жив и даже не ранен!

Но кажется, графиня ее уже не слышала, ее подхватил Питер, не давая упасть, поднял на руки и взглянул на Элеонору:

— Ты не ранена?

Она покачала головой, чувствуя свою вину перед ним.

Он быстро внес графиню в дом и положил на диван в холле. Элеонора упала на колени рядом и взяла холодную руку в свои.

— Мама!

Глаза графини открылись, замутненные слезами.

— Ты не ранена, дорогая?

— Я грязная и голодная, но ничего страшного не случилось. — Она солгала матери первый раз в жизни.

Графиня взглянула на нее испытующе, и было видно, что она не поверила.

— Я так боялась за тебя и за Шона. Куда его повезли?

— В Килрейвен-Хилл.

Графине не терпелось поскорее все узнать, но она сдерживалась.

— Дорогая, тебе надо отдохнуть. — Она села. — Я прикажу сделать тебе горячую ванну, потом в комнату принесут ужин. И сама буду ухаживать за тобой.

Элеонора поняла. Графиня хотела поговорить наедине.

— Я действительно без сил, — сказала она, встала и обернулась к Питеру.

Лицо у нее горело, руки дрожали.

Напряжение достигло предела, как далеко зашли его подозрения?

— Синклер, — позвал его Рекс, — мне надо с тобой поговорить.

Питер не сводил глаз с Элеоноры.

— Могу я сначала перемолвиться парой слов со своей невестой?

Сердце у нее упало. Неужели он еще хочет на ней жениться? Или соблюдает формальное обращение, потому что контракт еще не расторгнут?

— Элеонора много вынесла в последнее время, — твердо сказал Рекс, — включая задержание и допрос, и должна прийти в себя.

Питер побледнел.

— Элеонора, ты пострадала? — Он не сводил взгляда с кровоподтека на ее лице.

Она покачала головой и осмелилась подойти.

— Это было ужасно, — вымолвила она. — Питер, прости меня за все.

Он взял ее руки и держал в своих.

— Я благодарен Богу, что ты вернулась ко мне, — прошептал он.

Она не посмела отнять свои руки.

— Как ты себя чувствуешь? — Он был потрясен.

— Я должна все тебе объяснить…

Но он прервал ее:

— Твоя мать и брат совершенно правы. Ты должна сначала отдохнуть. А я позову вашего домашнего врача. Потом мы поговорим.

Как она могла забыть, что этот человек благороден и великодушен?

— Благодарю, Питер.

Он только улыбнулся в ответ.


В подвале было достаточно света и воздуха, по сравнению с той дырой, где его держали два года. Из зарешеченного окошка сюда поступал дневной свет, просто день выдался сереньким, дождливым, поэтому сейчас в подвале было сумрачно. Но как только за ним захлопнулась железная дверь, у него начался приступ, он стал задыхаться. Пот градом струился по телу, как будто он находился в той страшной яме, лежал на голой земле, покрытый липкими слоями грязи и в полной темноте. Шон со всхлипом ловил ртом воздух.

Раздался смех Рида.

— О, мы, кажется, плачем, О'Нил? Как дитя?

Он сам слышал свои сдавленные всхлипы, похожие на рыдания. Стараясь унять панику, прижался лицом к стене. Он не замурован, ему не грозит быть забытым здесь навсегда. Только ожидание скорой и быстрой смерти.

Он вспомнил Элеонору, свою любовь к ней. И понадеялся, что, как только его повесят, ей простят все грехи перед властью. Она избежит участи Пег, но избежит ли?

Шон задыхался. Ему казалось, что воздух кончается, легкие разрывало от удушья. Сердце бешено колотилось, пот градом катился по телу, его трясло крупной дрожью. Он впился ногтями в камень стены.

— Не волнуйся так, — говорил Рид, — ты долго здесь не пробудешь. Через день-два тебя повесят, О'Нил, я послежу на этот раз, чтобы возмездие тебя настигло.

Шон пытался побороть удушье, но паника не проходила, он не чувствовал боли, хотя острые камни впивались в лицо.

— Элеонора! — выдохнул он.

— О, твоя любовница уже в лоне семьи.

— Она невинна! Она моя сестра!

Рид рассмеялся.

— Она — твоя ирландская шлюха, и мы оба это знаем. Такая красивая, такая мягкая… Жаль, что мне не удалось закончить начатое.

Шон повернулся.

— Я убью тебя, ты, сукин сын! — задыхаясь, выкрикнул он.

Рид расхохотался.

— Как? Словами? Видел бы ты ужас в ее глазах, когда я разрезал ее платье. О, она очень красивая, не отрицаю.

Шон бросился на Рида, но их разделяла решетка.

— Ты за все заплатишь.

— А может, это она заплатит за твои преступления?

И снова в памяти всплыло лицо Пег, краски были бесцветны и размыты, только кровь вокруг была ярко-красного цвета. Он убьет Рида, доберется до него. Надо только заманить его в подвал, и он вцепится в горло этого негодяя и прикончит его голыми руками.

— Скоро всем станет известно, что она виновна как пособница, и ей придется заплатить за свою измену, — продолжал Рид. — И это доставит мне больше удовольствия, нежели насилие над ней или ее смерть. Она проведет остаток дней в заключении, всеми забытая и покинутая.