Пола Куин - Укрощенная горцем

Легкий ветер шевелил его золотистые волосы. Коннор казался немного бледнее, чем обычно. И синева глаз потемнела. Нет, это ложь. Он не бросит ее снова.

— Джудит, — обратилась она к камеристке, когда та повернула к дверям. — Иди в зал без меня.

Мейри не отрывала взгляда от Коннора, ее сердце отчаянно колотилось в груди. Почему он не улыбается? Он всегда улыбался, когда видел ее. Только пару часов назад они были вместе, а казалось, будто минули годы.

— Почему ты стоишь здесь, снаружи?

Слова дались ей с трудом, но еще труднее было не спросить.

— Я хотел пройтись с тобою до ужина.

Коннор опустил взгляд на свои сапоги.

Мейри не могла сдвинуться с места. Он должен ей что- то сказать, а она не хочет этого слышать. Не может быть, чтобы Джудит оказалась права. Господи, пусть это окажется ошибкой!

Заметив, что Мейри не трогается с места, Коннор поднял голову и через силу улыбнулся. Мейри эта улыбка больше напомнила гримасу умирающего.

— Пройдемся, Мейри.

Она шагнула к нему и вложила ладонь в предложенную им руку. Коннор повел ее к саду Прива-Гарден. Шли в молчании. Впереди них фонарщик переходил от одной лампы к другой, освещая для них тропу. В лучах закатного солнца Мейри хотелось взять Коннора под руку; прижаться к нему Она не желала знать, почему его ладонь стала такой холодной и почему он так сильно сжимает зубы. Но узнать придется.

— Коннор, как все прошло у короля? Очень тяжело?

Мейри старалась говорить спокойно и мягко, до тех пор пока не услышала ответ.

— Очень плохо.

Она прикрыла глаза, сдерживаясь, чтобы не закрыть уши руками и не убежать прочь. Коннор молчал так долго, что Мейри снова на него посмотрела. Она остановилась возле зарослей кизила и стала ждать, пока Коннор соберется с духом и посмотрит ей в глаза.

— Расскажи мне, Коннор.

И он рассказал. Его слова никак не могли проникнуть в ее мозг, они словно отскакивали от него и не складывались во фразы. Наверное, это просто чудовищная шутка королевы. Но даже когда Мейри убедила себя, что придется поверить, сердце отказывалось подчиняться.

Все возвращается.

Она слушала, онемев от горя, а Коннор рассказывал ей про конногвардейский полк, о котором Генри и Колин говорили накануне вечером, про то, как король боится потерять поддержку Оксфорда. Но понимала она только одно.

— Значит, ты собираешься на ней жениться?

Мейри ведь знала, что потерять его во второй раз будет еще тяжелее, чем в первый, но позволила себе снова ступить на этот путь. В ужасе она не могла оторвать глаз от его губ, ожидая ответа как приговора.

— Мне придется что-то делать. Это все временно, Мейри.

Нет, Коннор не может снова разбить ей сердце!

— У меня нет намере…

Мейри ладонью прикрыла ему рот, в то время как в другой сверкнул кинжал. Она поднесла острие к его шее и холодно произнесла:

— Не ходи за мной. Я не хочу больше ничего слышать.

Несколько секунд Мейри смотрела в глаза Коннору, чтобы страшная правда до конца проникла в ее сердце, потом убрала кинжал и ушла. Навсегда ушла из его жизни.

Коннор не пошел за ней, отчего последний осколок ее сердца разбился вдребезги.

Расставание с Мейри показалось ему ударом, от которого невозможно оправиться. Это нужно для ее блага, уговаривал себя Коннор, глядя вслед уходящей Мейри. Он не собирался жениться на леди Элизабет, но ему требовалось выиграть время, чтобы избежать помолвки и не подвести короля. Будет лучше, если Мейри не станет вмешиваться. Ужасно, что ради ее безопасности ему пришлось разбить ей сердце. В глазах Мейри Коннор прочел приговор и вдруг испугался, что на сей раз она его не простит.

Коннор дотронулся до капли крови у себя на шее. Остальная пусть кипит в сердце. Как он может полюбить другую женщину, если его сердце принадлежит этой страстной дикой кошке, чье единственное украшение — грива из черных локонов и пара кинжалов, спрятанных под юбкой? Коннор любил Мейри больше жизни, больше, чем свою страну и короля, но догонять ее не стал. Пусть она держится как можно дальше от этого. Если де Веры пошли на крайние меры, вынуждая короля навязать своему родственнику брачный союз, то кто знает, что они сделают, если увидят в Мейри препятствие своему плану? Более того, если бы Коннор поделился с ней своими надеждами разоблачить де Веров, она могла снова вернуться к Генри, чтобы узнать у него что-нибудь важное. Дело могло кончиться тем, что ее бросили бы в тюрьму за убийство Элизабет.

Коннор не стал догонять Мейри, хотя ему очень хотелось.

Сейчас лучше сосредоточиться на Элизабет. Чем раньше он что-нибудь выяснит, тем скорее увезет Мейри домой. Если ее не будет рядом, он сумеет в течение нескольких дней изображать влюбленность в Элизабет. А если он не сумеет заставить эту девицу говорить, то, возможно, сумеет Колин. Мейри говорила ему, что ее брат умеет выуживать из людей их тайны. Коннору страшно не хотелось вовлекать в это дело Колина, однако сейчас некого винить: Коннор сам попался в ловушку де Веров.

Коннор не стал возвращаться во дворец. Расследование могло подождать одну ночь. После того, что он сделал с Мейри, у него не осталось для этого сил. Коннор вышел через Западные ворота и по узким улочкам в одиночестве добрался до «Трубадура». Никого из его людей здесь не было, и Коннор был этому рад. Ему не требовалось общество. Он собирался напиться в одиночку.

Коннор был уже на полпути к своей цели, когда дверь в таверну открылась и на пороге возникла женщина в плаще с капюшоном.

На мгновение он подумал, будто это Линнет вернулась доделать то, за что ей заплатили, однако незнакомка откинула капюшон, и Коннор увидел под ним не каштановые локоны, а золотистые. Элизабет. Черт возьми, он был глуп, когда думал, что сможет изобразить влюбленность в нее. Больше всего ему хотелось — видимо, из-за выпитого виски — схватить девицу за шею и душить до тех пор, пока не признается в предательстве своего отца.

— Что вы хотите?

— Я уже получила, что хочу, — заявила Элизабет и, вытащив стул из-под стола, села напротив Коннора. — А сейчас мне хочется, чтобы вы вернулись во дворец, где ваше место. Капитан не должен…

— Вам лучше уйти, — холодно прервал ее Коннор. — Иначе вы можете раньше времени узнать, что именно получили.

Элизабет улыбалась, наблюдая, как Коннор откинулся на спинку и вытянул длинные ноги.

— У меня сильный характер, капитан Грант. Можно мне называть вас Коннор, ведь мы помолвлены?

Ни разу в жизни Коннору не хотелось ударить женщину…

— Можете называть меня как угодно, женщина, но только не мужем.

Вот и все ухаживание.

— Но именно мужем вы и станете. Мой отец…

— …явно любит вас меньше, чем вы думаете. Иначе он не стал бы привязывать вас ко мне. — Теперь наступила очередь Коннора улыбаться, а Элизабет — скрывать раздражение. — Я сделаю вас несчастной. Даю вам слово.

Коннор крикнул, чтобы ему принесли еще пива, и подмигнул Вики, когда та явилась с новой порцией напитка.

— Значит, вы собираетесь быть неверным мужем? — задала вопрос Элизабет сквозь зубы.

— О да, разумеется, — ответил Коннор, поднося к губам кружку. — Постоянно.

Элизабет пожала плечами и протянула руку за его кружкой, когда он опустил ее на стол.

— Я это переживу — ведь возвращаться вы все равно будете ко мне. Кстати, о доме. Где мы будем жить? Со слов отца я знаю, что у вас есть земли в Перте.

— Мы будем жить здесь. — Коннор выхватил из ее рук свою кружку. — В Уайтхолле. У меня будет место в парламенте рядом с вашим отцом. Там я лучше смогу служить моему королю.

Черт, все идет совсем не так, как он запланировал. Он не хотел, чтобы Элизабет сразу поняла, как противна ему она сама и ее роль в этом фарсе. Он воин, и, в отличие от Мейри, не умеет любезничать ради того, чтобы получить информацию. К тому же сейчас он пьян как сапожник. Пусть Элизабет знает, что ждет ее в браке с ним. Пусть бежит к своему папочке и на коленях умоляет подыскать ей другую жертву.

— И, разумеется, вы перейдете в католичество, ибо я не женюсь на протестантке. — Коннор не думал, что его способно хоть что-то порадовать в ближайшее время, но, увидев, как изменилось лицо Элизабет, возликовал. — Я не желаю иметь с вами общих детей. Но вы не пожалеете, что не будете спать со мной в одной постели, ибо в этом деле я груб. — Коннор глотком допил эль и крикнул, чтобы принесли еще. — Так, что еще? — Сквозь туман в голове он пытался продумать условия. — Ах да. Вы немедленно прекратите всякое общение с вашим братом. Если я еще раз увижу его физиономию, то живо покончу с тем, что от нее осталось.

Элизабет дрогнула. Коннор улыбался, но чувствовал дурноту от того, что вместе с нею строит планы на общее будущее.

— Вы не смеете указывать мне, как поступать! — визгливо крикнула она.

— Смею. А вам придется повиноваться. Вы испорченная дрянь, привыкшая получать все, что угодно. Но с этим скоро будет покончено.

Элизабет вскочила с места, но Коннор поймал ее за руку и подтащил к себе.

— Один раз вы заставили меня поступить по-вашему. Больше этого никогда не случится.

Она отдернула свою руку, Коннор выпустил ее и улыбнулся, когда леди Элизабет де Вер бросилась к двери.

В тот вечер Мейри так и не вышла из своей комнаты, не согласилась открыть ни леди Клер, ни королеве, ни даже Колину — никому из тех, кто пытался поговорить с ней через дверь. Эти люди ничем не могли облегчить ее муки.

Коннор собирается жениться наледи Элизабет. О Боже, она все еще не может в это поверить. В который раз он предпочел ей Англию. Между рыданиями Мейри пыталась объяснить себе, какую роль для королевства сыграет потеря конной гвардии. Династия Стюартов может прерваться. Даже если все ошибаются насчет Вильгельма Оранского, то Монмут и герцог Аргайлл не лучше. Оба они протестанты и сразу начнут бороться с католической верой. Аргайлл принадлежит к клану Кэмпбеллов и, в отличие от своего брата Роберта, не имеет симпатии к Макгрегорам. Если трон достанется ему, то первым приказом нового короля будет уничтожение давних врагов его клана, начиная с родни Мейри.

Мейри вполне понимала последствия отказа Коннора жениться на дочери графа Оксфорда, но никакие последствия не шли ни в какое сравнение с возможностью потерять его. Мейри хотела домой. Хотела забыть дни и ночи, проведенные с Коннором, но знала, что не забудет никогда. Она проклинала и его, и короля. И помоги Бог леди Элизабет, если та попадется ей на глаза до отъезда из этого проклятого дворца. Она уберется отсюда как только сможет. Если потребуется, то одна. Она отыщет дорогу в Шотландию, а если на пути ей попадутся разбойники, то она умеет держать в руках клинок. Разумеется, Мейри не станет ждать, когда Клер и Грэм заберут ее домой после свадьбы сына. Они ведь захотят присутствовать. Она же не сможет смотреть, как Коннор клянется другой женщине, просто не сможет.

Она уедет, как только прекратит рыдать. Мейри терпеть не могла плакать, но сейчас слезы струились по ее лицу, как какая-то проклятая река. Внутри оставалась одна пустота. Как Коннор мог так поступить? Как может жениться на подобном гнусном создании? Как сможет каждый день выслушивать ее визгливые требования? Мейри почти жалела Коннора. Почти. Она слишком сильно его любила, чтобы сейчас чувствовать одну только собственную боль. Ну зачем он ударил Генри? Как случилось, что в один день, в один миг, они потеряли все? Как она сможет жить без него?

Громкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть.

— Уходите! — крикнула она, зарываясь головой в подушку.

— Мейри! Это Коннор. Открой дверь!

Нет! Она не желает его видеть. Она боится, что при виде его ее сердце остановится навсегда.

— Уходи, Коннор. — Звук его имени на губах причинял боль. — Оставь меня одну. Пожалуйста.

Коннор снова заколотил в дверь.

— Открой. Нам надо поговорить.

Его речь звучала немного невнятно. Он что, пьян? Мейри приходилось видеть, как он выпивает с друзьями, но никогда он не терял самообладания. Всегда оставался безупречным английским солдатом с самоуверенной горской улыбкой на губах.

— Мейри! — крикнул он из-за двери.

Потом ненадолго наступила тишина, после чего кулаки Коннора с новой силой взялись за дверь.

— Открой же эту чертову дверь!

— Нет, — закричала она в ответ. — Сказала — уходи, значит, уходи!

— Сейчас выбью ее к черту.

— Сломаешь ноги, идиот. Но не надейся — я не собираюсь тебя отговаривать.

Коннор не стал ни на что надеяться. Раздался мощный удар, и Мейри услышала, как Коннор отлетел и упал на пол. Дверь же осталась на месте.