Саманта Тоул - Укрощая шторм

— Я не знаю, почему поцеловала его.

Врунишка, врунишка, все в огне трусишки.

Том берёт меня за руку и скользит подушечкой большого пальца поперёк моей ладони.

— Ты хотела заставить меня ревновать.

— Нет! — я снова вырываю свою руку.

Он наклоняется вперёд, вторгаясь в моё личное пространство.

— Почему ты не можешь просто сказать правду? Почему не можешь просто признать, что хочешь меня, и смириться с этим?

Потому что я трусиха.

Я смотрю на него и вижу разочарование, будто бы выгравированное на его лице. Но затем в глубине его глаз я вижу мерцание боли.

Я делаю ему больно? Я не хочу причинять ему боль.

Мои губы дрожат, когда произносят:

— Хорошо. Ты хочешь знать правду. Это потому, что ты пугаешь меня. Это, — я махаю рукой между нами, — что бы это ни было, чувствуется слишком интенсивным, — мой голос затихает. — А интенсивность чертовски пугает меня.

Он отчего-то хмурит брови, неожиданно поднимается на ноги и снова садится возле меня.

Он заставляет меня чувствовать себя открытой и уязвимой.

— Ты хочешь знать, почему я спугнул Робби? — его голос низкий.

Он оборачивается и смотрит на меня.

— Конечно же, хочу.

— По двум причинам. Когда я скажу тебе первую, знай, что я никоим образом не хочу тебя обидеть. Меньше всего я хочу ранить тебя.

Мой желудок начинает свободное падение.

— Но ты должна знать правду, чтобы держаться подальше от этого мудака, — он потирает свой лоб.

Я сажусь немного прямее, в животе формируются маленькие шарики напряжённости. Я беспокоюсь о том, что он собирается сказать.

— Контракт Турникетов подлежит продлению, но Ралли не собирается этого делать.

Я награждаю его растерянным взглядом.

— Почему он не хочет перезаключать контракт? Турникеты хорошо справляются.

Том качает головой.

— Не так хорошо, как того хочет Ралли. Ты знаешь, какой он козёл и какие дикие решения он может принимать. Если что-то не работает на него должным образом, то для него это становится расходным материалом.

Даже его дочь.

Я знаю, что он думает так же. Я вижу это в его глазах.

— Когда я узнал, что Робби пытался подкатывать к тебе, я всеми силами постарался выяснить о нём что-нибудь. Оказывается, их тур — это отчаянный поступок. Они сами заплатили за свой тур. К счастью, я случайно проходил мимо гримёрки Робби и услышал, как он разговаривает с кем-то по телефону, — он глубоко вдыхает. — Лила, когда я рассказываю тебе это, то делаю это из добрых побуждений, и ты должна знать, что Робби — засранец, который жаждет славы и будет делать всё, только бы пробиться в жизни.

Я чувствую небольшое недомогание. Всё во мне сжимается и застывает.

— Просто выложи всё на чистоту. Что бы это ни было, уверена, я справлюсь с этим.

— Робби знает, что ты дочь Ралли. Он искал тебя, чтобы помочь своей карьере. Я слышал, как он говорил с кем-то по телефону о том, что он планирует облегчить свою жизнь и влюбить тебя в себя, чтобы твой папа продолжал быть продюсером их группы.

Я будто камни глотаю. Унижение проходит через меня. Я поднимаюсь на ноги и качаю головой. Вынужденная защищать себя, я говорю:

— Ты, должно быть, ослышался. Вряд ли кто-то не из круга моего общения знает, что Ралли — мой отец. Я позаботилась об этом. Робби не мог знать.

Том печально смотрит на меня.

— Он знает, Ли. Мне жаль.

— Мне не нужна твоя чёртова жалость. Очевидно, Робби не сделал своё домашнее задание должным образом, поскольку Ралли насрать на меня. Не похоже, чтобы он когда-либо меня слушал, — я испускаю сухой смешок. — Я ни черта не смогла бы повлиять на то, что происходит с дерьмовой группой Робби.

Том ничего не говорит. Просто пристально смотрит на меня.

Такое ощущение, что я распадаюсь на части. События всей ночи обрушиваются на меня.

Я ненавижу то, насколько чертовски легко мужчины могут причинить мне боль.

Я ненавижу то, как я слаба.

Но больше всего я ненавижу то, что постоянно позволяю им так делать.

Я была настолько глупа, что позволила себе впустить Робби. Боже, я позволила ему поцеловать себя, и всё это время я была для него лишь средством для достижения цели.

Но Том спас меня.

Моё сердце тянется к нему. Но затем я тут же вспоминаю его фестиваль языков с Эшли.

Больно, как от игл. Мне нужно убраться отсюда к чёрту. Этого слишком много.

— Что ж, если это всё, то я ухожу.

— Я ещё не закончил, — грубый голос Тома удерживает меня на том месте, где я нахожусь.

Молниеносными движениями он сокращает расстояние между нами.

И вдруг всё сводится к этому моменту. К нему. Ко мне.

Желание взрывается между нами, как грязная бомба.

Здесь нет ничего, кроме пылающего жара и сексуального напряжения. Никогда раньше я такого не чувствовала.

Это полная сенсорная перегрузка.

Он прекрасен и великолепен. Желание разгорается в моём животе. Руки чешутся прикоснуться к нему.

— Я сказал, что есть две причины, по которым я оттащил от тебя Робби. Вторая, если быть честным, главная причина, — он тяжело вдыхает. — Мне было невыносимо видеть тебя с ним.

— Ты целовал Эшли.

Он медленно качает головой.

— Нет, это она меня поцеловала. И я не делал ничего, когда позволил ей это. Мне просто не хотелось ранить её чувства. Поэтому я мягко оттолкнул её. Сказал ей, что мне нравится кое-кто другой. Но ты не увидела эту часть.

— О, мне так жаль, что я не хотела смотреть, как ты лижешься с Эшли!

Он сдвигает брови вместе. Его нефритовые глаза темнеют от гнева.

— Достаточно, Лила, — его голос настолько суровый, а слова наполнены такой силой, что это привлекает внимание всего моего тела.

Всего лишь два слова, и я пропала. Мне нравится то, как я чувствую себя, когда слышу его властный голос.

Горячо. Действительно чертовски жарко.

Жар мчится вверх и вниз по моему телу. И я такая мокрая, что мне стыдно.

— Единственная женщина, которую я хочу прямо сейчас, — это ты, — охрипшим голосом говорит он. — Я не могу перестать думать о тебе. Каково мне будет внутри тебя. Боже, Ли, я не могу остановиться, представляя сладкий вкус твоей киски у себя на языке.

Святое дерьмо.

Том начал грязные разговоры, хорошо. Очень хорошо.

Я растекаюсь лужицей на полу.

Он поднимает руку и берёт меня за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. Боже мой, его глаза горят огнём.

Тёмные глаза бродят по моему лицу, останавливаясь на губах. Вспышка гнева взрывается в его взгляде.

— Ты позволила ему поцеловать себя, — подушечкой большого пальца он давит посередине моих губ.

Я сглатываю.

Том проводит большим пальцем над моими губами, стирая остатки помады, оставшейся от поцелуя с Робби.

Моё тело начинает дрожать. Интенсивность момента проходит сквозь меня.

Он владеет мной.

Его глаза вспыхивают. От этого взгляда мои соски твердеют, а трусики растворяются.

Моё тело находится на таком уровне желания, о возможности которого я даже не подозревала до этого момента. До него.

— Ты моя, — рычит он, издавая звук, наполненный сладчайшей агонией. А затем он целует меня, горячо и жёстко. — Никто не будет прикасаться к тебе, кроме меня, — он горячо выдыхает мне в рот. — Ты поняла?

Интенсивность, которую я почувствовала, когда он целовал меня, поджаривает все клетки моего мозга. Я не в состоянии спорить, даже, если бы захотела.

Но я и не хочу.

Я сдаюсь в борьбе за вещи, происходящие между Томом и мной. Передаю контроль над всем моим телом ему. Только сегодня я позволю Тому сделать со мной всё, что он захочет.

А завтра, после того, как мы поимеем друг друга и дадим волю чувствам, всё вернется к тому, что было.

— Я поняла, — выдыхаю я.

Том

Пять минут спустя — Отель Фейрмонт, Питтсбург

— Том, я хочу, чтобы ты трахнул меня… сейчас, — стонет Лила.

Я провожу языком по её шее, возвращаясь к её сексуальному, но раздражающему рту, и мой член чуть не вырывается из штанов.

Боже мой.

Я даже не могу поверить, что это происходит. Я жду, что она снова оттолкнёт меня и убежит, но она не делает этого. И теперь она просит меня трахнуть её.

Господи, как же я хочу этого.

Больше, чем когда-либо кого-либо, но…

— Ты не хочешь этого со мной.

Что?

Ладно, я знаю, что говорю, как баба, но она страдает от трюка, который устроил этот идиот, Робби. Не важно, насколько сильно мне хочется трахнуть её, я действительно забочусь о ней и не могу заниматься с ней сексом, когда ей больно. Это было бы неправильно.

Последнее, чего я хочу, — чтобы она жалела, что трахнулась со мной.

Стараясь удержать контроль, я впиваюсь пальцами в её талию. Но становлюсь лишь твёрже, когда чувствую мягкую плоть её кожи под тканью этого чертовски горячего платья, в которое она одета.

— Фейерверк, мне нужно знать правду. Ты делаешь это потому, что Робби сделал тебе больно? Или потому, что ты действительно хочешь меня?

Она беззаботно смотрит на меня.

— Мне не больно, Том. Я возбуждена.

— Я просто не могу продолжать это «тяни-толкай» дерьмо с тобой, Ли.

Её взгляд теплеет. Она кладёт руку на мою грудь. Моё сердце бьётся как бешеное под её ладонью.

— Это то, что я делаю? Тяну и толкаю тебя?

Я сужаю глаза.

— Ты знаешь, что делаешь.

Она сжимает пальцами мою рубашку, опуская глаза.

— Я сделала… тебе больно?

Я издаю короткий смешок.

— Нет, ты не сделала мне больно. Ты просто запутала меня до чёртиков, поэтому я хочу убедиться, что ты делаешь это по правильным причинам: не потому, что тебе больно и ты разозлилась из-за придурка, который не был достаточно умён, чтобы увидеть, чего реально ты стоишь.

Я знаю, что обычно она плохо реагирует, когда злится. Я чётко и ясно понял это, когда она поцеловала Робби, так как думала, что мне нравится Эшли.

— Я не хочу, чтобы ты пожалела, о сексе со мной.

Почему я всё ещё говорю?

Сейчас всё действительно звучит так, будто я пытаюсь отговорить её от этого.

Я буквально месяцами мечтал о том, чтобы она оказалась здесь. Я в минуте от того, чтобы погрузиться в неё, а мои чёртовы губы не перестают двигаться.

Мне всерьёз нужно научиться закрывать свой чёртов рот.

Она прижимается ко мне, её рот парит в миллиметрах от моего. Она шепчет:

— Я буду сожалеть, если не сделаю этого. Мне жаль, что я ушла от тебя, когда мы были в спальне в прошлый раз. Я не хочу больше сожалеть об этом, Том. Я знаю, что ты хочешь меня. Я чувствую это, — она протягивает свою руку вниз и через джинсы обхватывает мой член своими тонкими пальцами.

Я закрываю глаза, чтобы вернуть контроль над собой. Кажется, я не могу нормально дышать. Мои лёгкие наполнены ею. Она везде… вокруг меня, на мне, во мне.

Я никогда раньше не испытывал такого с женщиной. Мне действительно нужно взять себя в руки и вернуть хоть какой-то контроль.

Она задевает зубами мою нижнюю губу. Я чувствую это повсюду.

— Я хочу этого… тебя. Больше, чем кого-либо до этого. Я хочу, чтобы ты трахнул меня, Том… пожалуйста.

Ощущать её и слышать звук её сексуального голоса, умоляющего трахнуть её, — это слишком, и мой контроль разбивается в дребезги.

Я погружаю пальцы в её волосы и обрушиваю свой рот на её.

Я одержимый. Нескоординированный и вышедший из-под контроля. Мой язык трахает её рот. Нет сдержанности, нет терпения. Я не могу насытиться ею. Недели чертовски долгого и отчаянно сдерживаемого желания к ней взрываются во мне, и я направляю весь этот поток в поцелуй.

Но если я продолжу в том же духе, то всё закончится через несколько минут.

А этого не может произойти.

Пальцами я нахожу подол этого сексуального платья и стягиваю его с её бедер.

Затем хватаю её руками за задницу и поднимаю с пола, наши рты всё ещё слиты воедино.

Она обвивает ноги вокруг моей талии, а руки запускает в мои волосы, пока стонет мне в рот.

Мне знакомо это чувство, детка.

Словно я пытаюсь забраться к ней под кожу. Я не могу достаточно насытиться… близостью с ней.

Это безумие. Я ни разу не чувствовал ничего подобного с женщиной.