Ирина Криушинская - Украденное счастье (СИ)

Андре хмуро покосился на девушку, пытаясь её понять.

— У ангелов много обличий, мадмуазель Элиза, – назидательно произнёс де Брийон. – Вспомните хотя бы херувимов с огненными мечами у ворот Эдема. Вспомните да хоть самого Люцифера. Он был ангелом когда-то, – напомнил он ей.

— Пока не восстал против Бога! – торопливо перекрестилась она.

Может, ей теперь самое место здесь, во власти падшего ангела?

— Мы идём не против Бога, – возразил девушке Андре.

— Но против законов божеских и людских!

— Людские законы придумали богачи, обирающие простой народ!

— Вы сами, мсье, не забывайте, один из них! Из нас, дворян и аристократов!

— Сударыня, а я побывал за решёткой, в кандалах и был невиновен в отличие от многих других, заслуживавших наказания!

— Хотите сказать, вы и сейчас невиновны ни в чём?

Андре помолчал.

— Вы преступник, сударь! – заключила она.

— Теперь это так, – поневоле признал молодой мужчина. – И всё же мы ничем не хуже тех, кто обдирает народ налогами!

— Но убийство, сударь! Убийство нельзя оправдать ничем!

— Если бы вы знали, как вы правы, сударыня! Но иногда правосудие должно вершиться и на земле!

Элиза решила, что в словах Андре бурлит желание отомстить за сломанную судьбу. И не нашлась что возразить. Разве её собственная судьба не была поломана вчера по воле одного из этих мужчин?

— Так вы друг Джека, мсье де Брийон? – спросила она, обретя новое течение мысли и подсознательно не желая спорить с Андре.

— Смею верить, что имею такую честь называть себя его другом, – подтвердил свои слова Андре.

— Вместе бежали с каторги? – продолжала интересоваться Элиза с тенью презрения.

— Я разочарую вас, сударыня. Я не успел потрудиться в тех каменоломнях, куда был сослан, – отвечал он, догадываясь, что спрашивая о нём, девушка хочет узнать что-то и о Джеке. – Богу было угодно, чтобы Джек напал на конвой, сопровождавший именно тех заключённых, в числе которых был я.

— И вы добровольно присоединились к его шайке? – недоверчиво спросила Элиза.

— Вас это удивляет? А я в тот момент не видел иного выхода. Возможно, этого не понять тому, кто не оказывался на краю бездны, без надежды на спасение.

Но Элиза понимала его. Ей даже казалось, что она понимает, почему он до сих пор якшается с разбойниками.

— И вы стали называть своим другом деревенского мужлана? – продолжала Элиза.

Андре захотелось рассмеяться. Не морочит ли его девушка? Но такой красавице можно простить многое.

— Элиза, – с лёгким упрёком произнёс он, – я не верю, что вы не догадались, что Жак…

— Жак? – быстро переспросила девушка.

— Он настаивает на имени Джек, говорит, так назвала его мать-англичанка. Но я почему-то уверен, что половина из того, рассказывает о себе Джек – выдумка.

— Значит, он ещё и лжец, – сделала вывод девушка.

— Сударыня, – назидательно ответил Андре, – вы так юны, но неужели вам никогда не приходилось лгать не из прихоти, не по злому умыслу, не ради выгоды? А просто потому, что необходимо скрыть правду.

— Я всё же стараюсь не лгать, – призналась девушка, – особенно, если можно промолчать.

— Молчание тоже может стать ложью, – рассудил молодой мужчина. – А в остальном же я не знаю человека честнее Джека, – договорил Андре.

Элиза печально усмехнулась.

— Значит, он сдержал бы свою угрозу отдать меня на потеху вашей шайке преступников? В этом его благородство, по-вашему? – вспыхнув от бессильного гнева, спросила его девушка.

От воспоминаний щеки Элизы вспыхнули стыдливым румянцем. И, несмотря на прохладу, она почувствовала жар во всём теле.

Андре казался растерянным, смущённым, и он молчал.

— И он всегда добивается своего, не так ли? Может, желаете воспользоваться его отсутствием, мсье де Брийон? – бросила она незаслуженный упрёк.

Элиза резко развернулась и направилась к дому, дрожа от возмущения и пронзающего до костей холода. Андре догнал её, распахнул перед ней дверь.

— Вы просто не знаете Джека! Он может быть груб, несдержан, но, поверьте…

— Мадмуазель Элиза! Господин Андре!

К ним радостный подбежал Жан. И Андре не договорил. Элиза же направилась к лестнице, не обращая внимания на парнишку.

— Я провожу вас, Элиза, – предложил Андре.

— И запрёте меня на замок? – бросила она через плечо, не обратив внимания, что молодой человек позволил себе назвать её просто по имени, как равную.

Андре лишь поклонился слегка.

— Господин Андре! Мадмуазель Элиза просила принести её вещи, но я не знаю, куда их унесли…

— Что? – вынужден был переспросить Андре.

Жан повторил сказанное

— Я займусь этим. Пойди, спроси, не желает ли мадмуазель ещё чего-нибудь.

Жан охотно кинулся следом за девушкой. Та растерянно стояла посреди комнаты, не успев снять даже накидку.

— Может, желаете горячей воды?

— Да, да, – рассеянно ответила Элиза.

Она снова чувствовала себя словно в клетке. Даже в монастыре она не чувствовала себя такой пленницей, ведь она знала, что вернётся домой.

Покинув своё лесное логово, разбойники разделились на два неравных отряда и разъехались в противоположные стороны. После вчерашнего нападения Джек был против новой вылазки, но ему поневоле необходимо было знать, начаты ли поиски девушки, или у него есть ещё хоть день.

Жильбер, в отличие от своего атамана, не желал пока осторожничать и даже нашёл себе как всегда сторонников. Джек даже не возразил. Оставшись в меньшинстве, он направил коня в сторону владений Фонтэнэ. Мучившиеся похмельем мужчины были рады предложению Джека завалиться в знакомый трактир, где был уговор встретиться, и чей хозяин был их доверенным лицом.

Погода была лишь немногим лучше вчерашней. Жильбер ругался на чём свет стоит. За его спиной недовольно переговаривались о том, что было бы лучше пить сидр в трактире и обгладывать жареную каплунью ножку вместе с остальными.

Злой как сотня чертей, Жильбер повернул гнедого жеребца обратно. С лёгким, но плохо скрываемым раздражением, он заметил, что люди Джека гораздо бодрее и довольнее своим решением.

— Возвращаемся!

И Жильбер пожалел, что не успел это предложить прежде, чем Джек принял это решение. Он лишь промолчал и поворотил коня, поравнялся с Джеком, но тот словно уже и не слышал и не замечал, что Жильбер пытается советовать по какой дороге ехать.

Джек не проронил ни слова в ответ, и Жильбер, скрипнув зубами от злости, досадливо отступился. Атаман не замечал никого из них и даже дороги не видел. Умный Рейвен сам свернул в нужную сторону, скорее желая оказаться в тёплом стойле с кормушкой полной овса. Джек едва держал поводья, позволяя вороному жеребцу бежать рысью. Перед своим мысленным взором Джек видел лишь светловолосую Элизу.

«Чёрт бы меня побрал! Что за наваждение! Элиза! Зеленоглазый мой ангел! Милая моя девочка! Дождись меня!» Джек начинал сходить с ума от беспокойства. Не обезумел ли он от любви, словно мальчишка?

«Зачем ты сводишь меня с ума, сердце моё? Ты стала нужна мне как воздух! Но быть с тобой каждую минуту ведь я не могу!» И Джек словно задыхался, всем сердцем стремясь обратно. Отчасти он был спокоен за безопасность девушки, поручив её охрану Андре де Брийону, душевное благородство которого восхищало даже самого Джека. И в молодом друге Джек был уверен как в самом себе.

Какой же чертовски долгий день! И снова этот отвратительный моросящий дождь! Джек почти не замечал его, вспоминая события сегодняшнего утра.

Все только и ждали, когда Джек спустится сверху, чтобы, возможно, похвастаться победой. Джек старательно игнорировал недвусмысленные ухмылки и перешёптывания. И молчание атамана заставило хмельных мужчин держать языки за зубами.

Всем ещё и вчера было ясно, что атаман оставляет девушку только себе, как часть добычи. Но кое-кому стало ясно, что неспроста их охочий до подробностей атаман молчит теперь. Ведь не простую девку под себя подмял!

— Всем собираться в дорогу! – заявил Джек и вскинул руку, призывая оставаться на месте. – Я ещё не договорил. И я обращаюсь ко всем! Госпожа графиня теперь моя невеста и будущая жена. Кто тронет её хоть пальцем, может считать себя покойником. Морис, Пьер, вы остаетесь здесь. Любое пожелание графини исполнять как моё! Но из дома не выпускать. Всем всё понятно?

Но, даже получив утвердительные ответы, Джек не успокоился. Нахмурившись, он задумался и, поманив к себе Андре, поговорил с ним наедине.

— Прошу тебя как друга, как брата, Андре! Тебе одному я могу поручить личную охрану мадмуазель Элизы! Даже когда я рядом. И тем более, когда меня не будет с ней. Поклянись мне, Андре! Не позволь никому обидеть её! – потребовал он.

— Клянусь тебе, Джек! Не пожалею жизни за госпожу Элизу, – воодушевлённо откликнулся Андре.

— Я знал, что могу доверять тебе!

Джек порывисто обнял молодого человека, благодарный ему до глубины души. Со спокойным сердцем кареглазый атаман покидал форт и спящую Элизу.

— Так неужели мы вернёмся с пустыми руками? – бросил как вызов Жильбер.

— Тебе никто не мешал вернуться с добычей, – возразил ему Ришар, вполне довольный проведённым в трактире временем.

Но вопрос всё же достиг ушей Джека. Разозлившись, он придержал коня.

— Дик! – обратился он к Ришару. – Передай тем, кто не слышал, что мы возвращаемся!

— Джек! Да тебе просто не терпится оказаться в объятьях своей красотки! Верно я говорю? Что ж ты вообще сбежал от неё? – захохотал Жильбер.

— Если хочешь, можешь оставаться ночевать здесь, – прорычал Джек, злой оттого, что Жильбер прав. – Может, кто-то хочет присоединиться к нему? Тогда в форт можете не возвращаться!

— Нет, Джек, мы с тобой! – крикнул Серж, желавший, чтобы со спором было поскорее покончено.

— Да, Джек, на этот раз мы с тобой, – подхватили те, кто уезжал с Жильбером.

Серж отметил, что Джек снова приложился к фляжке с вином и впал в прежнюю, но уже мрачную задумчивость. Молодому человеку казалось, что он может догадываться о мыслях атамана. За их спинами снова шептались о возможном выкупе за девушку, споря, возможно ли это после сказанного Джеком утром. Сам Серж для себя решил, что будет на стороне Джека, какое бы решение тот ни принял.

Джеком же снова завладело волнение за девушку. Почему он не наказал Жану запереть её в комнате? Почему не остался с ней?

Никто не мог и предположить, что Джек сейчас терзается угрызениями совести. Ведь все его намерения набраться терпения полетели к чертям, когда Элиза кинулась к нему сама, обвила шею руками и пообещала свою любовь. И Джек потерял голову!

Может, его безумие и было ему единственным оправданием. Как же ему хотелось поцеловать её утром! Но Джек не решился, боясь разбудить девушку, боясь взглянуть ей в глаза и увидеть там страх, ненависть, презрение. Что угодно, только не любовь. И он боялся этого предстоящего разговора с Элизой.

Может, испытывая вину, он потому и поспешил уйти от Элизы утром, стараясь не потревожить её сон. Но чего же стоило ему покинуть её объятья, постель, согретую их ночной страстью! Джек поклялся бы жизнью, что не ведал такого чувства ранее. Он не был уверен в том, как вести себя с Элизой, и боялся ошибиться на своём пути к сердцу девушки. Ещё ни одна женщина не был ему так безмерно дорога. Его драгоценное сокровище! Его зеленоглазая красавица! Элиза! Как ему хотелось быть нежным с ней, чтобы видеть ответную нежность в её глазах! Но Джек не строил иллюзий относительно чувств девушки к себе. Джек терзался  тем, что угрожал девушке, удерживает её силой.

Он оправдывал и утешал себя лишь тем, что, когда Элиза полюбит его, она останется с ним добровольно и уже не покинет его никогда.

«Пусть так, мой ангел! Пусть я удержу тебя силой! Но ты полюбишь меня!»

Рейвен заржал, подсказывая хозяину, что форт уже близко. Джек улыбнулся наконец. Он узнал от трактирщика всё, что тот мог сказать ему, и теперь ему оставалось только проклинать каждый сантим, всё ещё отделявший его от Элизы.

Джек с криком подхлестнул вороного жеребца, охотно ускорившего бег. И даже в звуках топота копыт ему слышалось желанное женское имя.

Атаман свистнул, чтобы открывали им ворота и чуть придержал Рейва. К нему подъехал Серж, чтобы потом принять поводья и отвести вороного жеребца на конюшню.

— Наши люди вспоминали о выкупе, – сказал он Джеку.

Тот молча взглянул на него, предлагая продолжать.

— Но как же тогда то, что ты говорил утром? Ты ведь хочешь оставить девушку себе, – с некоторой уверенностью спрашивал Серж.

— Да, хочу, – коротко подтвердил Джек.

— Но у девушки есть жених, – напомнил Серж то, что услышал в трактире.

Джек выгнул бровь и беспечно пожал плечами. Но ответил почти серьёзно.