— Вам всё же нравится насмехаться надо мной, – сделала горький вывод девушка.

— А если это не насмешка? – спросил Джек тихо и хрипло. – Если я хочу сделать вас своей женой? Что скажете, мадмуазель?

— А к алтарю вы меня потащите силой? – поинтересовалась Элиза. – И согласие вырвете пыткой? Или угрозами отдать меня на потеху? – напомнила она.

Джек горько усмехнулся, шагая к ней.

— Я надеюсь услышать ваше добровольное согласие, мадмуазель.

— Вы не получите его, мсье! – заявила она твёрдо.

Она отступила, пытаясь увеличить расстояние между ней и Джеком, но понимая, что бежать ей некуда, она обречённо ожидала столкновения.

— И вы даже не желаете знать, почему я хочу жениться на вас?

— О, я догадываюсь! Хотите потребовать приданое, – назвала Элиза первую же очевидную ей причину.

— А если я скажу, что мне не нужны ни деньги, ни земли?

Джек поймал в объятья девушку и прижал её спиной к столбику кровати. Элиза протестующее отвернулась.

— Мне нужна только ты одна, – жарко, отчаянно прошептал Джек. – Из всех женщин, из всех сокровищ! Мне нужна ты одна и навсегда! Я клянусь в этом.

Элиза обратила к нему изумлённый взгляд. Его глаза не лгали ей!

— Я знаю, как странно и невероятно это звучит. Я едва могу дышать, когда тебя нет рядом. Ты свет моей жизни, ты её смысл! Мой ангел! Элиза!

Девушка снова отвела взгляд. Она не могла поверить. Но всё её сознание наполнил этот тихий мужской голос, такой глубокий и бархатный, сводящий с ума, вызывающий дрожь и трепет. Сладостный трепет во всём теле.

— Я вёл себя слишком ужасно, чтобы ты могла простить меня, – продолжал он свою исповедь, – но я боюсь потерять тебя! Больше всего на свете я не хочу терять тебя! Я люблю вас, мадмуазель Элиза, – безнадёжно улыбнулся Джек. – Вот причина, по которой я прошу вас быть моей женой. И умоляю вас о согласии.

Потрясённая до глубины души Элиза нашла в себе смелость посмотреть на Джека. Неожиданная и такая страстная исповедь мужчины напугала её.

Ей хотелось ответить таким же признанием во всех своих чувствах и сомнениях, но ведь это было бы то согласие, которое просит у неё Джек.

— Нет, – сказала она тихо и уверенно.

Джек помолчал. Он не казался удивлённым. Он словно ожидал этого. Но выпускать девушку из объятий не спешил.

— Окажите мне честь, сударыня, – заговорил он спокойно, – назовите хоть одну причину, по которой отказываете мне?

— Я не люблю вас, – с готовностью ответила она.

— Я постараюсь привыкнуть к этому, – возразил Джек.

— Я люблю другого мужчину, – продолжала Элиза.

— И с этим я попробую смириться. Это все ваши причины, мадмуазель?

— Я всё равно не соглашусь! – с возрастающим упрямством заявила девушка.

Джек чуть ослабил объятья, но лишь затем, чтоб снова коснуться её волос, лица, шеи.

— Неужели нет ни одной причины, по которой вы согласитесь выйти за меня замуж? – спросил он подозрительно нежно.

— Нет, мсье, – ответила она.

— И вы никогда не дадите мне своё согласие?

— Нет, никогда!

— И не полюбите меня?

— Нет!

— Как вы беспощадны, мадмуазель! А мне так хочется услышать хоть одно ваше согласие!

— Нет! – отчаянно и упрямо повторила она.

— И снова «нет»? Что же мне сделать, чтобы услышать «да»? Может быть, мне уйти? – коварно спросил он.

Элиза закусила губу, сдержав рвавшееся с языка согласие. Джек усмирил её попытку освободиться. Улыбнулся забавной игре.

— Тогда, может, мне перестать обнимать тебя? Или перестать целовать? – задавал он вопросы, на которые Элиза должна была бы ответить согласием.

Джек надолго запечатал её замолчавшие губы требовательным, жарким поцелуем. И взглянул в её затуманившиеся глаза.

— Или перестать любить тебя? – добавил он шёпотом.

— Нет, – вдруг ответила Элиза.

— Как же я рад это слышать!

Он снова завладел её губами, и Элиза окончательно перестала владеть собой. Всё её тело подчинялось только прикосновениям этого мужчины. Его близость наполняла её наслаждением. В его объятьях хотелось забыться навсегда. Не о такой ли любви она мечтала? Неужели действительно влюбилась в этого мужчину? Влюбилась безоглядно и безумно? Подарок ли судьбы или её насмешка, что он не граф, не маркиз, а лесной разбойник, похитивший её, завладевший её сердцем! Но ведь любовь соединяет сердца и судьбы, а не титулы и земли. Судьба расставляет препятствия, любовь помогает их преодолевать. Но за людьми всегда остаётся выбор, вступить ли им в борьбу за свою любовь, чтобы сохранить и спасти это святое чувство. Или отступить и отказаться от неё, а потом жалеть, возможно, об этом всю оставшуюся жизнь.


Глава 10

Джек проснулся с чувством необыкновенного покоя и счастья. Тёплое лёгкое дыхание скользило вдоль его груди. Элиза прижималась к нему всем телом, спала на его плече, положив руку поверх его груди. Её согнутая в колене ножка так соблазнительно и дразняще лежала поверх его бедра, что Джек уже не мог заснуть. Ему стоило усилий сдержаться, чтобы не подмять под себя девушку.

Джек погладил изгиб её талии и бедра, другой рукой коснулся её волос. Сколько раз он просыпался наутро рядом с женщинами, к которым не испытывал абсолютно ничего, кроме плотского желания. И столько лет у него хватало надежды мечтать. Неужели сейчас, когда он встретил свою мечту, когда заполучил её в свои объятья, он может оказаться недостоин её? Джек наслаждался мгновениями, залюбовался спящей девушкой. На её щечках алел румянец, дыхание было ровным и спокойным. Джеку даже померещилась улыбка на её сомкнутых нежных губах. Казалось, они ждут поцелуя.

Мужчине удавалось сдерживать себя, но ровно до тех пор, пока Элиза не пошевелилась, приподнимая голову. Её губы оказались слишком близко, чтобы Джек мог устоять против искушения поцеловать девушку. Он впился в её губы и повалил на спину сонную девушку. Но Элиза мгновенно проснулась. Она ответила было на мужской настойчивый поцелуй, словно в наваждении. Но очнувшись, решительно упёрлась ладонью в мужское плечо, отталкивая Джека и отчаянно пытаясь вырваться.

Джек прижал её, удержав. Элиза отвернулась, закусив губу, и притихла под ним, взволнованно и глубоко дыша. Она лишний раз убедилась, как трудно противостоять мужской силе. И она сумеет стерпеть! Джек опомнился. Он отстранился, избавив девушку от близости с ним. Элиза потянула на себя одеяло и сжалась в комок, подтянув колени к груди. Джек хмуро опустил голову и сжал кулаки. Он снова поддался иллюзии, собственным призрачным мечтаниям! Почему же ему показалось вчера, что Элиза ответила взаимностью? Или она всего лишь уступила его страсти? А наутро снова стыдится случившегося ночью. Джек рывком поднялся с кровати и стал поспешно одеваться, чтобы избавить себя от искушения снова наброситься на девушку. Джек пытался убедить себя, что так лучше. Элиза должна была сама пожелать его, а не просто уступить.

Взяв её силой или просто принудив, он ничего не добьётся. А он не может позволить себе наделать глупостей. Джек замер, не зная, что сказать Элизе. Он боялся даже окликнуть её, встретить её взгляд, в котором будет боль, ненависть, презрение, безразличие. Но только не любовь, за которую ему не жаль будет отдать жизнь.

Джек почти выбежал из комнаты и принялся едва ли не пинками расталкивать своих людей. Те недовольно ворчали, не понимая, зачем им снова куда-то ехать после вчерашней удачной вылазки.

— Мы даже брюхо не успели как следует набить! – жаловались мужчины.

— Значит, завалимся в трактир! Будем тратить деньги! Или кто-то решил накопить на пышные похороны? – спросил Джек.

Идея повеселиться была воспринята более охотно. Джек сгрёб со стола предназначавшуюся ему долю монет и заметил суетившегося рядом Жана.

Тот явно не понимал поведения Джека и его желания снова уехать. Атаман кинул парнишке монету, а остальные ссыпал в кошель на поясе.

— Ты приглядывай тут, ты уже взрослый мальчуган, – тихонько попросил он.

— А что сказать мадмуазель Элизе? – окликнул атамана Жан. – Вы надолго?

Джек ничего не ответил. Поджидавшие его Серж, Ришар да и все остальные лишь переглядывались, удивляясь резким переменам в настроении и поведении Джека. Всем было ясно из-за кого это всё, но в присутствии атамана предпочитали помалкивать.

Не замечая их перешёптывания и не обращая ни на кого особого внимания, Джек ткнулся лбом в склонённую к нему морду Рейвена, потрепал его по гриве и лихо вскочил в седло. Джеку хотелось одного – оказаться как можно дольше от этого дома, к которому вчера он стремился с таким нетерпением и радостью. Рейвен встал на дыбы и охотно рванул карьером, подгоняемый угрюмым наездником.


* * *

Элиза чувствовала себя опустошённой и разбитой. Она не жалела о том, что оттолкнула Джека. Её удивляло то, что Джек отступился, и уже не в первый раз.

С леденящим душу ужасом и стыдом Элиза осознавала, что Джек не брал её силой. Он предпочитал соблазнять её, а она отвечала на его ласки. Но так она никогда не вырвется отсюда! Элиза вцепилась зубами в подушку, заглушая стон, и дала волю слезам. Почему она так легко сдаётся, становясь послушной и покорной игрушкой в мужских руках? Так не должно быть! И она не будет больше забавой для него!

Но Элиза на удивление быстро успокоилась и вытерла слёзы. Она вспомнила вчерашнее признание Джека, слова его песни. Неужели это всё правда? Она не должна быть так доверчива! Нет! И даже если она не решится вернуться опозоренной к Луи, даже если Джек прав, она всегда сможет найти приют в монастыре. Пусть будет так!

Но прежде она отомстит, если сумеет. Быть может, её сопротивление, презрение, ненависть или безразличие будут лишь началом её плана, будут достаточной местью.

«Я смогу, у меня получится, – твердила себе Элиза, понимая, что сбежать сию же минуту, одной, у неё не получится. – Я буду ненавидеть тебя, Джек, с такой силой, что ты сам откажешься от меня! И я найду способ сбежать от тебя. Я не буду больше забавой для тебя и не стану развлечением для твоих головорезов. Кем бы ты ни был, Джек, я забуду тебя».

На одно мгновение в её сознании мелькнула ужасная мысль, но Элиза замотала головой, прогоняя её. Нет, она не желала смерти Джеку! И она не выдаст его, если сумеет сбежать! Ведь разве можно предать и обречь на смерть того, кого любишь?

О том же, что разлука с любимым может быть хуже смерти, Элиза даже не думала. Она не знала этого. Ведь она впервые любила мужчину в своей жизни.

Со двора донеслось конское ржание и мужские голоса. И когда всё стихло, Элиза рассудила, что и Джек, и разбойники снова уехали. Она заставила себя подняться и начала одеваться. Девушка нервничала и не знала, как успокоить себя.

И не представляла, чем заняться весь долгий день. Может пересолить сегодняшний ужин? Элиза усмехнулась. Последствия такой шутки будут непредсказуемы и опасны. Тем не менее, мысль приготовить что-то на ужин была интересна.

Элиза позвала Жана и едва дождалась его прихода.

— Доброе утро, мадмуазель Элиза, – восхищённо улыбался Жан. – Нести вам завтрак? – спросил он.

— Кто остался в доме, Жан? – нетерпеливо перебила его девушка.

— Как и вчера. Морис и Пьер.

— А Андре? – быстро спросила она. – Мсье де Брийон?

— Он тоже остался. Так вам нести завтрак?

Элиза метнулась было из комнаты, но сдержала себя.

— Я буду завтракать внизу за общим столом, – решила девушка. – Ступай, скажи мсье де Брийону, что я сейчас спущусь и прошу его присоединиться ко мне.

Жан не удивился желанию Элизы. «Ведь, наверное, грустно кушать в одиночестве, – думал мальчишка. – А мсье Андре составит ей компанию. Вчера вот Андре уехал, а Пьер так напугал мадмуазель!»

Элиза задержалась, ещё раз расчесала волосы и оставила их распущенными. Ей нужно было очаровать Андре. Её спасение зависело от этого человека.


* * *

Ругаясь почём зря, Пьер нахлобучил шляпу и зашагал к воротам.

— Спасибо, Морис, – тихо сказал Андре.

Тот лишь кивнул. Он-то знал, что случилось вчера! А за свою цыпочку Джек свернёт им всем шею.

— Девчонка красотка, ничего не скажешь, но уж лучше бы Джек приглядел себе кого попроще. А то ведь…

Морис прищёлкнул языком, махнул рукой и не договорил. Андре закрыл за ним дверь и встал у окна. Морис был прав. Здесь мало кто оценил бы жизнь девушки дороже своей. И если полицейские ищейки нападут на их след, то Жильбер позаботится о том, чтобы выставить Элизу их заложницей. А они с Джеком останутся в меньшинстве, даже если их поддержат Серж, Морис, Ришар и Симон. Андре не хотелось об этом думать, но и исключать подобный исход не мог. О чём только думал Джек? Но как иначе ему следовало поступить тогда? Андре вздохнул. И не услышал лёгких шагов на лестнице.