— Оскари, я думаю, что и Оксана захочет поучаствовать в ловле рыбы. Так что не поедем мы на эту экзотическую речку, а лучше устроим соревнование здесь — кто больше рыбы наловит.

— Чутесно! Токта завтра с утра и начнем. Я рат, что у меня костят такие постояльцы.

Дверь распахивается и из клубов пара, словно Афродита из морской пены выплывает Оксана. Кожа покраснела, в глазах блеск, на губах улыбка. Влажная простыня больше обрисовывает, чем скрывает соблазнительные формы. Я невольно сглатываю обильную слюну.

Следом выходит Марджаана, тоже красная, разрумянившаяся. Женщины садятся на скамейку, и я чувствую, как от них, как от горячей печки, идут волны жара.

— Ух, гляжу на вас, и дух захватывает. Прямо банницы из русских сказок, чаровницы и волшебницы. Как парок? Уже можно приступать к распариванию скукоженных членов?

Мне одному кажется, что он вроде бы говорит верно, но все слова выходят какими-то двусмысленными? Я оглядываю собравшихся людей и понимаю, что это только мне так кажется.

— Пар хорош. А вода в купели вообще ледяная. Вынырнула и будто заново родилась. Такое ощущение бодрости и свежести, что не передать. Да попробуйте сами и скажете. А мы пока самовар поставим, правда, Марджаана? — улыбается Оксана.

Без косметики она кажется такой милой. Куда подевалась та строгая руководительница, что тыкала меня носом в ошибки? Красавица с мокрыми волосами, почти русалка. Я смотрю на неё и не узнаю, будто вода смыла ту властность и надменность, которая присутствует в офисе. Оксана избавилась от противной канцелярской маски? Сквозь простыню на соблазнительных выпуклостях проступают две бусинки. Я старательно гоню от себя мысли о том, какое восхитительное тело скрывается за белой материей.

— А Оскари завтра нам рыбалку обещал. Вы как, с нами? — спрашиваю я, чтобы отвлечься от дум.

— Я никогда не была на рыбалке. Это так здорово. Я с вами! — тут же загорается финансовый директор крупного предприятия.

— Вот и хорошо! А сейчас, мушчины, прошу вас в мою паню. Котовьтесь к неперетаваемым ощущениям! — Оскари поднимает ведра с ветками.

Мы следуем за Оскари и проходим в небольшой зальчик. Три на четыре, привычная вагонка радует глаз. У противоположной стены желтеет дверь в раскаленное царство — из-под неё выходят небольшие струйки пара. Четыре душевых лейки прилипают к стене по периметру, а в самом конце зальчика темнеет небольшая круглая купель около полутора метров в диаметре.

— Вот тут тва крана. Отин запускает воту, второй проконяет её через фильтр опратно в резервуар. Поток всекта холотный, так что после парной в неё очень хорошо путет окунуться. Пойтемте, мушчины! — хвастается Оскари.

Я вижу, как Юрий на миг задерживается у кранов, и только потом понимаю — зачем. Тогда же не придаю этому значения и следую за Оскари. Мне кажется, что Юрий пытается оценить золотые руки хозяина коттеджа.

Оскари торжественно открывает дверь, словно привратник распахивает створки в Изумрудный город. Из-за низкой притолоки приходится согнуться и с поклоном войти в царство пара и раскаленных камней. В комнате для потения две классические полки располагаются ступеньками, электрическая печь с десятком крупных булыжников прижимается к углу. От неё идут волны тепла, металлическая обшивка обступает жаровню с двух сторон.

— Вот, нато немноко поситеть, а потом уше и париться. Я сейчас схошу за перчатками и шапками.

Оскари ставит два ведра рядом с печью и на мгновение выходит. Я же присаживаюсь на первый полок. Слышу, как сзади раздается хмыканье, и Юрий забирается на второй. Там жарче. Что же, я тоже не пальцем деланный и забираюсь к нему.

Зарешеченные деревянным переплетом светильники освещают золотистым светом. После женщин достаточно пара, чтобы на коже тут же выступили мелкие капельки пота.

— Вишу настоящих мушчин, сразу на верхнюю полку — это зторово! — заходит Оскари с ткаными перчатками и войлочными шапками.

— Да, что-то слабоват парок. У Крайнова даже озноб появился. Вижу, как дрожит мелкой дрожью. Подбавить бы надо, Оскари, — подначивает Юрий.

— Не вопрос! А Крайнов — это Порис? Токта прибавить нато польше.

— НАТО Польше? Она же и так в НАТО, — улыбаюсь я над Оскари.

— Ха-ха-ха, нет, я не про Польшу, а про то, что нушно стелать покорячее.

Оскари наливает в ковш воды и достает с полки над дверью небольшой пузырек. Несколько капель в ковш и склянка снова занимает место среди таких же пузатеньких собратьев. А от пара идут волны эвкалиптового аромата. Пробивается вечная пробка из спрессованных соплей, и я могу дышать так глубоко, что кажется, будто горячий воздух проникает через рот и доходит до пяток.

— Ух, хорошо! — покряхтывает Юрий и обтирает себя ладонями.

— Да уж, неплохо, — соглашаюсь я, когда чувствую, как по спине скатываются горячие капли.

Горячий воздух заворачивает тело в невидимое одеяло. Пот выступает уже не маленькими каплями, но бусинками росы. Дышать пока ещё можно, а из-за эвкалипта дышится легко и непринужденно. Чувствую, как сбитые в твердый комок мышцы расслабляются. В голове появляется пустота, которая вытесняет ненужные и суетные мысли.

— Порис, теперь лошись, я тепя попарю, — Оскари достает веник, более похожий на букет из колючей проволоки.

Сколько раз на фотографиях сауны я видел, что мужчины и женщины спокойно прислоняются спиной к стенке и расслабленно закрывают глаза… Всё это брехня! Нельзя в горячей сауне касаться стен, не рискуя получить ожега. Юрий слезает на полку ниже, я раскладываюсь на верхней и чувствую, как сквозь ткань простыни жгут горячие доски. Привыкнуть можно, а вот от стенки приходится то и дело отдергивать локоть. Но всё это забывается с первым ударом можжевелового веника…

Воздух наполняется эфирными маслами, кожа покрывается мурашками, а из горла вырывается сип. И сам не пойму, то ли от удовольствия, то ли от взрыва покалываний. По ощущениям — Оскари хлещет меня метлой из шкурок ежиков. Я чувствую, что мышцы снова сжимаются, и усилием воли заставляю их расслабиться. Пять-шесть ударов и веник перестает восприниматься как часть постели йогов. Наслаждение от иглоукалывания проносится по телу.

Оскари бьет с оттягом. Ударит, несколько секунд подождет и снова ударит. Чудесное расслабление заставляет забыть, что рядом находится Юрий. Удар и оттяг, удар и оттяг. Воздух густой и чистый. В голове пустота. Тело блаженствует. Шипит вода на раскаленных камнях и волны жара катятся по телу. Печь нагнетает жар. Веник нагнетает жар. Стены и потолок нагнетают жар. Я сам становлюсь живым воплощением жара. Удар и оттяг. Удар и оттяг.

— Хм, теперь я знаю, почему ты иногда не выполняешь задания. Ты мазохист! Оскари, я возьму у тебя пару веников, чтобы подгонять Бориса на работе?

Сквозь расслабление доносится голос Юрия. Вот же противный человек. Неймется ему, когда другому хорошо.

— Юрий Геннадьевич, вы следующий. Не забывайте, что я тоже буду добавлять глупые комментарии.

Не могу удержаться от ответа. Вроде бы и не хочется говорить, но оставлять без внимания колкости тоже не хорошо.

— Порис, ты хорошо тершишься. Эти веники тействительно на люпителя, мнокие просто отказываются от них.

— Да-да, Борис у нас любит пожестче. Теперь я знаю, что ему выдавать в качестве премии. Попрошу двух дворников-таджиков, чтобы погоняли метлами по территории, вот и премия выйдет. И уколы получит и вспотеет заодно. Борис, ты как?

— Я сейчас слишком расслаблен, чтобы говорить гадости. Поэтому подождите немного, вот после бани обязательно наверстаю упущенное.

— Вы так трук нат труком смеетесь? — спрашивает Оскари. — Толшно пыть очень тавно знакомы, если позволяете такие шутки. Порис, я скоро закончу, а ты сразу прыкай в купель. Кокта вылезешь, то расскашешь о своих ощущениях.

— Да, Оскари, ты прав. Мы давно знакомы. Можно сказать, что не один килограмм нервов друг у друга съели. Я даже немного огорчен, что это знакомство скоро закончится. Борис хочет от нас уволиться. Говорит, что нашел место лучше, — слышится ехидный голос Юрия.

Вот же зараза! Ну, никак не дает расслабиться. Между тем Оскари хлещет в последний раз и громким голосом возвещает о финале процедуры. Тело размякает и напоминает игрушку-«лизуна». Я покачиваюсь, когда слезаю с полка. Неуверенным шагом прохожу в омывальню и прыгаю бомбочкой в купель.

Почему я не увидел, что в резервуаре нет воды?

Неужели настолько расслабляюсь, что забываю — с кем нахожусь в одном обществе? И вот она — расплата…

Вам приходилось когда-либо вставать на коньки? Помните то ощущение, когда ноги уезжают вперед, а попа остается позади и приземляется на твердую поверхность? Малоприятно. А когда над тобой смеются, то прибавляется ещё и чувство обиды. Однако вы падаете с высоты в полметра, может, чуть выше, но никак не с двух метров.

Сначала мне кажется, что позвоночник рассыпается, и костяшки разлетаются по мокрому дну. Они тихо стучат, будто ворон шагает по металлической крыше гаража. Потом приходит боль. Сравнить её можно с выдиранием зуба без анестезии. Здорового зуба… Такие же «приятные» ощущения. Не о них ли говорил Оскари? «Неперетаваемые ощущения».

Хочется выть, скулить и ругаться матом. Но сдерживаюсь, ведь Юрий только этого и дожидается. Как же больно…

— Что тут крохотнуло? Порис? Ты что там телаешь? — сквозь звон в ушах доносится голос Оскари. — Кута потевалась вся вота?

Я сжимаю зубы, чтобы не завыть.

Испарилась!!!

— Оскари, быстрее вниз, нужно Бориса достать! — раздается командный голос Юрия, и рядом с моей правой ногой приземляются ступни хозяина коттеджа.

Он пытается меня подхватить подмышки, чуть-чуть приподнимает, но тело выскальзывает, и я ещё раз бухаюсь на ноющую пятую точку. Словно выдирают зуб без анестезии… Второй зуб.

Бухаюсь и чувствую, как по ногам начинает струиться вода. Не теплая, так что за свой мочевой пузырь могу быть спокоен. Нет. Льется холодная и выливается откуда-то сзади. Омывает горящий копчик. Она и должна была литься всё это время!

Я прикусываю губу и помогаю Оскари поднять своё кричащее от боли тело. Сверху хватают жесткие руки, и я возношусь к небесам. В смысле — поднимаюсь на уровень пола. Юрий улыбается.

— Мужчины! У вас всё в порядке? — доносится из-за двери женский голос хозяйки коттеджа.

— Да, это Борис поскользнулся! — отвечает Юрий и тут же добавляет, уже тише. — Не нужно им знать об этом, а то расстроятся. Ты как, Борис, в норме?

Если бы не сильная боль, что выкручивает суставы, то двинул бы ему лбом в улыбающееся лицо. Знаю же, что это сделал он. Знаю, а доказать не могу — вода прибывает, и уже видно, как она закрывает щиколотки Оскари.

— Да, я в норме, — слова вылезают еле-еле, будто прокручиваются через мясорубку.

— Вот и хорошо. Не будем другим портить отдых. Оскари, почему это произошло?

— Не знаю, первый раз такие перепои. Скорее всеко что-то случилось с тренашной системой. А от твоеко приземления она снова зарапотала. Мошет, что-то запилось внутри? Я завтра ше проверю, — Оскари заглядывает мне в лицо, я отвечаю ему слабой улыбкой.

Финн отворачивается, и в этот момент я срываюсь. Несмотря на адскую боль, бью своего начальника по почкам! Вернее, я думаю, что бью… На самом же деле он легко блокирует удар и хватает меня за шею.

Недавно по телевизору шла какая-то научно-познавательная программа про кузницу, её появление и распространение. А также про само кузнечное ремесло. Закадровый голос рассуждал о кузнецах, о мистической ауре, что окружает их действо, и в это время шел видеоряд, на котором здоровенный кузнец вытаскивал раскаленный брусок металла из печи. Вытаскивал большими серыми клещами. И когда Юрий впивается пальцами в горло, то почему-то вспоминаются те самые кузнечные клещи. Сразу перехватывает дыхание. От дополнительной боли я поднимаюсь на цыпочки.

— Аккуратнее, Борис, а то можешь снова упасть и что-нибудь себе сломать, — улыбается Юрий.

Голос мягкий, словно он беседует с ребенком. Вот же сволочь. Поднимает руку вверх, я чуть ли не отрываюсь от пола, и опускает её вниз. Показывает силу. Перекладывает руку на плечо, когда Оскари поворачивается к нам.

— Борис, ты бы шел к девушкам, пусть они тебя чаем напоят. Вряд ли сможешь дальше париться. Так и быть, я забуду, что ты проиграл сиденье в парилке. И даже не буду требовать отжаться. Пойдем, провожу! — Юрий берет под локоть и подводит к двери, пока Оскари пробует закрутить и открутить вентили кранов.

— Порис, если тепе плохо, то мы мошем закончить паню…

— Нет, всё в норме. Я удачно приземлился, — вымученно улыбаюсь озадаченному хозяину коттеджа.

— Это только начало, — шепчет Юрий едва слышно, когда открывает дверь и добавляет уже громче. — Ты посиди, отдохни, а мы продолжим. Если найдутся силы, то приходи обратно.