Сюзанна Энок - Украденные поцелуи

– Папа…

– О, дочь, ты сделала меня счастливым человеком. – Он улыбнулся и взял ее за руку. – Уэнфорд говорит о получении особого разрешения, чтобы вы могли обвенчаться к концу сезона. Возможно, в конце этого месяца.

– Вот об этом я и хотела поговорить с вами, – сказала Лилит.

– Твоя тетка сказала мне, что ты перед балом устроила сцену. – Виконт внезапно нахмурился. – Ты могла бы все погубить. Будь благодарна, что его светлость отнесся к этому с пониманием.

– Папа, он… он пугает меня.

Виконт с удивлением посмотрел на дочь:

– Пугает тебя? Не говори глупости. Герцог Уэнфорд – истинный джентльмен. И он тебя любит.

Собравшись с духом, Лилит сказала:

– Папа, не могли бы мы поговорить минутку где-нибудь… в стороне?

– Лилит, но в чем дело? И о чем нам говорить?

– Всего лишь минутку, папа. Пожалуйста…

Виконт пожал плечами:

– Что ж, хорошо, пойдем. – Он провел дочь в свой кабинет и закрыл за собой дверь. – Так в чем же дело? Что случилось на этот раз? Тебе не нравится его светлость, но ты выйдешь замуж за любого другого, не так ли? Ты один раз уже так говорила.

Лилит знала, что ей будет очень нелегко говорить с отцом. Но она не желала выходить замуж за Дольфа Ремдейла – ни за что на свете!

– Папа, постарайся понять…

– Лилит, что за глупости?! Ты уже помолвлена с его светлостью, поэтому выйдешь за него!

– Но он мне совсем не нравится! – воскликнула Лилит.

– Ты просто взбалмошная девчонка! Совсем как твоя мать! Если бы Дансбери не убил старого Уэнфорда, тот бы добился своего. Я знал, что тебя невозможно переубедить.

Лилит внимательно посмотрела на отца:

– Но вы же обещали мне, что не заставите меня выходить за старого Уэнфорда, не так ли?

Виконт отвел глаза и пробормотал:

– Я надеялся, что ты образумишься.

И тут Лилит вдруг вспомнила: в то утро, когда скончался Уэнфорд и Джек увез его труп, ее отец оглядывался по сторонам с каким-то озадаченным видом – казалось, он что-то искал около дома.

– Отец, помните то утро, когда вы потащили Уильяма и тетю Юджинию на завтрак к Биллингтонам и на весь день отпустили слуг? Вы ожидали, что старый герцог зайдет ко мне, не так ли? Отец, как вы могли?!

– Но ты стала бы герцогиней! – прорычал виконт. – Впрочем, все устроилось… Ты все-таки будешь герцогиней. А теперь пожелай мне доброй ночи и иди спать, пока не натворила чего-нибудь еще. Клянусь, ты даже хуже Уильяма.

Лилит выбежала из кабинета и поспешила наверх, в свою комнату. Вечер начался кошмаром и продолжился еще хуже. Выходит, отец знал, каков был старый герцог. Оставив их наедине, он хорошо знал, к чему это приведет. Она была бы скомпрометирована, ей пришлось бы выйти замуж за старого герцога!

Закрыв за собой дверь, Лилит присела на край кровати.

Как странно… Все порядочные мужчины, которых она знала в Лондоне, оказывались чудовищами, и только Джек Фаради заботился о ней.

Лилит горестно вздохнула. Что бы ни произошло между ними, Джек не знал, что ее сережка у Уэнфорда. И он также не знал, что его подозрения, возможно, подтвердятся… Не исключено, что Дольф имел какое-то отношение к смерти своего дяди.

Лилит поднялась с кровати и принялась расхаживать по комнате. «Что же делать? – подумала она. – Если рассказать Уильяму, тот попытается сам что-то предпринять и, скорее всего, лишит меня последней надежды…»

Лилит в задумчивости остановилась у окна. Возможно, побег не такая уж плохая идея.

– Милорд… – проявляя завидное терпение, обратился к хозяину Фис, старавшийся удержать в руках два абажура и стул. – Милорд, по-моему, весеннюю уборку принято устраивать весной.

– Замолчи, Фис, пока я снова не уволил тебя, – проворчал Джек. Он открыл еще один из полусотни сундуков, хранившихся на чердаке его дома. – Отнеси это вниз и сложи вместе с остальными вещами. Я уверен, отец Дональдсон найдет им лучшее применение, раздав бедным.

Фис окинул взглядом просторный чердак:

– Но тут есть фамильные ценности, милорд.

– Они и так слишком долго хранились над моей головой. И скажи Фредерику и Питеру, что я заметил их отсутствие и жду, чтобы они немедленно вернулись сюда.

– Да, милорд.

В последние три ночи Джек предавался пьянству, но все равно не мог забыть Лилит. А в этот вечер, зная, что происходит в Бентон-Хаусе, он решил воздержаться и не пить. Около трех часов он провел на чердаке, разбирая старые вещи, накопившиеся за долгие годы.

– Лучше отдать все это на благотворительность, – пробормотал маркиз, открывая очередной сундук.

– Милорд, но…

– Фис, если через две минуты не появятся Фредерик с Питером, то…

– Милорд, к вам пришли.

– Меня нет дома.

– Да, милорд. Но это женщина.

Джек нахмурился:

– Антония?

Фис покачал головой:

– Нет, другая женщина, милорд.

– Черт тебя побери, Фис! Кто именно?

– Та, что приходила на прошлой неделе, милорд. Вы тогда провели ее в утреннюю гостиную.

Джек почувствовал, что его сердце забилось быстрее.

– Лилит?..

Дворецкий кивнул:

– Кажется, вы так ее называли, милорд.

Маркиз тотчас же забыл о своем гневе, забыл о том, что был ужасно зол на себя из-за того, что увлекся этой холодной… Нет-нет, она вовсе не холодная. Вероятно, именно поэтому он и не хотел, чтобы она стала женой Дольфа Ремдейла.

Джек спустился с чердака и поспешил вниз. Что-то страшное должно было случиться с ней, иначе она не пришла бы к нему в два часа ночи. Что же могло случиться? Он не мог даже представить. Но если Дольф обидел ее, то он покойник.

Дверь гостиной распахнулась, и Лилит вздрогнула. Перед ней стоял Джек, смотревший на нее с волнением и тревогой. Он задыхался, словно от быстрого бега, и его растрепанные волосы были в пыли. На нем не было ни галстука, ни сюртука, а рубашка также была в пыли.

«Как же он красив», – подумала Лилит. Судорожно сглотнув, она пробормотала:

– Джек, о, Джек… – На глаза ее навернулись слезы, и она всхлипнула. – Джек, он… у него моя… сережка. И он угрожал… и расскажет всем…

– У Уэнфорда твоя жемчужная серьга? – Джек закрыл за собой дверь.

Лилит кивнула.

– Я не хочу за него замуж! – Она разрыдалась. – Но он погубит меня, а тебя повесят. Так он сказал.

Маркиз вдруг усмехнулся:

– Позволь высказать мою догадку. Я рассказал тебе, что убил Женевьеву, и теперь ты пришла ко мне, предполагая, что я окажу тебе услугу – прикончу Рэндольфа.

Она покачала головой, с ужасом сознавая, как соблазнительна эта идея.

– Нет! Я пришла сюда, чтобы…

– А почему бы и нет? Все равно все думают, что я убил Длиннолицего. Могу избавиться заодно и от другого Ремдейла, и…

– О, перестань, – перебила его Лилит. – Неужели ты не понимаешь, что я чувствую себя ужасно оттого, что тебя обвиняют в смерти старого Уэнфорда? О, как бы мне хотелось рассказать всем, что ты всего лишь помогал мне! – Джек молчал, и Лилит вновь заговорила: – Дольф, по-видимому, убежден, что его дядя никогда не разделся бы догола, – так кого же еще он может подозревать? Только тебя. А теперь еще меня… Из-за этой проклятой сережки! Я начинаю думать, Джек, что Дольф на самом деле имеет отношение к смерти старого герцога. Вот почему я пришла сюда.

Маркиз долго молчал, наконец, спросил:

– Пришла, чтобы предупредить меня?

Она кивнула:

– И потому, что я не знаю никого, кто мог бы помочь мне.

– Помочь тебе? – переспросил Джек. Он скрестил на груди руки и прислонился к стене. – Дорогая, разве тебе до сих пор никто не сказал, что я не помогаю людям? Я играю людьми, они забавляют меня, и если мне это нужно, то я гублю их.

– Не говори так, Джек. Ведь ты один раз уже помог мне…

– Я ведь уже говорил тебе, что случившееся очень меня позабавило, – возразил Дансбери, пристально глядя ей в глаза. – Кстати, как насчет сделки, Лилит?

– Какой сделки? – Она насторожилась.

– Я помогу тебе избавиться от Дольфа Ремдейла, если ты согласишься провести одну ночь в моей постели.

У нее перехватило дыхание. Ей тут же вспомнились слова герцога – он заявил, что они с Джеком были любовниками. Лилит смотрела на него и чувствовала, что ее все больше к нему влечет, – так случалось всякий раз, когда они с Джеком оставались наедине. Да, она его увидела, она жаждала его прикосновений, его объятий, его поцелуев. И ее совершенно не интересовала его репутация – сейчас она это поняла.

– Ты не ответила мне, Лил. – Он взглянул на нее с усмешкой. – Если ты не согласна, то тебе следует вернуться домой и…

– Я согласна, – сказала она дрогнувшим голосом.

– Согласна? – Он уставился на нее в изумлении.

Она кивнула:

– Да, Джек.

Маркиз внезапно отвернулся и, покачав головой, прошептал:

– Бедная девочка. До какого же отчаяния тебя довели! Иди домой. Завтра я найду Уильяма, и мы подумаем, что можно сделать.

– Ноя согласилась…

– Я только хотел узнать, что вы мне ответите, мисс Бентон, – ответил Джек с подозрительной поспешностью. – Не такое уж я чудовище. – Он снова повернулся к ней. – Честно говоря, я понял, что начинаю завидовать тем мужчинам, которых называют «респектабельными». Они хотя бы могут танцевать с тобой.

– Мой отец сегодня вечером рассердился на меня и случайно проговорился. Оказывается, он все знал.… Знал, что Уэнфорд собирался прийти ко мне в то утро. И знал, что герцог собирался… убедить меня принять его предложение таким способом, что я не смогла бы отказать ему.

Ее слова ошеломили Джека.

– Он знал, что оставляет тебя одну с этим отвратительным стариком?

Лилит надеялась, что не ошиблась, услышав в голосе маркиза гнев и ревность. Для того чтобы прийти к нему глубокой ночью, потребовалась вся ее храбрость. Если бы он прогнал ее, она бы совсем не знала, что делать дальше.

– Отец хотел респектабельного брака ради семьи – даже если для этого требовалось обесчестить меня. Но понимаешь, Джек, мне ужасно надоели столичные джентльмены. Мой опыт показывает, что все они чудовища. Все, кроме тебя.

– Лилит…

Глаза ее снова наполнились слезами, но на сей раз маркиз подошел к ней и осторожно смахнул их с ее щек. Она тотчас же закрыла глаза, и он поцеловал ее. Немного помедлив, Лилит обвила руками его шею и ответила на поцелуй. Почувствовав, что она все крепче к нему прижимается, Джек заставил себя чуть отстраниться и, глядя ей в глаза, прошептал:

– Ради Бога, Лилит, беги отсюда. Иди домой – там ты будешь в безопасности.

– Для меня безопаснее оставаться здесь. – Она прикоснулась кончиками пальцев к его губам. – Поцелуй меня еще раз, Джек.

– Я хочу большего, чем поцелуи, Лил. – Он снова привлек ее к себе. – Если только ты не скажешь мне «нет».

Лилит чувствовала, что ее неудержимо влечет к маркизу, и она ничего не могла с этим поделать. Судорожно сглотнув, она прошептала:

– Джек, я отвечу «да».

Он вздохнул:

– Это совершенно не похоже на меня, но все же предупреждаю: Лил, ты совершаешь ошибку. – Подхватив на руки, маркиз понес ее к двери. – Я думаю, эта комната нам не подходит.

Внезапно дверь перед ними распахнулась, и Лилит ахнула. В коридоре стоял дворецкий Джека с парой подсвечников в руке.

– Эти подойдут, милорд? – Фис кивнул на бронзовые подсвечники, которые держал в одной руке.

– Нет-нет, затуши их. И все остальные тоже, – ответил маркиз.

– О, Джек… – шепнула Лилит, она уткнулась лицом в его плечо.

– И вот что, Фис… – добавил Джек. – Отправь всех спать, хорошо?

– Да, милорд. – Окинув взглядом Лилит, дворецкий исчез в глубине дома.

– Джек, а он не…

– Ему можно доверять, – перебил ее Джек. Поцеловав Лилит, он понес ее вверх по лестнице.

Они вошли в его спальню, и Джек тотчас же усадил девушку в кресло у пылающего камина. Склонившись над ней, он опять стал ее целовать, и Лилит со стоном закрыла глаза. Когда же губы его прижались к ее шее, она вдруг почувствовала, что ей стало трудно дышать. А сердце ее билось все быстрее, и казалось, оно вот-вот выскочит из груди.

– О, Джек… – снова прошептала она.

Он вытащил шпильки из ее волос – они темной волной упали ей на спину – и с улыбкой проговорил:

– Лилит, теперь я абсолютно уверен: ты вовсе не Снежная королева. И сегодня ты можешь делать все, что захочешь.

Его губы целовали ее шею, его теплое дыхание шевелило ее волосы, а его руки медленно опускались ей на талию. Она почувствовала его близость, почувствовала его страсть, и стон снова вырвался из ее груди.

Затем он расстегнул платье на ее спине и принялся целовать ее плечи. Минуту спустя Джек поднял ее на ноги, и платье упало на ковер перед камином – теперь Лилит стояла перед маркизом в одной лишь сорочке. Она взглянула в его темные горящие глаза и невольно вздрогнула. Когда же его пальцы скользнули под бретельки ее сорочки, она снова содрогнулась.