Ночью Вардан со странной надеждой прислушивался к темноте, будто ожидая, что в ней внезапно зародятся некие спасительные звуки, вглядывался в далекое черное пространство, словно желая узреть судьбоносный знак. Костры потухли, и людям казалось, что их окружает угрожающая, неведомая, похожая на гигантский мрачный купол Вселенная.

Гаянэ лежала рядом и не двигалась. Вардан не знал, спит ли она, и заворочался, внезапно почувствовав настоятельную потребность поговорить с женой.

Женщина уловила его порыв и повернулась.

— Я знаю, как тебе тяжело, — прошептала она. — Куда тяжелее, чем мне.

— Почему? Ведь ты тоже переживаешь.

— Да. За детей, за нас, но… У меня никогда не было ничего своего — ни земли, ни дома. Все это было у тебя, но ты знаешь: я вышла за тебя замуж не из-за того, чтобы жить в достатке. Мне всегда была нужна только семья, ты, дети и Каринэ. И пока вы, слава Богу, со мной.

Вардан быстро протянул руку и с тихим стоном сжал ладонь жены.

— Ты права. Это главное. Что такое земля и дом? Будет другая земля, и можно построить новое жилье…

«Для тебя это означает слишком многое. Другой земли не будет, так же как другого дома. И… иной любви, чем та, которая все эти годы принуждала тебя быть рядом, но — не вместе со мной», — подумала Гаянэ, однако вслух ничего не сказала.

Арабы подняли их задолго до рассвета, и к утру они, как и говорил Манук, подошли к берегам Зайенде-Руд.

В этом месте река текла в узком ущелье, и ее течение было довольно бурным. Гул Зайенде-Руд перекрывал голоса людей, стремившихся перейти реку по ненадежному подвесному мосту.

Образовалась очередь, люди толкались, стараясь поскорее миновать переправу и сберечь свои пожитки. Хотя движение было лихорадочным, торопливым, паники пока не наблюдалось. Мост прогибался и раскачивался; люди в испуге цеплялись друг за друга, их лица выглядели окаменевшими, бледными.

Вардан волочил самые тяжелые узлы, остальное несла Гаянэ. Каринэ одной рукой подхватила Сурена, другой держала Аревик, а Сусанна сжала пальчиками ладошку сестры. Дети не плакали и не капризничали; с самого начала невеселого путешествия они казались странно сосредоточенными и серьезными.

Перед входом на мост Каринэ замешкалась, и ее оттерли в сторону. Сусанна выпустила руку сестренки; к счастью, девочке удалось догнать Гаянэ. Каринэ же с Аревик и Суреном очутилась далеко позади и отчаянно пыталась высмотреть в толпе сына и невестку.

Женщина хотела протиснуться сквозь толпу, но следивший за очередью араб грубо толкнул ее в грудь. Одновременно Каринэ почувствовала, как по рукам течет что-то теплое: Сурен обмочился. Строго выбранив его, как если бы они были дома, женщина отошла к прибрежным камням, опустила внука на землю, велела Аревик стоять рядом и достала из маленького узелка сухую одежду.

Каринэ переодела ребенка и на мгновение присела на камень, чтобы перевести дыхание. Вскинув взор, женщина смотрела на окаймлявшие каньон, исковерканные древними извержениями глыбы, напоминающие застывших чудовищ. Скаты холмов и террасы были усыпаны обломками камня, одни — серыми, другие — теплого охряного цвета. А над всем этим распростерлась бесконечная глубина небес.

— Бабушка, — женщина очнулась оттого, что Аревик дернула ее за рукав, — когда мы пойдем дальше?

Мать Вардана оглянулась. Внезапно она поняла, что на нее никто не смотрит. Толпа нескончаемым потоком текла через мост на противоположный берег реки, охранники-арабы стояли спиной к Каринэ. Женщина замерла. На ум пришел ночной разговор с сыном.

Бежать! Бежать, пусть поодиночке, рискуя навсегда потерять друг друга, но… лучше так, чем очутиться в плену и испытывать унижения! Каринэ легла на землю, велела детям сделать то же самое и осторожно поползла, стараясь укрыться между камней, то и дело беспокойно оглядываясь на внуков, которые следовали за ней. Вскоре Каринэ, Аревик и Сурен очутились далеко от моста, от толпы, от арабов. Взяв детей за руки, женщина потащила их в кусты, а после выбралась на тропинку, ведущую в горы.

Каринэ шла быстро, почти задыхаясь, подгоняя внуков; вскоре они вскарабкались наверх и очутились на изумительно ровной изумрудно-зеленой поляне, по краю которой серебристой лентой струился ручей. Здесь было удивительно спокойно, сюда не долетал ни один звук суетливого тревожного мира. Женщина бессильно опустилась на траву и заплакала от испуга и счастья.

Между тем Гаянэ, потерявшая из виду свекровь и детей, отчаянно вертела головой. Вдруг кто-то взял ее под локоть. Женщина испуганно обернулась и увидела Манука.

— Я только что видел, как Каринэ вместе с детьми укрылась на берегу между камней, а потом, похоже, направилась в горы!

Гаянэ рванулась назад, но мужчина удержал ее.

— Ты не проберешься через толпу, да еще с ребенком! Арабы тебя не пропустят. Иди дальше, догони Вардана, думаю, с Каринэ и детьми не случится ничего плохого!

Манук был прав: вернуться обратно не было никакой возможности. Гаянэ вполголоса произнесла молитву, сжала ручонку Сусанны и устремилась вперед.

Хлипкий мост, едва ли способный выдержать такую массу людей, ходил ходуном. Вокруг то и дело раздавались испуганные крики. Множество взглядов было приковано к веревкам и бревнышкам, нависшим над белой пеной, которые раскачивались от порыва ветра, а не то что от тяжести человеческих тел!

Между узкими бревнышками зияла черная щель. Она манила так, как манит неизвестность, как притягивает ожидание смерти. Бревнышки разъехались, щель расширилась — никто не понял, как это произошло, только в следующую секунду туда провалился ребенок. Этим ребенком была Сусанна.

Гаянэ в ужасе закричала. Она всего на секунду выпустила руку девочки, чтобы поудобнее перехватить узлы!

Женщина беспомощно оглядывалась по сторонам, ища поддержки. Вардан оказался далеко впереди и не видел, что произошло. Другие люди отводили взгляд, отворачивали лицо.

Прошло несколько томительных секунд. Гаянэ знала, что сделала бы она, если б Сусанна была ее дочерью, — не задумываясь, ринулась бы в бурлящий поток!

Медлить было нельзя. Бросив узлы, женщина прыгнула с моста.

Белая пена ударила ей в голову, и шум воды забил уши. На секунду Гаянэ перестала думать и чувствовать, в душу вошел покой и ощущение вечности. В конце концов, она всего лишь суетное, тленное, ничтожное существо, готовое принять смерть как освобождение от земного рабства.

Да, но она познала любовь, счастье материнства, радости и горести земного существования, тогда как Сусанна была еще слишком мала и невинна… Гаянэ с усилием вынырнула, набрала в легкие побольше воздуха, вновь устремилась вниз и бешено заработала руками, будто пытаясь поймать нечто неуловимое. Есть! Легкое тельце девочки было у нее в руках, и женщина обхватила его так крепко, как, наверное, вцепилась бы в саму жизнь.

Очутившись на поверхности, Гаянэ судорожно закашлялась. Мокрые волосы покрыли голову, будто черный шелк, ресницы слиплись. Ее несло течением, и она то и дело ударялась об острые камни. Мост, Вардан, соотечественники, арабы остались далеко позади.

Сусанна крепко обхватила ручонками шею Гаянэ, что есть силы прижалась к ней; женщина пыталась плыть вместе с ношей, которая уже не казалась легкой.

Течение сделало неожиданный поворот, и внезапно Гаянэ очутилась на мелководье, на мокрой гальке. Река будто выплюнула ее из пасти и равнодушно побежала дальше. Женщина с трудом поднялась на колени. Сусанна не двигалась. Девочка все так же крепко обнимала мачеху за шею. Ее сердечко трепыхалось, как пойманная птичка.

— Испугалась? — прошептала Гаянэ и погладила ребенка по напряженной спине. — Доченька, все позади, мы спасены!

Женщина медленно побрела по берегу. Она ощущала ломоту и боль в теле, ссадины ныли, мокрое платье липло к коже, резкий ветер пробирал до костей. Нужно побыстрее вскарабкаться наверх, туда, где солнце накалило камни. А куда идти потом? На память пришли слова свекрови: надо возвращаться домой!

Аревик и Сурен остались с Каринэ, но Гаянэ не боялась за них. Необъяснимое чутье подсказывало женщине, что вскоре семья воссоединится.

Ноги несли Гаянэ домой, туда летели ее мысли, о доме мечтала ее душа и пело сердце, все ее существо устремлялось к дому.

Услышав испуганные крики, Вардан обернулся и увидел, что произошло. Его дочь упала с моста, а жена бросилась следом за ней. Он мигом выпустил из рук узлы, растолкал людей и прыгнул в воду, но неудачно: ударился о скалистый обломок, и его поволокло течением. Вардан пытался ухватиться за камни, но они выскальзывали из пальцев. Вода казалась холодной, упругой и странно вязкой. Буруны брызгали в лицо, захлестывали пеной.

Ему нескоро удалось справиться с рекой и выбраться на отмель.

Вардан неподвижно лежал до тех пор, пока не почувствовал, что ослепительные жаркие лучи солнца бьют ему прямо в лицо. Он провел рукой по вискам, по лбу, на котором вскочила огромная шишка, потом сел. Голова гудела, спина нестерпимо ныла. Мужчина старался унять бешеный стук сердца. Усилием воли Вардан заставил себя встать и выбрался на сухие камни.

Он изнывал от тревоги и ощущал полнейшее бессилие, потому что не знал, что делать: возвращаться назад, к Каринэ и детям, или искать Гаянэ и Сусанну.

Как всякая река, Зайенде-Руд могла быть разной: с дикой силой бросать пенные воды к подножиям скал или мирно и лениво течь по широкой долине. Такой же была человеческая судьба и человеческая жизнь.

Поднимаясь наверх, Вардан продолжал размышлять. Его существование протекало в определенных рамках, но он привык чувствовать себя свободным, а потому ни за что не вернется в плен. А Гаянэ? Что она стала бы делать, если бы спаслась? Послушалась бы совета Каринэ или направилась бы обратно к мосту?

Ясно одно: если Гаянэ и Сусанне удалось выбраться из реки, женщина не пойдет берегом, где ее легко увидеть; так же, как и он, жена попытается укрыться в горах.

Думая о них, мужчина то и дело стискивал зубы от боли, которая разрывала сердце. Не может быть, чтобы Бог позволил ребенку утонуть! Гибель Асмик, исчезновение Тиграна, а теперь еще крошка Сусанна…

Остается надеяться, что Гаянэ удалось ее вытащить. Ни секунды не медля, его жена бросилась с моста, чтобы спасти дочь своей соперницы! Наверное, он был несправедлив к Гаянэ, пожалуй, он причинил ей слишком много боли.

Вардан силился вспомнить, как они впервые увидели друг друга, но не смог: он никогда не обращал внимания на неприметную нищую девчонку. Зато он хорошо помнил свою свадьбу и неожиданно сообразил, что прожил с Гаянэ довольно много лет. Эти годы прошли незаметно; он привык к Гаянэ так, как привыкают к земле, хлебу и дому, потому что она была надежной, как земля, дом или хлеб, и такой же родной.

Если бы Бог позволил ему отыскать жену, он наконец-то признался бы ей, сколько счастливых минут она ему подарила!

Вардан запрещал себе думать об Асмик, но все-таки думал; только теперь ему казалось, что любовь к ней больше отнимала, чем дарила: отрывала кусочки сердца, омрачала душу.

Заметив тропинку, Вардан попытался определить, куда она ведет. Осмотревшись с высоты, понял, что река отнесла его далеко от моста, гораздо дальше, чем он думал.

И вдруг… вдруг он увидел на далеком противоположном берегу женщину и ребенка, они тоже карабкались вверх по тропе. Мужчина так сильно обрадовался, что ему почудилось, будто сердце вот-вот выскочит из груди. Перепрыгивая с камня на камень, он кричал как сумасшедший:

— Гаянэ! Гаянэ!

Женщина услышала и остановилась. Потом тоже принялась спускаться. Внизу их голоса перекрывал рев реки, и все же им кое-как удалось понять друг друга. Вардан велел жене и дочери вернуться обратно в горы, найти тропинку и следовать в сторону Луйса. А потом пусть поищут переправу.

Успокоенный и обрадованный, Вардан вновь поднялся наверх. Здесь стояла такая тишина, какая, должно быть, владела миром в первый миг его сотворения, и постепенно в мужчине появилась уверенность в том, что вскоре все вернется на свои места.

А потом он увидел кровь. У него перехватило дыхание. Мгновение назад тропа выглядела девственно чистой, безлюдной и дикой и вдруг… Вардан остановился. Почему ему не пришло в голову, что поблизости могут находиться люди? Он наклонился и тронул землю. То, что произошло здесь, случилось не час и не два назад. Возможно, ночью или даже вчера.

Мужчина вздохнул с облегчением. Наверняка эти люди уже далеко отсюда. Пожалуй, ему нечего бояться.

Вардан выпрямился и проследил взглядом путь кровавой дорожки. Он не ошибся: тело того, кто нашел здесь свою смерть, было похоронено в углублении скалы. Кто-то не слишком старался, заваливая нишу камнями!