Сюзанна Энок - Украденные поцелуи

– Как поживает миссис Хиггинсон? – спросила Лилит.

– Непрерывно жалуется на судьбу – шесть лет ничуть не изменили ее. – Отец указал на письмо. – Что это у тебя?

– Мой ответ на приглашение леди Хаттон. Сегодня вечером она устраивает день рождения, и мне бы хотелось поехать.

– Леди Хаттон?

– Ее муж – лорд Хаттон из Шропшира.

– Какие у него земли?

– Баронское поместье в Линфилде. Но какое это имеет зна…

– Всего лишь барон? – Виконт нахмурился. – Я полагал, что ты сегодня вечером отправишься к леди Уикс. Я слышал, леди Джорджина спрашивала, будешь ли ты сидеть рядом с ней.

– Но, папа, Джорджина ужасно… легкомысленная, – возразила Лилит. – А мне так хочется снова повидать леди Хаттон. Дедушка лорда Хаттона был графом Кланденом, – с надеждой в голосе добавила она.

Лорд Хэмбл нахмурился и проворчал:

– Взбалмошная девчонка. Что ж, поезжай. Вот выйдешь замуж, и у тебя не будет времени на такие глупости.

– Спасибо, папа. – Лилит собралась с духом и выпалила: – Папа, я хотела бы, чтобы ты передал его светлости… – Следовало уговорить отца выбрать кого-то другого, прежде чем все узнают о смерти Уэнфорда.

– Да-да, понял, – пробурчал виконт. – Я собирался поговорить с ним на днях. – Уже направляясь к двери, он пробормотал себе под нос: – Я пошлю ему визитную карточку.

– Но я действительно не хочу замуж за этого отвратительного старика, – прошептала Лилит, отправляясь на поиски Бевинса, чтобы передать ему письмо. – К тому же он умер, – добавила она, тихо рассмеявшись.

– Да, в Париже есть чудесные сады, – согласился Ричард Хаттон, – но никто не выращивает таких роз, как англичане.

Леди Хаттон, сидевшая рядом с мужем на диване, взяла его за руку и с улыбкой проговорила:

– Иногда мне кажется, что Ричард думает, будто Господь Бог создал английскую погоду с единственной целью – выращивать розы.

Гости, собравшиеся в гостиной Хаттонов, дружно рассмеялись. Как Лилит догадалась еще при первой встрече с Элисон, у Хаттонов было довольно много друзей и добрых знакомых, причем все они оказались любезными и дружелюбными; И все же тетя Юджиния хмурилась, пока не появилась графиня Эштон – лишь после этого она, к облегчению племянницы, оживилась. Лилит же очень нравилось у Хаттонов, и она не спешила уезжать.

– Возможно, розам здесь хорошо, а мне чертовски холодно, – с улыбкой заметил Питер Уилтен, передавая для малышки Беатрис еще один подарок в яркой упаковке.

– Питер, не ворчи, – сказала Габриэлла Уилтен, и все снова рассмеялись.

Малышка Беатрис Хаттон сидела на полу, окруженная множеством подарков. Даже в свои четыре года девочка казалась красавицей – у нее были темные, как у матери, вьющиеся волосы и серые, как у отца, глаза. Поглядывая на Лилит, Беатрис улыбалась – ее подарок, судя по всему, очень понравился малышке.

Тетя Юджиния то и дело смеялась, и Лилит, покосившись на нее, увидела, что она беседует с графиней Эштон и матерью лорда Хаттона, которая также была знакома с Дюпонами из Шропшира. Племянники и племянницы Ричарда сидели на полу и помогали своей кузине развязывать подарочные упаковки.

– Мисс Бентон, сколько же различных сортов вы разводите? – спросил лорд Хаттон, поглаживая по волосам Беатрис, уже забравшуюся к нему на колени.

Лилит подняла голову и увидела, что стала центром внимания.

– Здесь у меня пятнадцать кустов, и еще тридцать или около этого – в поместье. Многие одного сорта, так что наберется, вероятно, видов тридцать пять.

– О… великолепно! Знаете, я искал «Мадам Харди». Моя погибла во время обрезки. – Лорд Хаттон с добродушной усмешкой взглянул на дочь, рассматривавшую очередной подарок.

– У меня есть «Мадам Харди», – ответила Лилит. – Я буду рада поделиться с вами.

– О, я был бы очень благо…

– Где моя Крошка Би?! – раздался красивый мужской голос.

Беатрис радостно взвизгнула и, соскочив с коленей отца, помчалась к двери. Лилит повернула голову – и замерла в изумлении, увидев, как маркиз Дансбери, вошедший в комнату, подхватил Беатрис и закружил ее в воздухе.

Засмеявшись, он поцеловал девочку в щечку и опустил на пол. Малышка сразу же потянулась к его карманам.

– Что такое? – улыбнулся Джек. – Что ты ищешь, малышка?

Беатрис хихикнула:

– Мой подарок на день рождения.

– Ты ведь мне говорила, чего тебе хочется, помнишь?

– Да, дядя Джек.

– Ты думаешь, он мог поместиться в моем кармане?

Девочка развела руками:

– Так где же он?

Маркиз оглянулся. В комнату вошел слуга со щенком сеттера на руках. Беатрис радостно засмеялась. Маркиз взял щенка и присел рядом с девочкой.

– Би, она меньше тебя, и ты должна быть добра к ней. Поняла?

Беатрис протянула руку и осторожно погладила щенка по спинке.

– Да, поняла, – кивнула она.

– Вот и хорошо, малышка. Бери своего щенка. С днем рождения.

Маркиз опустил щенка на пол, и тот сразу же подскочил к Беатрис и лизнул ее в лицо. Ее кузины и кузены восторженно приветствовали четвероногого приятеля. Маркиз поднялся на ноги и направился к дивану. Заметив Лилит, он на мгновение остановился – было очевидно, что он не ожидал увидеть ее здесь. Она мысленно усмехнулась: ей было приятно, что хотя бы на этот раз Дансбери не сумел все предугадать.

– Прости, я опоздал. – Маркиз улыбнулся и, наклонившись, поцеловал Элисон в щеку. Кивнув Ричарду, спросил: – Мне остаться?

– Конечно, – ответила Элисон. – Садись рядом со мной. Значит, она сказала тебе, что хочет щенка?

– Малышка точно знала, что ей надо. Она хотела рыжего щенка.

Теперь, увидев их рядом, Лилит удивилась, как она раньше не сообразила, что Джек Фаради и Элисон Хаттон были братом и сестрой. У обоих были темные волнистые волосы и карие глаза, хотя черты Элисон казались мягче, чем у худощавого маркиза. Элисон говорила, что у нее есть брат, и Лилит ненавидела себя за то, что только сейчас поняла, кто он.

Дансбери протянул Ричарду руку, и мужчины обменялись рукопожатием. Причем Лилит показалось, что барон решился на это после некоторого колебания.

– Ты все еще занят целыми днями, Ричард? – спросил Джек, принимая у горничной бокал вина.

Барон кивнул:

– Премьер-министр до сих пор не уверен, что мы очистили Англию от всех шпионов Бони.

– Не понимаю, какое это теперь имеет значение. – Маркиз пожал плечами. – Бонапарт же умер. Им некому писать донесения.

Лорд Хаттон усмехнулся:

– Попробуй объяснить это лорду Ливерпулю.

Маркиз с удивлением взглянул на собеседника:

– Насколько я помню, я…

– Джек, ты знаком с мисс Бентон? – неожиданно вмешалась Элисон. – Лилит, это мой брат, маркиз Дансбери.

Джек встал и поднес к губам руку Лилит.

– Я в восторге от новой встречи с вами, мисс Бентон.

– Вы очень любезны, милорд, – пробормотала Лилит, пытаясь высвободить свою руку.

Дансбери вежливо кивнул и отвернулся, чтобы поговорить с другими гостями. Лилит внимательно наблюдала за ним. Необыкновенно обаятельный и красивый, он казался… пантерой среди домашних кошек. Когда же он снова присел рядом с сестрой, чтобы поговорить о чем-то, на лице его внезапно появилась ласковая улыбка, и Лилит поняла, что опять увидела настоящего Джека Фаради.

Минуту спустя он взглянул на нее, и она в смущении опустила глаза. Маркиз почти тотчас же поднялся и сел рядом с ней. Лилит сделала глоток чая и проговорила:

– Я думала, сегодня вы где-то в другом месте, милорд.

– Я решил предоставить вашего брата самому себе на этот вечер. Вы, должно быть, довольны, не так ли?

Она подняла глаза и увидела, что Дансбери любуется своей племянницей и ее рыжим щенком.

– Все еще пытаетесь растопить Снежную королеву? – тихо спросила она.

Он повернулся к ней и улыбнулся:

– Вы уже убедительно доказали, что у вас гораздо больше общего с действующим вулканом.

– И потребовался лишь один удар по голове, чтобы убедить вас в этом?

– Нет, потребовался лишь один поцелуй.

– Вы дьявол, милорд, – проговорила Лилит сквозь зубы.

Маркиз рассмеялся:

– Ваши глаза сейчас удивительно засверкали, мисс Бентон. Я никогда не видел такого чудесного зеленого цвета. Даже изумруды с ним не сравнятся.

От такой лести Лилит покраснела, и это еще больше рассердило ее. Он умел делать комплименты, и она знала, что не следует принимать их всерьез.

– А может, изумруды, о которых вы говорите, были крадеными?

Маркиз опять засмеялся.

– Значит, теперь я сам дьявол, убийца герцогов и похититель драгоценностей, – прошептал он, наклоняясь к ней еще ближе. – Скажите, в чем еще вы желали бы обвинить меня?

Она окинула его презрительным взглядом:

– Об этом в приличном обществе не говорят.

– Я надеялся, что вы так скажете, – ответил он с улыбкой. – Может быть, нам пойти куда-нибудь и обсудить это без свидетелей, а Лил?

– Для вас я не Лил, а мисс Бентон. – Лилит пристально взглянула на него, но тут же отвела глаза. Она подумала о том, что он, конечно же, очень многим женщинам дарил такую же обольстительную улыбку, и постаралась не обращать внимания на трепет своего сердца. – И не обольщайтесь, милорд, ваши комплименты совершенно на меня не действуют. Меня никогда не интересовали такие люди, как вы. К тому же я уже почти решила, что выйду замуж за графа Нэнса.

Маркиз нахмурился и проворчал:

– По-моему, мы уже говорили об этом. Нэнс вам совершенно не подходит.

– О, неужели? Милорд, что же привело вас к такому выводу? – Она взглянула на него с удивлением – было очевидно, что ее последние слова очень ему не понравились.

Джек пожал плечами и пробормотал:

– Мне кажется, вы все прекрасно понимаете. Ведь Нэнс – идиот и у него нет чувства юмора. Он как деревянный. Преждевременное rigor mortis, то есть трупное окоченение. – Маркиз ухмыльнулся и добавил: – То же самое можно сказать и об остальных ваших поклонниках. Хотя ко мне это, конечно, не относится. Едва ли кто-нибудь назовет меня «деревянным».

Возможно, он прав, промелькнуло в голове у Лилит. Немного помедлив, она проговорила:

– Зато все они люди с абсолютно безупречной репутацией. К вам это, разумеется, не относится, – добавила она с язвительной усмешкой.

Он внимательно посмотрел на нее и тихо сказал:

– Но все они абсолютно не подходят той, которая совсем не Снежная королева. И опять-таки ко мне это не относится.

Такое заявление было слишком уж откровенным, и следовало дать Джеку Фаради столь же откровенный ответ.

– Если бы вы вели другой образ жизни, я могла бы с вами согласиться.

Лилит посмотрела на тетю Юджинию – она надеялась, что та уже собирается уходить. Однако миссис Фарлейн по-прежнему беседовала с графиней и, казалось, получала огромное удовольствие от беседы. Очевидно, она решила, что предложение герцога Уэнфорда уже обеспечено и даже маркиз Дансбери не сможет помешать. Лилит снова повернулась к своему собеседнику, он тут же проговорил:

– Мисс Бентон, мне казалось, что вы в отличие от других могли бы признать, что ваше представление обо мне основано главным образом на слухах и сплетнях. Вы не допускаете, что я, возможно, совсем не такой, каким меня считают?

Лилит взглянула на маркиза с некоторым удивлением, она не ожидала от него таких слов, вернее, такой искренности.

– Но какой же вы на самом деле? – Она не была уверена, что получит удовлетворительный ответ.

В этот момент им помешала Габриэлла Уилтен, обратившаяся к Лилит с каким-то глупейшим вопросом. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Лилит смогла вновь повернуться к Джеку.

– Вы спрашиваете, какой я на самом деле, не так ли, мисс Бентон? Знаете, долго объяснять, поэтому буду краток. В своих поступках я подобен ангелу. В мудрости…

– Подобен Богу, – закончила Лилит. Она покачала головой и улыбнулась. Для игрока и распутника маркиз был неплохо начитан. – И к тому же скромен…

Он пристально посмотрел ей в глаза и прошептал:

– О Боже, какая у вас очаровательная улыбка!

Лилит невольно потупилась. Ей хотелось продолжить разговор, но она не сразу собралась с мыслями. Наконец, снова взглянув на собеседника, она спросила:

– Можно задать вам вопрос, милорд?

Он с улыбкой кивнул:

– Я к вашим услугам, мисс Бентон.

– Было ли… Не заметили ли вы, что его светлость… что-то держал в руке?

Джек посмотрел на Лилит с некоторым удивлением:

– Что-то держал?.. Что именно? Не могли бы вы описать предмет, который мог бы оказаться в его руке? Пока я могу сказать лишь одно: в его карманах ничего не было. Впрочем, и карманы отсутствовали, когда я оставил его, – добавил маркиз с усмешкой.

О Господи, она чуть не забыла, какой негодяй этот Дансбери! Хорошо, что он сам напомнил ей об этом.

– Это не важно, милорд. Не имеет значения… Я задала такой странный вопрос лишь потому…