Я заверила его, что обязательно воспользуюсь первой же возможностью понаблюдать за птицами, и вдруг до нас донесся шепот. Должно быть, совсем рядом была еще одна скамейка, скрытая от нас густыми ветвями рододендрона.

Кто-то произнес свистящим шепотом, но очень отчетливо:

— Вы полагаете, что Клития Блэндфорд ее пригласила? Ну конечно же, она этого ни за что не сделала бы.

Голос принадлежал миссис Гленденнинг.

Ее собеседница что-то пробормотала, а миссис Гленденнинг продолжала:

— Ну конечно, она явилась без приглашения. Я в этом нисколько не сомневаюсь. В конце концов, он вынудил нас всех ее принять, и я полагаю, что даже теперь, когда здесь присутствует его жена, она все еще имеет некоторый вес.

— На песках можно увидеть фламинго, — произнес сэр Уильям, повысив голос.

Я подумала, что он так увлекся своими птицами, что даже не услышал донесшихся до нас обрывков разговора.

— Мне никогда не нравилось, как он бравирует своими любовницами, — продолжала миссис Гленденнинг. — Но эта всех затмила… Настоящая maîtress en titre, как говорят французы. Но мы же не французы, моя дорогая Эмма. Конечно, Клинтон Шоу обладает здесь таким влиянием, что позволяет себе вести себя, как ему вздумается, но теперь, когда он вернулся с женой, мы имеем право ожидать соблюдения приличий.

— В глубине острова, — гнул свое сэр Уильям, — водятся чирки и утки.

Я больше не могла там оставаться и встала со скамейки. Встретившись глазами с сэром Уильямом, я заподозрила, что он тоже слышал разговор дам за кустом, но, будучи добросердечным человеком, сделал вид, что увлечен нашей беседой и не замечает происходящего вокруг.

И тут мне пришло в голову, что все присутствующие наблюдают за Анулой, которая раньше была его любовницей. У нее есть дом на плантации и средства к существованию. Все это ей, разумеется, предоставил Клинтон. И когда в честь его жены устроили бал, она тоже на него пришла. Он мог запретить ей появляться здесь, но он этого не сделал. Вместо этого он с ней танцевал и всячески демонстрировал ей свое расположение.

Какой же я была дурой, рассчитывая на то, что наши с ним отношения могут потеплеть.

Мы вернулись в залу. Я механически двигала ногами и руками, танцевала, разговаривала. Я видела, как Клинтон танцует с Анулой, и меня охватывала бессильная ярость и тоска.

— С тобой все в порядке? — прошептала Клития.

— Что делает здесь эта женщина? — спросила я вместо ответа.

Я отметила про себя, что она мгновенно поняла, кого я имею в виду.

— Я ее не приглашала, — ответила она. — Она просто пришла.

— А ты всегда принимаешь людей, которых не приглашала?

— Мне показалось, так будет лучше.

Мы уехали только после полуночи. Я опять сидела рядом с Клинтоном, но чувствовала себя совершенно иначе.

— Ты устала, — произнес он, но на этот раз прозвучавшая в его голосе нежность не пробудила в моей душе ничего, кроме клокочущей ненависти.

Однако я знала, что смогу дать волю гневу, только когда мы останемся наедине. Тогда уж я дам ему выход и покажу, что больше не потерплю унижений.

Четверо гостей собирались провести ночь под нашей крышей, потому что они жили слишком далеко. Дома я занялась гостями, и прошло какое-то время, прежде чем я осталась наедине с Клинтоном.

— Я хочу знать правду, — заявила я, пристально глядя ему в глаза.

— Что на тебя нашло? — удивился он.

— Эта женщина, Анула, кто она тебе?

— Очень близкий друг.

— Ты хочешь сказать… твоя любовница.

— У меня с ней особые отношения.

— Она носит блистательный титул maîtress en titre. Во всяком случае, так ее назвали сегодня вечером.

— В самом деле? Звучит солидно. Я уверен, ей бы это понравилось.

— Это не понравилось мне.

— Милая моя, чем тебе не угодила Анула?

— Я хочу знать все.

— Тобой владеет ненасытная страсть к знаниям, моя дорогая. С чая ты переключилась на драгоценные камни, а теперь добралась и до моих добрачных связей. Ты понапрасну тратишь силы, милая. Сделанного не воротишь. Анула в течение нескольких лет была моей любовницей. Это были очень стабильные отношения. Ее приняло даже здешнее общество. Одно время я подумывал на ней жениться. Но я не очень одобряю смешанные браки. Надо думать о детях. Я понял, что должен найти себе английскую жену.

— С плантацией в придачу. Анула, несмотря на все свои совершенства, не могла предоставить тебе плантацию!

— Тут ты права. Не могла. И в этом твое преимущество.

— Я тебя ненавижу! — запальчиво воскликнула я. — Ты так холоден и… расчетлив!

— Если хочешь прийти к правильному решению, необходимо вначале произвести все необходимые расчеты.

— Ты приводишь меня в бешенство.

— Я знаю. Ты мне такая еще больше нравишься.

— А ты мне не нравишься вообще!

— Милая Сэйра, ты зря ревнуешь. Я понимаю, что Анула очень привлекательное создание, но…

— Вот и отправляйся к ней, а я вернусь назад, в Англию.

— Как? К тете Марте? Мне кажется, что со мной тебе будет лучше.

Я почувствовала, что вот-вот могу разрыдаться. Когда мы собирались на бал, я была почти счастлива, и меня так тронул его подарок… Но то, что я узнала сегодня вечером, оказалось настолько унизительно, что я места себе не находила от отчаяния. Я представляла себе все сплетни и слухи, которыми наверняка обмениваются члены подобного сообщества. Люди весь вечер наблюдали за мной, Клинтоном и Анулой. Я вспомнила, как она подобно пантере бесшумно вошла в спальню и застыла, наблюдая за мной.

Я сорвала с шеи украшенную сапфирами бархатку и швырнула на туалетный столик.

— Можешь отдать это Ануле! — крикнула я.

— Ей не идут сапфиры. Она носит рубины и… изумруды.

— Тогда подруге рангом пониже.

Он расхохотался и сгреб меня в охапку.

— Милая Сэйра, — прошептал он. — Тебе незачем меня ревновать. Ты здесь, со мной, я выбрал тебя, и именно ты стала моей женой. Пока мне хорошо с тобой, я не стану думать о других женщинах.

— Это что, ультиматум?

— Это идея. Задание для тебя. Ты можешь приложить усилия к тому, чтобы мне было не до любовниц.

— Убери свои руки!

В ответ он стиснул меня еще крепче. Я попыталась отпихнуть его, но безуспешно. К тому же это доставило ему удовольствие. Он обожал демонстрировать мне свое превосходство в физической силе.

— Я не потерплю жалости со стороны других людей! — крикнула я.

— Жалости? Они все тебе завидуют. Неужели ты этого не понимаешь?

— Я не имею в виду отвергнутых любовниц. Я случайно услышала разговор в саду. Миссис Гленденнинг…

— Эта женщина? Да она ядовитее кобры! Уверяю тебя, нет ни единого человека, кого она в чем-нибудь не обвинила бы.

— И все равно, мне это не нравится!

— Не надо было ходить в сад. Разве я не предупреждал тебя остерегаться змей? — Он обнял мое лицо ладонями и очень серьезно произнес: — Моя милая, милая Сэйра. Я познал много женщин. А как могло быть иначе? С Анулой мне было хорошо. Она — очень странное и загадочное создание. Я часто бывал в ее доме…

— В доме, который сам же ей и подарил…

— В доме, который я ей подарил.

— А те драгоценности, которые были на ней сегодня?

— И драгоценности, которые были на ней сегодня. Ты же знаешь, какой я щедрый.

— А теперь послушай меня! — воскликнула я. — Если ты ожидаешь от меня, что я стану мириться с супружескими изменами, то ты ошибаешься. Я здесь не останусь. Не то чтобы это задевало меня… лично…

— Неужели не задевает, Сэйра? Мне это кажется несколько аморальным.

— Ты можешь побыть серьезным? Я не допущу, чтобы меня жалели. Я не позволю меня унижать. И если я узнаю, что мне приходится делить тебя с другими женщинами, я уйду.

— Я не вынесу мысли о том, что ты опять живешь с этими злобными тетками.

— Я могу переселиться на свою плантацию. Тебе это в голову не приходило?

— Я приду за тобой, куда бы ты ни переселилась. Приду и заберу тебя обратно. Ты вышла за меня замуж и пообещала быть со мной в горе и в радости. Или ты забыла?

— Горя не должно быть слишком много.

Он крепко прижал меня к себе, и я почувствовала, что между нами опять вспыхивает страсть. Его настроение резко изменилось. Он стал серьезен, легкомыслия как не бывало.

— Милая моя Сэйра, — произнес он. — Я люблю тебя… Одну тебя. Пусть это так и остается. Все зависит только от тебя. Быть может, это самое прекрасное, что могло случиться в этой жизни со мной… и с тобой.

В такие моменты полной физической гармонии он мог заставить меня поверить во что угодно.


Наши гости уехали рано утром, и после их отъезда я отправилась на плантацию Ашингтонов поговорить с Клитией. Она уже ждала меня, потому что ей не терпелось обсудить бал.

— Мне кажется, все прошло успешно, — произнесла она. — Гости, которые оставались на ночь, уже уехали. Они тронулись в путь чуть ли не на рассвете. Они всегда так рано уезжают. Думаю, что твои сделали то же самое. Они остались очень довольны знакомством с тобой. Полагаю, что с некоторыми из них ты будешь теперь встречаться довольно часто. Но тебя что-то беспокоит, Сэйра.

Мы расположились в гостиной, и нам подали лимонад в высоких зеленых бокалах.

— Разве тебе не понравился бал, Сэйра? — озабоченно спросила Клития.

— Милая Клития, — заговорила я. — Ты так ради меня старалась, стремясь наилучшим образом представить меня здешнему обществу, и бал удался на славу.

Я посмотрела на ее встревоженное лицо и вдруг решила поделиться с ней своими сомнениями.

— В саду я случайно подслушала разговор о Клинтоне и этой женщине, Ануле.

— О Боже! — на ее лице отразилось участие. — И зачем только она приходила! Я никогда ее не приглашаю, но она приходит, когда ей самой вздумается. Клинтон иногда привозил ее с собой, и никто не осмеливался отказаться принять ее, опасаясь поссориться с ним… и, возможно, с ней тоже.

— То, что я услышала в саду, говорила миссис Гленденнинг.

— Это завистливая и злобная женщина. Она всех готова очернить.

— Разговор шел о том, что гостей шокирует присутствие Анулы. Из него следовало, какие отношения связывали ее с Клинтоном. Вчера вечером, после бала, я высказала ему свои претензии.

— О Сэйра!

— Не беспокойся, мы с Клинтоном отлично поняли друг друга. Я дала ему понять, что не потерплю продолжения этих отношений.

— Я уверена, что ему это и в голову бы не пришло.

Милая Клития! Я поняла, что ее связывают с Сетом гораздо более традиционные отношения, чем те, что сложились между мной и моим супругом.

— Как жаль, что до тебя дошли сплетни, распускаемые этой женщиной.

— Я побеседовала с Анулой в твоей спальне, — произнесла я. — Она вручила мне подарок. Я его у тебя забыла. Она вошла в комнату, пока я поправляла прическу. Мы очень мило поговорили.

Клития нахмурилась.

— Что тебя тревожит? — спросила я.

Клития заколебалась, но потом ответила:

— Анула — очень страстная женщина. Они с Клинтоном часто и бурно ссорились. Она его безумно ревновала. Однажды она даже попыталась его убить. Она ударила его ножом и серьезно ранила. Этот скандал поспешили замять, но я об этом не забыла. Ты же знаешь, что Шеба приходится ей теткой. Шеба рассказала мне, что Анула — реинкарнация одной из древних королев Цейлона. Такая королева действительно была. Королева Анула. Я об этом читала. Это первая королева Цейлона. У нее было множество любовников, и она даже отравила пятерых из них. Ее заживо сжег пасынок, которого она тоже планировала отравить, чтобы расчистить дорогу к трону своему сыну.

— И они действительно в это верят?

— Еще как. Шеба говорит, что Анула закабалила Клинтона с помощью приворотных чар. Шеба была уверена, что Клинтон не привезет с собой из Англии жену.

— Похоже, я угодила в сети интриг.

— Все это полный вздор. Анула всего лишь женщина, которая любит добиваться своего. До сих пор ей это удавалось.

Я встала.

— Я хочу показать тебе подарок, который она мне вчера вручила. Он очень красивый, и, судя по всему, она приложила немало усилий, чтобы он подходил к моему платью.

Мы поднялись в спальню. На столе лежал завернутый в бумагу веер.

Я развернула его и раскрыла, демонстрируя прекрасные павлиньи перья.

Едва взглянув на него, Клития прижала пальцы к губам, как если бы у нее перехватило дыхание.

— Она подарила тебе это!