— Лорд Оксфорд хотел кое-что со мной обсудить, — честно ответила Мейри. — Мы уже поговорили.

— И что же важное он тебе сказал? — вмешался Коннор. — Сообщил о намерениях королевы?

Ага, это он о браке с Оксфордом. Казалось, из Коннора сейчас пойдет пар. Мейри улыбнулась, но тут со своего места поднялась Клер:

— Коннор, мне надо тебе кое-что сказать. Наедине.

И она выразительно посмотрела на сестру Генри.

— Позже.

Коннор поднял руку, останавливая мать, а потом, не сводя с Мейри глаз, попросил мать выйти и увести с собой леди Элизабет.

Если бы кто-нибудь другой попытался вывести Элизабет из спальни, на это потребовались бы физические усилия, но Клер бросила лишь один грозный взгляд, и возмущенная дама удалилась.

Когда они остались вдвоем, Мейри обошла кровать, придвинула к ней стул и села.

— Мы не говорили о свадьбе.

— А почему?

Мейри пожала плечами и сложила руки на коленях.

— Вдруг он не хочет на мне жениться?

Коннор стиснул челюсти, слегка потемневшие от золотистой щетины. На щеке появилась эта проклятая ямочка!

— Не хитри. Почему ты не сказала ему, что…

— Что? Что не выйду за него замуж, потому что люблю тебя?

Мейри улыбнулась, а Коннор растерянно отвел взгляд.

— Я этого не говорил.

— Очень мудро с твоей стороны.

Он метнул на нее быстрый взгляд, но промолчал.

— А почему ты не сказал, чтобы леди Элизабет убралась из этой комнаты и никогда больше не возвращалась?

— Потому что, — начал Коннор ледяным тоном, — мне было очень интересно послушать, как ты проводишь время с ее братом. Я понимаю, это достойно сожаления, — протянул он. Улыбка Мейри стала шире. — Но не буду злорадствовать.

— Прости меня.

Мейри опустила глаза, но улыбка не исчезла с ее лица. Проклятие! Неужели она и правда способна наслаждаться его затруднительным положением? Коннор действительно так хотел узнать, чем она занимается, что терпел общество леди Элизабет?

— Я ведь получил удар кинжалом.

Мейри подняла на него глаза. Коннор был так хорош сейчас, разве он мог погибнуть? При этой мысли она вздрогнула.

— Да, Коннор, я знаю.

— Тогда почему ты провела целое утро с Оксфордом? Он тебе на самом деле нравится?

Можно было бы сказать ему, что — да, нравится, и тогда Коннор бы ее выгнал. Что-то внутри шептало Мейри, что так надо и сделать. Она не выдержит, если снова его полюбит, станет мечтать о жизни с ним в Шотландии, а Коннор опять выберет Англию, а не ее. Ей нужно слушаться своего разума, который велит уйти, пока Коннор не нанес ей новую рану, но сердце приказало остаться.

— Нет, не нравится. Я пошла с Генри, поскольку у него есть сведения о камеро… — Мейри замолчала, потому что до нее вдруг дошло то, что она упустила в разговоре с леди Элизабет. — А ведь он знал, о чем говорить.

Мейри не заметила, что произнесла это вслух, а Коннор внимательно ее слушал. Ох, это ему не понравится.

— О камеронцах, — докончил за нее Коннор.

Мейри кивнула и увидела, как тот же вывод отразился на его помрачневшем лице.

— Его сестра хотела навестить тебя, и ей нужно было куда-нибудь меня спровадить. Генри встретил меня на пути сюда. И, как видно, отлично знал, что сказать, чтобы я не отказалась пойти с ним.

— Но, Мейри… — Коннор выпрямился в постели и мрачным тоном продолжил: — Откуда он может знать, кто твои враги? Ты ничего не рассказывала ему?

— Ничего. В разговорах с ним я никогда не упоминала камеронцев.

— Ты уверена?

— Конечно. Об этом я говорила только с тобой. — Мейри на мгновение задумалась и добавила: — Наверное, он нас подслушал. Или мог заметить мой интерес к ним, когда я разговаривала с герцогом Куинсберри.

Коннор хотел ответить, но тут кто-то тихо постучал в дверь. В спальню вошла Клер.

— Все хорошо? — с улыбкой спросила она сына, а потом перевела взгляд на Мейри. Подождав, когда оба кивнут, она заняла свое место. — А теперь я должна вам кое в чем признаться. — Клер расправила спину и сложила руки на коленях. — Я совершила кое-что дурное, а королева мне помогала.


Глава 22


Покидая через час покои Хантли, Мэри чувствовала смятение. Признание Клер выбило ее из колеи.

Она знала, что Клер ее любит и хочет, чтобы они с Коннором помирились. Но устроить ради этого заговор вместе с королевой Англии — это уж слишком! Они зашли так далеко, что ради осуществления плана привлекли даже капитана Седли, лишь бы только заставить их с Коннором ревновать друг друга. Это просто смешно! Мейри никогда не была ревнива! Разве что чуть-чуть, когда хотела проткнуть Элизабет де Вер кинжалом.

Мейри вспомнила, как Коннор сидел в кровати среди подушек и спрашивал мать о леди Элизабет. Значит, эта девица не так уж сильно была в него влюблена, как он думал? Но тут Коннор поймал яростный взгляд Мейри и смущенно улыбнулся. Однако сообщение, что на самом деле никто не обещал лорду Оксфорду руку Мейри, его явно обрадовало.

Кстати о лорде Оксфорде. Откуда Генри узнал, что разговорами о камеронцах можно помешать ей навестить Коннора? Понял ли он из ее разговора с Куинсберри, что Мейри интересуется ими? И если да, то почему раньше не упоминал об этом? Мейри замедлила шаг — новая мысль пришла ей в голову Возможно, Генри заподозрил, что она участвует в вооруженной борьбе против последователей Ричарда Камерона на равнине? Но как такое возможно? Мейри не задала ему ни одного вопроса, связанного с ними или с ковенантерами.

Нет, Оксфорд не может знать, что она состоит в милиции. Никто этого не знает, за исключением Колина, Клер, а теперь еще и Коннора.

Ох, Коннор. Мейри была так счастлива, что он выжил. У нее даже слегка кружилась голова. Отвратительный симптом. Она семь лет не чувствовала ничего подобного, ибо давно научилась владеть собой. Тогда она решила, что больше не допустит, чтобы счастье всей жизни зависело только от одного мужчины. Однако ничто не смогло подготовить ее к новой встрече с Коннором. Мейри снова услышала густые, низкие раскаты его голоса, когда он говорил ей, что она для него важнее всего на свете. Он опять, как семь лет назад, целовал ее, а вот теперь Мейри обнаружила, что он ревнует! Проклятие! Как получилось, что Коннор одной улыбкой разрушил защиту, которую она возводила столько лет? Защита помогала прожить долгие дни и еще более долгие ночи в одиночестве, когда другие девушки ее возраста давно были замужем и нянчили по ребенку в каждой руке.

Мейри не хотела опять любить Коннора Гранта, но и больше не хотела ненавидеть. Ну и пусть он любит Англию. Они могли бы найти способ оставаться друзьями, разве не так? С другой стороны, разве бывает, что один друг хочет броситься в объятия другого, целовать ямочки на его щеках и бесконечно благодарить Бога за то, что другой остался жив? Разве друзья получают удовольствие от того, что их ревнуют?

Мейри вздохнула и стала спускаться по лестнице, не зная, радоваться или сердиться тому, что сердце так сладко ноет в груди. Если Коннор вновь решит завоевать ее, должна ли она сдаться? Сможетли когда-нибудь доверять ему, как прежде?

— Мисс Макгрегор?

Мейри обернулась и от неожиданности ухватилась за колонну. За спиной стоял принц Вильгельм. Он что, сбросит ее с лестницы прямо на глазах королевских гостей?

— Да, ваша светлость.

— Как себя чувствует капитан Грант? — Он сердечно улыбнулся девушке. — Уже лучше?

— Лучше, ваша светлость.

— Это хорошая новость, — заметил он и предложил Мейри руку. — Куда вы направляетесь?

Мейри с подозрением посмотрела на его руку. Принц не любит ее, но ведь он не настолько глуп, чтобы напасть на нее на глазах у гостей. И она, черт возьми, не хочет показать, что боится его. Мейри с любезной улыбкой взяла его под руку.

— Просто прогуляться на свежем воздухе. В комнате капитана Гранта очень душно.

— Значит, в сад? — И, не успела Мейри согласиться или отказаться, как принц ускорил шаги и повел ее прочь. — Позвольте сопровождать вас. Я и сам хотел прогуляться.

Зачем ему понадобилось ее общество? Неужели он полагает, что Мейри может знать нечто полезное для него? И он принимает ее за дурочку, которая все ему выложит? Мейри решила, что его расспросы дадут ей ключ. Кроме того, в саду Прива-Гарден было больше глаз, чем в любом другом месте дворца. Если принц решит разделаться с ней, то скорее всего пошлет для этой цели кого-нибудь другого, как он послал адмирала Гиллза убить королевскую дочь. Трус. Если он собирается сесть на трон, то Мейри его остановит.

— Это честь для меня, ваша светлость.

«И возможность что-то узнать о тебе».

— Что вы думаете о Лондоне? — спросил принц, когда они вышли на воздух.

— Здесь все так упорядоченно. Даже деревья растут стройными рядами. — Оба собеседника усмехнулись, глядя на строгую аллею перед собой. — Здесь тепло и нет гор.

Мейри могла придумать еще дюжину таких банальностей, но воздержалась, предоставляя принцу возможность высказаться.

— Осмелюсь заметить, что на моей родине не так тепло, но вы, дорогая, — принц заговорил тише и наклонился к самому уху Мейри, — вы похожи на торжествующую весну.

Мейри так удивилась этому признанию, что едва не отскочила от принца. Что он имеет в виду, черт подери?

— Вы слишком добры, ваша светлость.

Она слабо улыбнулась и, повернув голову, заглянула ему в глаза.

О, за эти годы Мейри узнала, что положение женщины имеет свои преимущества, пусть и слегка унизительные. Однако они дают возможность выуживать полезные сведения даже из самых сдержанных мужчин. Мейри почти презирала себя за эти уловки.

— Я говорю искренне. — Принц усмехнулся, полагая, что обвел ее вокруг пальца так же легко, как безмозглых английских дам. Любой женщине лестно пройтись под руку с августейшей персоной. — Не каждый день я встречаю особу, способную высказать честное мнение по вопросам религии, и никогда столь привлекательную, как вы.

Мейри едва могла поднять на него глаза.

— Возможно, я смогу столь же прямолинейно изложить вам и другие свои взгляды. Вы только скажите.

— Вот как? — произнес Вильгельм и остановился в тени высоких дубов у ручья, который сбегал в Темзу. — Скажите же мне: что вы думаете о французах?

Мейри широко раскрыла глаза.

— О французах, милорд?

— Да. Несколько дней назад за столом у короля вы говорили о Боге, и мне стало интересно, что выдумаете о короле Людовике и его «Декларации галликанского клира»? Вы наверняка о ней слышали. В ней утверждается усиление королевской власти за счет власти папы.

— Боюсь, я ничего об этом не знаю, — призналась Мейри.

Она не догадывалась, куда ведет этот разговор, но была начеку и понимала, что куда-то он должен привести.

— Я полагал, что раз вы живете вместе с сестрой адмирала Стюарта, леди Хантли, то этот документ должен быть вам знаком. Вы, разумеется, знаете, что он некоторое время жил во Франции.

Значит, вот что ему нужно. Принц намерен получить сведения, которые помогут ему в борьбе с французами. Очень умно с его стороны, признала Мейри. Если кто-то и мог предоставить ему данные о врагах, то это брат Клер. Но почему, удивилась Мейри, он не расспросит Грэма или даже Клер? Через мгновение она сообразила почему. Принц считает ее вздорной глупышкой, чье расположение легко завоевать лестью.

— К сожалению, мы уже много лет не видели адмирала.

— Леди Хантли не получает писем в… Где именно живет ваша семья в горах? — невинным тоном спросил принц.

Зачем ему это знать? Никто в Англии, исключая Коннора, не знает, где на Скае расположен Кэмлохлин. С тех пор как она сюда приехала, ни единая душа не проявила ни малейшего интереса к тому, где в Шотландии можно найти Макгрегоров. Мейри искоса посмотрела на принца. Возможно, он как-то узнал, что его план убийства перворожденной дочери короля провалился и сейчас она находится под покровительством Макгрегоров?

Мейри захотелось оглядеться. Интересно, кто из гостей приехал в Уайтхолл совсем недавно? Может, кто-то принес известие, что не все погибли в пламени аббатства Святого Христофора?

— О, милорд, — безмятежно проговорила она, — у моих родственников очень мало земли, почти вообще нет. Во времена проскрипции мы потеряли свои владения в Глен-Орки. Честно говоря, мы кочевники и никогда не остаемся на одном месте подолгу. Адмирал Стюарт не пишет, ибо писать некуда.

Принц Вильгельм ответил ей ироничным взглядом.

— Леди Хантли не производит впечатления женщины, которую устроит жизнь без крыши над головой.

— Леди Хантли, как вам, наверное, известно, в молодые годы долго жила в лесу.