Не удивительно, что Генри тут же бросил ее и подлетел к сестре. Мейри почти не слышала их быстрого обмена репликами — так напряженно обдумывала, какую бы колкость сказать Коннору. Ей ничего не пришло на ум, но это и к лучшему, ибо Коннор выглядел так, словно тоже собирался бросить ей что-то резкое. Стиснув зубы, она в упор смотрела на него, пока другие оживленно обсуждали пьесу.

Коннор был единственным мужчиной, который не пасовал под ее пронзительным взглядом. Вместо этого он слегка улыбнулся, словно ожидал начала битвы и был уверен, что окажется победителем.

Ублюдок! Ей хотелось ударить его за то, что ей пришлось два часа наблюдать, как он милуется с леди Элизабет де Вер. Но помоги ей Бог и все его святые! Рядом с ним все другие мужчины выглядели мелко и незначительно. Высокий, худой, элегантно одетый, он вполне соответствовал своему положению. Но это лишь красивый фасад, а за ним чистое зло. Достигший возраста мужества среди холодных горных хребтов Шотландии, он лучился мощью своей далекой родины. В нем заключалось все, чего жаждало сердце Мейри. Как долго она еще сумеет сопротивляться, перед тем как сдаться на милость победителя.

Застыв без движения, Мейри едва дышала. Коннор одним взглядом окинул ее с ног до головы. Ему не нужны были слова. Его глаза как будто сорвали с нее чужое платье, лишили воли к сопротивлению. Коннор представлял собой силу, которую она никогда не могла победить. И Мейри отступила. Не потому, что не хотела броситься в его объятия, а потому, что хотела. Ямочки на его щеках исчезли. Глаза вспыхнули решимостью и желанием. Он явно хотел пойти за ней, но остановил себя. А вот капитан Седли и не думал останавливаться.

— Боюсь, я не имел удовольствия быть вам представленным.

Он с кошачьей ловкостью обогнул Коннора и потянулся к руке Мейри.

Коннор наблюдал за ним бесстрастным взглядом, а капитан Седли тем временем коснулся губами руки Мейри и представился.

Мейри осторожно попробовала его разглядеть. Так, значит, вот он каков, второй претендент из королевского списка подходящих женихов: очень привлекательный мужчина с черными волосами и глазами цвета сумеречного неба, — но королева сошла с ума, если думает, что Мейри выйдет за него замуж. Прежде всего, он присягнул врагу Англии, а кроме того, своими обходительными манерами тотчас напомнил Мейри о Конноре. Сердце этого человека не может хранить верность одной женщине.

И все же Коннор другой. Он не пользуется коварными уловками, чтобы заманить женщину в постель. Ему это не нужно. Он поражает воображение искренней улыбкой, непоколебимой уверенностью в себе, властью над собой и своим сердцем. Коннор Грант не охотник за юбками. Если откажет одна, то скорее всего тут же найдется другая.

— После спектакля в Банкетном зале будут танцы, — напомнил ей капитан Седли. — Я прошу вас оказать мне честь и…

Коннор легко оттолкнул его, оставил леди Элизабет и встал перед Мейри на место Седли.

— Мне надо с тобой поговорить.

— Я не хочу слышать ничего из того, что ты собираешься мне сказать.

— Я тебя не спрашиваю, хочешь ты или нет. Ты будешь слушать.

Мейри рассмеялась, но даже ей самой смех показался искусственным. Ее глаза против воли оглядывали толпу возле них. Леди Элизабет, поджав губы, вернулась к обычному нервному состоянию. На лицах друзей Коннора, включая капитана Седли, отразилось любопытство и удивление. Мейри почти ждала, что капитан ободряюще хлопнет Коннора по спине. Лицо Генри сделалось таким же красным, как его шрам. Похоже, он собирался сказать что-то такое, о чем пришлось бы пожалеть. Сделай он это, Мейри его зауважала бы — Коннор был выше ростом, а к тому же опаснее, чем сотня воинов, готовых к атаке.

Но Генри не успел ничего произнести: Мейри его перебила, обратившись к Коннору:

— Не хочу отрывать тебя от… — она метнула убийственный взгляд в сторону леди Элизабет, — от других претенденток.

В тот же миг угрожающее выражение на лице Коннора сменилось улыбкой, как будто Мейри его позабавила. У нее возникло ощущение, что он читает в ее душе также легко, как в книге их дяди Роберта. Она ревнует, и он это понял.

Надо уйти отсюда раньше, чем ей придется признать это. Не вспомнив ни о Генри, ни о ком другом, Мейри стремительно прошла мимо Коннора.

— Спокойной ночи.

Генри бросился за ней следом, но по-настоящему ее провожали глаза Коннора. И они почти утянули ее назад. Но только почти.


Глава 14


Утреннее солнце ярко освещало голову Коннора, который вышел в казарменный двор и подозвал Эдварда.

— Где Драммонд?

Эдвард почти бежал, чтобы успеть за широким шагом капитана. Щуря темные глаза от слепящего света, он оглядел площадку. Комья сухой земли летели в разные стороны.

— Только что был здесь. Наверное, увидел, что ты идешь.

— Ладно, сегодня со мной тренируешься ты.

Эдвард громко сглотнул.

— Я?

Коннор быстро глянул на него и заскрипел зубами. Черт возьми, да у него еще пушок на щеках. Но сейчас Коннору требовался напарник, чтобы упражнениями и тяжелой работой выбить из себя горечь последних дней, сжигавшую его изнутри. Он всю ночь проворочался в постели: колотил кулаками подушку, пытался справиться с разочарованием. Перед глазами стояла все та же картина: Генри де Вер восторженно целует руки Мейри. Может, у него будет на это вся ночь? И никто его не остановит. И Мейри тоже не остановит. Страшнее всего безнадежная уверенность, что сам он ничего изменить не может, — разве только избить Оксфорда до полусмерти. Его бросят в Тауэр или в Ньюгейтскую тюрьму. И там он до конца своих дней будет жить с мыслью, что пожертвовал всем — жизнью, самоуважением, военной карьерой — из-за ревности. Коннор знал себя, знал, что ревнив, но ревность не заставит его делать глупости. Он не опозорит свой клан, своего короля и себя.

Но все же ему требовался достойный противник, требовалась схватка. Все его люди отлично владели клинком, но в такой день ему хотелось, чтобы ему противостоял воин вроде Роба Макгрегора. Черт, как ему не хватает горцев! С ними можно подраться по-настоящему.

Увидев, как на площадку входит Драммонд, Коннор едва не рассмеялся. По крайней мере, Драммонд — шотландец.

— Лейтенант! — закричал Коннор через всю площадку.

Драммонд без особой охоты махнул в ответ. Коннор жестом приказал ему подойти, сбросил камзол и закатал рукава рубахи.

— Живее, Драммонд, живее! — крикнул он и выхватил клеймор из ножен. — Начнем денек!

— Я еще даже не завтракал.

Коннор выдохнул и сделал резкий выпад сверкнувшим клинком. С четверть часа они фехтовали. Удары Коннора чаще достигали цели. Наконец Драммонд поднял клеймор — хотел отдохнуть.

— Если ты злишься из-за этого малого, Оксфорда, или из-за Седли, то почему этим солнечным утром задницу должен подставлять я?

Лейтенант привалился к стене, разделяющей площадку для фехтования и внутренний двор, и потер плечо.

Коннор расхохотался, оттолкнулся от стены и приготовился к следующей схватке.

— Ты здесь, а Седли — нет. — Он вытянул клинок, давая знак своему лейтенанту, что пора начинать. — А что касается этого Оксфорда, то я понятия не имею, зачем ты вообще его помянул.

Он блокировал удар слева, сделал выпад и выполнил рубящий удар, который проткнул бы Драммонда насквозь, если бы тот не отскочил.

— Поправь меня, если я ошибаюсь. — Лейтенант сделал полукруговой батман, но не попал в ногу Коннора. — Оксфорд липнет к женщине, которую ты любишь.

Он выполнил финт и в контртемпе рассек Коннору рубашку и кожу под ней.

Боль и кровоточащая рана были не новы для Коннора. Он получил сотни таких царапин, фехтуя с отцом и Каллумом Макгрегором, но ему не понравилось, что на сей раз его одолел Ричард Драммонд.

Черт подери.

Чтобы закончить схватку, он последним сокрушительным ударом выбил клинок из рук Драммонда и отступил с поля битвы с победой.

— Я не люблю ее. За семь лет я видел ее всего несколько дней.

— А до этого? — спросил Ричард, упираясь ладонями в колени, чтобы отдышаться. — Кем она была для тебя раньше?

Коннор убрал клинок в ножны и посмотрел в лицо товарищу, который все семь лет плечом к плечу сражался с ним рядом. Черт возьми, он устал отрицать очевидное.

— Она была всем.

Ричард кивнул.

— Ты никогда нам о ней не рассказывал.

— Мне надо было ее забыть.

— Поэтому ты так и не женился? За тебя пошла бы любая.

Что за черт? Он не желает говорить на эту тему ни с Драммондом, ни с кем другим. Не хочет даже себе признаваться, что из-за Мейри предпочитает идти в бой, когда другие стоят перед алтарем и дают обеты первой же леди, которая проникла им в сердце. Такого дара у него нет. Его сердце навеки принадлежит одной, той самой, которая ему отказала. Разве скажешь об этом другу? Коннор отвел глаза и стал смотреть на площадку.

— Не робей, капитан. Мы давно знаем друг друга. — Драммонд улыбнулся и хлопнул Коннора по спине. — Все не так плохо.

Конечно. Все еще хуже.

— Рано или поздно мы все становимся жертвами какой-нибудь девчонки.

— Я не жертва, Драммонд. — Лейтенант ободряюще улыбнулся, а Коннор почувствовал искушение зашвырнуть его за стену. — И могу доказать это кулаками.

Драммонд пожал плечами.

— Что это изменит? Ты все равно ее любишь. Это написано у тебя на лице каждый раз, когда ты ее видишь. И что ты собираешься делать?

— Не знаю.

— А вот и достопочтенный капитан Грант.

Коннор поднял глаза и увидел, как в ограду входит Седли под руку с леди Элизабет де Вер. Увидев Коннора, она высвободилась и помахала ему. Черт возьми, сейчас он меньше всего хочет слушать ее непрерывную болтовню в самое ухо, особенно если учесть, что все ее разговоры только раздражают его. И о чем, черт возьми, думал Седли, когда притащил сюда эту дамочку? Здесь тренируется много народу. Некоторые верхом, и все с оружием.

— Уведи ее отсюда, Седли.

— Но, капитан! — воскликнула Элизабет, бросилась к нему и, задыхаясь, положила ладони на его влажную рубашку. — Я надеялась, что мы с вами прокатимся верхом в Сент-Джеймсском парке. Мне бы хотелось…

— Леди Элизабет, — Коннор взял ее руки и мягким жестом убрал со своей груди, — вам нельзя находиться внутри арены. Вас могут ранить. — Он бросил сердитый взгляд на Седли. — В последний раз говорю вам, капитан, уведите ее в другое место.

Седли уже во второй раз приводил леди Элизабет к Коннору и оставлял с ним. На сей раз Коннор не позволит навязать ему эту девицу, как случилось накануне вечером.

— Тогда после чая?

Она захлопала огромными топазовыми глазами и скривила полные губки, и тут чей-то клинок просвистел у нее над головой.

Коннор проследил, как клинок упал в грязь, не причинив девушке вреда, и, слегка побледнев, нагнулся, подхватил Элизабет, перекинул через плечо и унес с площадки. На землю он ее поставил с несколько большей силой, чем собирался, и уже отвернулся, чтобы уйти прочь, но вдруг заметил, что за ним наблюдает Мейри. Его мать и королева стояли рядом. У всех был совсем не веселый вид.

— Капитан, — окликнула его королева и подошла ближе. Леди Хантли последовала за ней, а Мейри осталась на прежнем месте. — Я вижу, вам доставляет удовольствие носить на руках юных леди.

Он бросил мрачный взгляд на леди Элизабет, которая в ответ радостно улыбнулась.

— Ваше величество, я просто проводил дочь графа с тренировочной площадки.

Мария Моденская иронично приподняла бровь.

— Для леди там действительно опасно.

— Глупая кукла, — пробормотала его мать достаточно громко, чтобы услышали все присутствующие.

Почтенная леди Хантли всегда говорила то, что думала.

Элизабет немедленно почувствовала себя оскорбленной, но сумела воздержаться от визга:

— Леди Хантли, я…

— Леди Элизабет, — оборвала ее королева, — вам следует немедленно вернуться к себе в комнаты. Мы с леди Хантли проводим вас, чтобы по дороге объяснить всю опасность и неразумность ваших поступков.

— Да, ваше величество.

Элизабет склонила голову и без возражений последовала за двумя дамами. Но, уходя, бросила свой самый ядовитый взгляд на Мейри.

— Мисс Макгрегор, — распорядилась королева, когда Мейри направилась за ними следом, — а вы с капитаном Коннором подождете нас здесь.

— Но я… — заикнулась было Мейри, но королева ушла, не обратив внимания на ее протест. Однако Мейри все-таки закончила фразу, пусть даже слабым, упавшим тоном: —…не хочу здесь ждать.

Коннор не знал, смеяться ему или сердиться. Черт возьми, как ей удается выглядеть даже лучше, чем накануне вечером? Лучше, чем в ее драгоценных шотландских арисадах?