Айрис Джоансен - Укрощение строптивого

Но почему именно Луи Бено?! – воскликнул Гуннер.

– Потому что только он может справиться с этим, – отрезала Мариана. – И ни с кем другим я иметь дела не желаю.

– Господи, ну до чего ты упрямая! – нахмурился Гуннер. – Это же просто глупо, Мариана! Неужели ты считаешь, что мы сами не справимся с выпуском продукции? У нас опытные люди, у нас вполне достаточно средств…

– Об этом не может быть и речи! – Мариана поднялась и прошла по кабинету к окну. – Как же ты не понимаешь, Гуннер?! Я вовсе не хочу, чтобы корпорация «Маггинс» начала свою деятельность в Компаунде: тогда в ней просто не будет смысла. А, кроме того, о нас уже начали расползаться такие слухи, что…

– Ну, с любыми слухами можно очень быстро покончить, нам к этому не привыкать, – заметил Гуннер. – Нет, Мариана, все твои возражения не стоят и выеденного яйца. Если мы организуем производство на своей территории и с нашими людьми, то будем в курсе всего. А что из себя представляет Луи Бено – мы понятия не имеем.

Она поглядела на него через плечо и слегка поморщилась:

– Не тебе об этом говорить. Ты, наверное, не одну пару башмаков истоптал, собирая о нем нужные сведения!

– Не больше трех пар, – усмехнулся Гуннер. – Но ты же сама сказала, что хочешь знать о нем все, до последней мелочи. И, тем не менее, у него такое богатое прошлое, что составить однозначное мнение трудно. Представляю, каким захватывающим чтением оказалось его досье. Лучше любого детектива…

– Да, это было довольно любопытно, – взгляд Марианы задержался на изысканном мостике, круто изогнувшемся над ручьем в садике, который был разбит на китайский манер. – Хотя, собственно, я уже знала, чего ждать от него после тех статей, что появились в журналах «Уолл-стрит» и «Бизнес Уик». Луи Бено – блестящий организатор и очень удачливый бизнесмен, который сумел сколотить свой первый миллион уже к двадцати пяти годам. При этом считается честным и порядочным, никогда не пропускает удачные ходы и находит неожиданные решения. Вот почему я остановила на нем свой выбор.

– Ты забыла упомянуть, что он беспощаден с теми, кто смеет выступить против него, и расправляется со своими противниками без всякой жалости. Укротить его будет непросто. Это человек, который не любит делить с кем-нибудь власть.

– Ну, в этом отношении вы стоите друг друга, – мягко улыбнулась Мариана, глядя на Гуннера. – Разве не так?

– Может быть. Но между нами есть существенная разница: я защищаю твои интересы…

– Я уверена, он тоже встанет на мою сторону, когда поймет, что я предлагаю ему сделку века. Он оценит ее размах и значение!

– И все же мне не нравится эта идея. Слишком рискованный ход. – Гуннер повернулся к мужчине, который до сих пор сидел в легком кресле в углу комнаты и молчал. – Она твоя сестра, черт побери! Скажи ей, наконец, Эндрю, что ты обо всем этом думаешь.

– Вы же не даете мне возможности и словечка вставить, – мягкая улыбка осветила красивое лицо Эндрю. – Я все-таки не понимаю, Мариана, почему ты остановила свой выбор именно на нем?

Разговаривать с братом для Марианы оказалось немного труднее, чем с Гуннером. Эндрю был гораздо проницательнее, а, кроме того, между ними существовали глубокая внутренняя привязанность и близость. Они очень хорошо знали друг друга, и ей почти никогда не удавалось что-нибудь от него скрыть.

– Я ведь уже объяснила, почему! Выбор пал на человека, который способен сделать то, что мне надо, наилучшим образом.

– И ничего больше?

Эндрю испытующе взглянул на нее, и в его глазах Мариана уловила ненавязчивое, но настойчивое желание понять, как все обстоит на самом деле.

– А какие еще могут быть причины?! – взорвалась она. – Я ведь даже никогда не встречалась с ним. Ты прекрасно знаешь, что я еще ни разу не выезжала за пределы Седикана.

– Тем более странно, что ты не хочешь, чтобы в поездке тебя сопровождал кто-то из наших людей. Мариана попыталась выдавить из себя улыбку:

– А ты не допускаешь, что я просто-напросто хочу попробовать собственные силы?

– После того, как ты всю свою жизнь провела в тепличной атмосфере? Сидела в своей лаборатории, засунув, как страус, голову в песок… – Эндрю покачал головой. – Странно, что ты вдруг, ни с того, ни с сего, решила в один миг завоевать весь мир. Почему ты не хочешь, чтобы я поехал с тобой? Чего ты боишься?

– Я ничего не боюсь! – тут же вскинулась Мариана. – Просто не хочу, и все…

– Вот видишь? Ты даже не можешь объяснить причину. – Эндрю поднялся и двинулся к ней. – Что-то здесь не так, дорогая. Мне кажется…

– Нет! – выпрямившись, как пружина, воскликнула Мариана, не дав брату договорить фразу до конца. – Оставь это, Эндрю. Я так решила.

Эндрю знал, что, когда его сестра пребывает в таком состоянии, спорить с ней бесполезно.

– Не горячись, – он погладил ее по щеке тыльной стороной ладони. – Никто не собирается отменять твои решения, мой маленький кактус.

Мариана почувствовала облегчение и, повернув голову, прижала губы к его ладони:

– Будет лучше, если ты перестанешь волноваться из-за меня, – попросила она более спокойным тоном.

– Ты же понимаешь, что это невозможно: как-никак ты у меня одна-единственная сестра. Впрочем, помешать тебе я вряд ли смогу. Мне остается только повторить в который раз: не думаю, что тебе по силам укротить Луи. Может быть, лучше сразу отказаться от этой идеи, чем потом жалеть до конца дней?

– Не вижу, о чем я могла бы пожалеть, – холодно заметила Мариана, отходя от брата. – Сколько можно сидеть, как птенчику в гнездышке?!

– Как кактусу в гнездышке, ты хотела сказать? – поправил ее Эндрю негромко. – Испуганный растерянный кактус, который даже не представляет, что такое смертельная схватка в деловом мире… Но ты ведь никогда не признаешься, если тебе страшно! – Он подошел к ней и поцеловал в лоб. – Ну, что ж, раз тебе надоело прятаться – поезжай; ты знаешь, что я всегда и во всем готов помогать тебе. – Эндрю обернулся к своему другу. – Идем, Гуннер. Если Мариана надумала выезжать завтра утром, ей нужно время, чтобы собрать вещи.

– И это все?! – Гуннер поднялся следом за ним. – Помог, называется! Спасибо!

– Она моя сестра, – голубые глаза Эндрю выразительно смотрели на друга. – И мое дело – облегчать ей жизнь, а не усложнять. Зато обеспечить ее безопасность – твоя задача. Вот и предлагай, как сделать поездку удобной и спокойной.

– Все равно ни одно мое предложение не будет принято, – едко заметил Гуннер. – Самое удобное и спокойное – остаться в Седикане. Может, ты все-таки передумаешь, Мариана?

Она отрицательно покачала головой.

– Ты задаешь мне нелегкую работенку! – Гуннер некоторое время внимательно смотрел на нее, а потом неожиданно усмехнулся. – А впрочем – чем труднее, тем лучше. Придется поломать голову как следует, но я люблю головоломки: они очень освежают мозги. Кстати, Куэнби недавно заметила, что я изрядно застоялся в конюшне.

– Она просто дразнила тебя, – засмеялась Мариана. – За годы вашей совместной жизни Куэнби, наверное, поняла, что, если у тебя нет никаких проблем, ты сам начнешь искать приключения на свою голову.

– Ерунда! Никто не представляет, насколько я обожаю мирную и спокойную жизнь. Кстати, не забудь позвонить Куэнби перед отъездом и попрощаться с ней.

– Я собиралась по дороге в аэропорт Марасеф заехать к вам. И не думай, Гуннер, что я доставлю тебе много беспокойства. Я все просчитала. Самолет прилетит в Париж в десять утра, и мне понадобится всего лишь час, чтобы добраться до шато Луи Бено. Самая большая трудность для меня – пройти мимо охранников у ворот Дарсебо. Ты сможешь устроить это?

Гуннер коротко кивнул:

– У меня там есть свой человек. Он сделает так, что с одиннадцати до двенадцати тебе никто не помешает. Поле будет чистым. Судя по полученным нами сведениям, Бено, как правило, проводит большую часть времени до обеда в саду. Так что, если ты пройдешь прямо к нему, тебе не придется иметь дело с обслугой. – Он нахмурился. – Но Бено набрал отлично подготовленную команду охранников. Представляю, как он возмутится, увидев тебя. Я знаю, что у него есть офис в Париже. Почему ты не хочешь договориться с ним о встрече там?

– Да потому, что он не захочет встречаться со мной! Когда Бено возвращается во Францию из Нью-Йорка, это значит, что он страшно устал и мечтает только об одном: отдохнуть, как следует. Дарсебо – его святилище.

– Что не мешает тебе вторгнуться в него без приглашения?

Мариана пожала плечами и ответила с обезоруживающим простодушием:

– Мне кажется, что в шато мне будет легче договориться с ним обо всем. Меня всегда угнетает слишком деловая и официальная обстановка. Я не смогу повести переговоры так, как мне хочется.

– Поразительное признание для деловой женщины! Тебе не кажется, что уже это – достаточно веское основание, чтобы оставить твою бредовую идею и поручить переговоры нам? – Взглянув на Мариану, Гун-нер махнул рукой, понимая, насколько бесполезно уговаривать ее. – Все, все! Ты сама придумала этот план и не давала мне покоя, требуя выполнить почти невозможные вещи. Надеюсь, ты готова расплачиваться за последствия.

Эндрю двинулся следом за Гуннером к двери, но на секунду замедлил шаг. Окинув сестру внимательным взглядом, он спросил – скорее себя, чем ее:

– Почему же все-таки Луи Бено?..

Мариана не сомневалась, что он слышал ее объяснения. Она открыла было рот, чтобы добавить что-нибудь еще, более убедительное, но оборвала саму себя. Менее всего ей хотелось лгать – особенно тем, кого она любила больше всего на свете…

– Ты не хочешь говорить, – утвердительно кивнул Эндрю. – Тогда единственное, о чем я могу просить тебя: постарайся быть осторожной. Ты плохо знаешь людей, Мариана, потому что больше привыкла иметь дело с чертежами и формулами. Но Бено – это не тот человек, которого ты можешь запрограммировать на ту волну, которая тебе нравится. И еще одно: передав дело в его руки, хорошо бы, по крайней мере, сохранить свободу действий. Оговори с ним этот пункт отдельно и не уступай ни на йоту!

– Что же делать? – спросил Гуннер у Эндрю, спустившись вместе с ним к машине. – Мне все это страшно не нравится. Просто черт знает что!

– Не волнуйся ты так. Ей действительно пора выходить в большой мир.

– Черт побери, да она – сущий ребенок! Ей не удастся справиться с таким опытным человеком, как Бено. Это же лев!

– С чего ты взял, что она ребенок? Мариана – взрослая девушка. А голова у нее работает так, что и Эйнштейн мог бы позавидовать.

– Ты сам знаешь, что я имею в виду.

Эндрю прекрасно понимал, о чем говорит его друг. В Мариане соединялись самые противоречивые черты характера: прямота и скрытость, холодный аналитический ум и потребность в любви, отвага и уязвимость.

– Боюсь, нам остается только одно: организовать все как можно более тщательно.

Гуннер, нахмурившись, изучающе посмотрел на друга.

– Такое впечатление, что ты сразу смирился с ее решением, почему?

– Я подумал, что это может быть полезно для нее. Хотя последнее время она меня очень беспокоит.

– Ну, вот видишь! – вскинулся Гуннер.

– Не пугайся, я имею в виду совсем не эту затею с Бено и корпорацией «Маггинс». Но ее явно что-то мучает, хотя это, судя по всему, не имеет никакого отношения к делам.

– В таком случае тем более лучше постараться удержать ее здесь. В Компаунде она, по крайней мере, будет находиться в полной безопасности.

– Это палка о двух концах, – заметил Эндрю. – Я чувствую, что она здесь задыхается и может натворить каких-нибудь глупостей. Быть может, оказаться сейчас в Париже намного безопаснее для нее.

– Что-то я не слышу уверенности в твоем голосе, – заметил Гуннер.

– Нет, конечно. Какая уж тут может быть уверенность! – отозвался Эндрю и невольно оглянулся назад, в сторону домика, который они только что покинули.

На самом деле он очень беспокоился о сестре. Кто знает, что произойдет после того, как они позволят Мариане уехать? Тем более что вся эта затея выглядела довольно странной и непонятной с самого начала. Эндрю не покидало ощущение, что она что-то скрывает, и это более всего мучило его. Но в то же время внутренний голос, которому он всегда доверял, подсказывал ему, что самое правильное – дать Мариане возможность довести до конца, что она задумала.

– Остается только надеяться, что ничего дурного с ней не случится, – пробормотал он. Дверь за Гуннером и Эндрю закрылась, и Мариана сразу почувствовала себя уже не такой уверенной, как прежде. Эндрю прав: ни один человек еще не мог похвастаться тем, что ему удалось укротить Луи Бено. А что, если ее идея действительно безумна? И откуда, в самом деле, в ней такое самомнение?