Лора Бекитт - Украденное счастье. Цветок на камне

Когда они уходили с рынка, Амаль то и дело оглядывался, будто боялся, что их догонят. Таир тоже спешил. Не надо, чтобы кто-то увидел, как он уводит мальчишку.

Молодой человек сам не знал, почему заговорил о вере, добродетели и Аллахе. Он не был бесчувственным и вместе с тем много лет не знал ни добродетели, ни любви. Не ходил в мечеть и не молился Богу.

Его и Амаля сближали не корни, а переживания. Оба были одиноки, оба пострадали от одного и того же человека. И взрослый, и ребенок не раз впадали в отчаяние и оказывались на грани разрушения личности, презрения души.

Таир не хотел, чтобы этот мальчик — не важно, был он или нет его сыном! — повторил судьбу, которая выпала ему самому. Мысль о том, что он способен вмешаться в чью-то жизнь, дабы изменить ее к лучшему, вызывала душевный подъем и вселяла в сердце надежду.

Таир привел мальчика в свою хижину. Здесь было бедно, но чисто. Он заставил Амаля умыться, накормил его, поговорил с ним и велел ложиться спать.

Глядя на спящего мальчика, молодой человек вновь задумался о смысле жизни. Быть может, благодаря этому ребенку ему удастся избавиться от ощущения ненужности и пустоты?

Мужчина и ребенок. Почти семья. Почти, но не совсем. Не хватает женщины. Мариам, единственная женщина, которой он был нужен по-настоящему, умерла. Он спал с другими, но они не имели для него никакого значения. Таир давно понял, что любовь нельзя купить, а счастье — украсть. Это единственное, в чем халиф равен нищему, а честный человек — вору.

На свете нет ни одной преграды, которую не в состоянии смести жизнь, а тем более — любовь. Почему это не произошло между ним и Эсмой? Вероятнее всего, потому что она никогда его не любила.

Во сне Амаль почувствовал, как чья-то рука схватила его и грубо встряхнула. Он тут же вскочил и закричал «да!», а потом «нет, нет!». Вслух он всегда говорил «да», при этом его душа чаще всего восклицала «нет!».

Амаль открыл глаза и увидел знакомое лицо, лицо Таира.

— Мне почудилось, будто за мной пришел Юсуф, — прошептал мальчик.

— Он не придет. А если придет, я его прогоню, — ответил Таир.

Он накормил мальчика, а потом отправился к Джабиру. Войдя в его жилье, начал без предисловий:

— Я увел ребенка у Юсуфа.

Джабир прищурился, уставившись на Таира темными глазами.

— Что значит «увел»?

— Этот мальчик промышлял на его территории. Я забрал его с собой.

— Зачем?

Во взгляде Таира вспыхнуло упрямство.

— Он мне нужен.

— Какое он имеет к тебе отношение?

Таир собрался с духом и рассказал правду. Вопреки ожиданиям Джабир не удивился и только спросил:

— Что ты станешь делать с этим мальчиком?

— Воспитывать, растить.

Джабир задумался.

— Наша судьба неверна. Если б мальчик остался на улице, то со временем приспособился бы к такой жизни.

— Я забрал его именно потому, что не хочу, чтобы он жил так, как когда-то жил я.

— Понимаю. Однако что с ним будет, если ты попадешь в тюрьму или погибнешь? Кто сможет и захочет заботиться о нем?

— Я надеюсь, что этого не произойдет.

— Нам нельзя иметь привязанностей и нельзя допускать, чтобы кто-то привязывался к нам, ибо это делает нас уязвимыми, — добавил Джабир.

— Я знаю. Но мне трудно спорить с собственным сердцем.

Последующие дни были прекрасны. Таир купил Амалю новую одежду. Они гуляли по Багдаду. Молодой человек сводил мальчика в мечеть, которую сам никогда не посещал. Таир попытался объяснить ребенку, что вера умножается путем повиновения и ослабевает путем ослушания. Делать то, что угодно Богу, — великое счастье, просто не все имеют такую возможность.

С точки зрения многих людей, Таир жил неправильно, но он давно избрал свой путь. Или путь избрал его. Возможно, Амалю повезет больше и его судьба будет иной.

Мальчик был в восторге от того, что его впустили в обитель Бога. Он крепко сжимал сильную руку своего взрослого друга маленькой детской ладошкой.

Они вместе любовались колоссальным куполом мечети, сверкающими золотом причудливыми дверями, разглядывали стройные минареты и дворцы, сказочное великолепие которых резко контрастировало с окружавшими их грязными улочками, с вереницей жалких лавчонок и домишек.

К вечеру оба сильно проголодались и зашли в харчевню. Таир заказал жареную баранину, куриную похлебку, слоеные медовые пирожки. Мужчина и мальчик наслаждались кушаньями, одновременно любуясь пурпурными облаками и небом цвета крыльев фламинго.

Домой возвращались в сумерках. На раскаленную землю опускалась глубокая тишина. Из садов доносился запах цветов. В душе царили мир и покой.

Перед сном Таир поговорил с Амалем. Ребенок просил рассказать какую-нибудь историю, и молодой человек в который раз пожалел о том, что не знает грамоты. В раннем детстве мать рассказывала ему простенькие деревенские сказки, и он помнил две или три, но куда интереснее было бы прочитать одну из тех волшебных историй, о которых говорила Эсма.

Прошло больше недели. Амаль становился все разговорчивее и веселее. Детское сердце легко забывает обиды — ребенок почти не вспоминал Юсуфа и прежнюю жизнь.

Однажды, вернувшись с рынка, Таир увидел, что мальчик исчез. Он велел Амалю ждать в хижине, но, быть может, ребенку стало скучно и он вышел погулять?

Таир обшарил округу — Амаля нигде не было. Молодой человек не знал, что мальчик тайком увязался за ним на рынок и был схвачен людьми Юсуфа.

Вскоре к Таиру явился посланник.

Молодой человек шел по узким улочкам, когда заметил, что в нескольких шагах позади него идет какой-то старик. Он не отставал и не нагонял, но при этом явно следовал за ним. Когда Таир остановился и обернулся, преследователь замер и сделал вид, будто что-то ищет за пазухой.

Наконец они свернули в проулок, где никого не было. Тогда старик приблизился и торопливо пробормотал:

— Я знаю, кого ты ищешь. Мне велено передать, что тебя ждут в гости. Если тебе нужен мальчишка, приходи за ним, только один и без оружия.

Таир облизнул пересохшие губы.

— Куда? — спросил он, хотя знал ответ.

— К человеку, которому ты остался должен.

— Я никому ничего не должен!

— Тебе лучше знать, — уклончиво произнес старик. — Я просто передаю то, что велено передать.

Таир бросился к Джабиру.

— Ты не должен туда идти, — сказал тот, выслушав взволнованный рассказ. — Юсуф сдерет с тебя шкуру!

— Да, знаю. Но будет хуже, если он обидит Амаля!

Глаза Таира сверкали, ноздри раздувались, он сжимал кулаки, тогда как в груди то и дело холодной змейкой проползал страх. Аллах посмеялся над его легковерием, лишний раз напомнив о том, что счастье не украдешь.

— Что ты предлагаешь?

— Джабир! Я хочу попросить тебя. Собери людей. Надо отбить мальчика у Юсуфа!

Джабир нахмурился.

— Война? Из-за мальчишки?

— Разве Юсуф не твой враг? Разве ты не испытываешь ненависти, когда при тебе произносят это имя?

— Да, я не пылаю к нему любовью. Но сейчас у меня с ним мир. Нам нечего делить. Он не вторгается в мои владения.

— Он украл Амаля!

— Он? Это ты увел у него мальчишку. Ты не имеешь на него никаких прав.

— Не имею?! Я его отец!

Теперь Таир был уверен в этом. За минувшие дни в его сердце будто растаял кусок льда, и теперь оно горело огнем. А еще — обливалось кровью от страха за судьбу мальчика. Молодой человек не подозревал, что в глубине его заключенной в невидимые оковы души живет столько нежности.

— Хорошо, — сказал он. — Я пойду туда сам.

— Ты не вернешься живым.

— Мне все равно, лишь бы освободить Амаля.

— Если тебя убьют, в судьбе мальчика ничего не изменится. Его ждет улица. Он останется у Юсуфа.

— Что же мне делать?!

— Ничего. Смирись. В жизни случаются вещи, которые нельзя изменить.

Вернувшись в хижину, Таир понял, что не сможет успокоиться. Он думал о том, каково сейчас Амалю. Его наверняка заперли, держат впроголодь, возможно, бьют и издеваются над ним.

Утром он отправился туда, где прошло его детство. Когда-то ему казалось, что он живет в окружении невидимых терновых зарослей, чьи призрачные колючки рвут ему душу. В какой-то момент Таиру почудилось, что он освободился. Однако на самом деле об этом оставалось только мечтать.

Молодой человек знал, что ему никто не поможет. Имада убили, Мариам умерла. Остальные обитатели трущоб рабски покорны Юсуфу. Ему не нравилось, что сердце сжимается от страха, а душа холодеет от предчувствия унижения.

Таир задумался. В памяти всплыл самый первый случай, когда ему пришлось решать, казалось бы, невыполнимую задачу — добывать восемь дирхемов. Он был маленьким, робким, неопытным мальчишкой, но справился. Значит, справится и сейчас.

Юсуф сидел в окружении своих приближенных. Увидев его лицо, Таир с удовлетворением отметил следы своих трудов. От Юсуфа не укрылся его взгляд, и он сказал:

— А ты по-прежнему красив. Пожалуй, выглядишь даже лучше, чем прежде! Вижу, мальчишка пошел в тебя. Как же я сразу не догадался, от кого Мариам родила этого ублюдка! Надо было раньше к нему приглядеться!

Он был спокоен, потому что сила была на его стороне. Таир с трудом справился с волнением и сказал:

— Да, Амаль мой сын. И я прошу вернуть его мне.

Изуродованное лицо Юсуфа перекосилось в зловещей гримасе.

— Ты просишь?! Рад это слышать. И хочу, чтобы ты попросил еще. Попросил как следует. Я желаю, чтобы ты ползал передо мной и целовал мои ноги.

— Я не стану этого делать, потому что это не поможет.

Юсуф усмехнулся.

— Верно. Никакое унижение не способно искупить твою вину. Никакая казнь не сможет причинить тебе достойные муки. Ты не получишь мальчишку. Ты увидишь, как я поиздеваюсь над ним, а потом убью.

Таир скрипнул зубами, а потом воскликнул:

— Это же ребенок!

Халиф трущоб рассмеялся.

— Это просто насекомое, которое я раздавлю пальцами. Вижу, мои слова причинили тебе боль. Клянусь, что скоро ты попадешь в настоящий ад!

Таир рванулся к нему, но его схватили, заперли в одной из хижин и приставили стражей. Он не знал, где Амаль, что с ним сделали, и изнывал от тревоги и страха за жизнь мальчика.

Таир не молился. Он понимал, что сделки с Богом бессмысленны. Если он решил что-то отнять, все равно отнимет, а если надумал подарить — подарит и так.

Молодой человек сидел у стены, глядя в темноту, пока не услышал слабое шуршание. Где-то будто скреблись мыши или шелестела листва. Таир затаил дыхание, потом поднял глаза к потолку и увидел… детскую руку. Она свисала из дыры в крыше, и в ней был зажат нож!

Таир вскочил, выпрямился во весь рост и взял оружие из рук ребенка. Потом расширил дыру в соломе и втащил Амаля в хижину.

— Откуда ты взялся?! — Восторгу Таира не было предела.

— Я сделал подкоп в хижине, куда меня посадили, и вытащил кинжал из-за пояса человека, который меня охранял. Он спал и ничего не заметил. Я отправился к Азизе, подруге моей мамы, она сказала, что за мной пришел человек, которого Юсуф велел схватить. Я сразу догадался, что это ты! — задыхаясь, произнес мальчик.

— Ты… ты… настоящий храбрец! И ты… мой сын! — прошептал Таир, сжимая ребенка в объятиях.

Глаза мальчика ярко блестели в темноте — то ли потому, что на его лицо падал лунный свет, то ли потому, что они были полны слез.

— Это правда? — тихо спросил он.

— Да. Я твой отец. Я собирался тебе сказать, но не успел.

Ребенок выглядел радостным и вместе с тем растерянным.

Наверное, он вспомнил о матери, об их жизни вдвоем и своих горестях, когда он остался один.

— Почему тебя так долго не было?

— Я не знал, что ты должен был появиться на свет. У нас еще будет время поговорить об этом. Сейчас надо выбраться отсюда, — быстро проговорил Таир.

Это не составило труда. Молодой человек ловко обезоружил застигнутых врасплох охранников, втолкнул их в хижину и запер. Теперь нужно было спешить.

Они бежали во тьме так бесшумно и стремительно, будто летели на крыльях ночи. Иногда беглецы начинали смеяться, хотя Таир знал, что им еще рано радоваться.

— Мы победили Юсуфа! Мы его обманули! Мне всегда казалось, что это невозможно.

Амаль буквально захлебывался от восторга, и Таир, подумав, произнес: