– Аллилуйя! – воскликнул Мишаткин, увидев, что Костя, наконец, справился с поднятием вил.

Костя толкнул штабелер от себя и подкатил к фуре, приподнял вилы еще немного, просунул их под крайний поддон, подцепил его и потянул штабелер на себя, после чего опустил поддон на землю, откатил штабелер в сторону и снова принялся нажимать ногой на педаль. Гена, натянув спущенный поддон на рохлю, повез его на склад.

– Нэт, так дело не пойдет, – покачал головой Заза и обратился к Максу: – Замени его покуда.

Макс отлепился от стены, в которую упирался спиной, и подошел к штабелеру.

– Иди, Костя, отдохни, – сказал.

Костя молча отошел от штабелера и закурил.

– Что-то случылось? – спросил его Заза.

– Что-то случилось, – подтвердил Костя. – Не знаю теперь, радоваться или…

– Поменьше беры в голову, если ты на работе, – посоветовал Заза. – Мешает умственный процесс физической работе, понимаешь? Покуры, подумай, и за работу. Сейчас Кашкан приедет, заяуки начнем собирать. Вы с Мишаткиным останетесь на фуре. Справитесь и удвоем. Там нэ так много. Это нэ вразброс. Все упаковано. Если что, меняйтесь. Он на штабелер, ты на фуру и обратно. Понятно?

Костя кивнул, соглашаясь.

Они работали молча, как и советовал Заза, меняясь. На фуре, конечно же, было легче. Проще простого передвигать поддоны рохлей с одного края в другой. Костя успевал покурить всякий раз в перерывах между снятием поддона с фуры и поднятием вил на штабелере Мишаткиным, который работал не намного быстрее Кости. К тому же Костя еще и отвозил поддоны на склад.

Скоро стемнело и пошел дождь.

Около девяти вечера фуру, наконец, опустошили.

Мишаткин направился в «офис» перекусить, Костя зашился подальше от всех, в темный закуток склада, достал телефон. Он позвонил сестре. Как ни странно, они сильно сблизились и доверяли друг другу самые сокровенные тайны и мысли, терзавшие их. Видимо, родная кровь уничтожила возникшее было недоверие и настороженность первых дней совместной жизни.

– Слушаю, – отозвалась Юлька после третьего гудка.

– Привет, ты дома? – спросил Костя.

– Да, котлеты варганю, ты когда нарисуешься?

– Не знаю. Тут кое-что случилось. Не до котлет.

– Надо же! – воскликнула Юлька. – И что же такого особенного произошло, что такого проглота как ты отвернуло от моих котлет? – Девушка намекала на аппетит брата и без того зверский после каждой смены, который еще более увеличился, когда Костя, пусть и не по своей воле, перестал общаться с Сашей.

– Звонила Саша, – ответил Костя. – Сегодня.

– И чего хотела эта неврастеничка? – язвительно поинтересовалась Юлька, относившаяся к ней с неприязнью. У обеих это чувство было взаимным, хоть и пересеклись они однажды и то мельком. Юлька тогда пришла с работы, а Саша как раз уходила, и Костя ее провожал. Они столкнулись в прихожей, смерили друг друга оценивающими взглядами и дико не понравились одна другой. Костя их познакомил, но на этом знакомство, как таковое, и закончилось. Однако Юлька знала много чего про Сашу со слов брата, который, после каждой встречи с ней, приходил взвинченный и растроенный чаще, чем веселый. И она ему верила, потому что с первого взгляда разглядела в Саше ту еще стерву и эгоистичную тварь, в чувства которой, наоборот, не верила. Ей сразу показалось, что в Саше много скрытой злобы, что она хочет повелевать кем-то, а не любить, и это ее насупленное лицо и презрительный взгляд на Костю, когда тот с щенячьей преданностью застегивал ей молнию на сапожке…

– Она попросила прийти, боится, – тоскливо произнес Костя.

– И ты, конечно же, поджав хвост, побежишь к ней, как собачка, – безапеляционно констатировала факт Юлька.

– Зачем ты так?

– А как? Ты же уже завтра будешь плакаться мне о ее несправедливом к тебе отношении! Ты же мужчина в конце концов! Она тебя бросила, променяла на какого-то упыря, трахалась с ним…

– Перестань… – то ли простонал, то ли попросил Костя. Он и без сестры прекрасно понимал ситуацию, но закрывал глаза на очевидное. – Я люблю ее.

– Это не любовь, Костя! Это укус скорпиона. Любовь приносит наслаждение и радость. А ты теряешь рядом с этой сукой всяческое уважение к самому себе и достоинство. Почему ты не хочешь заниматься режиссурой? Тебе же предлагали уже место на киностудии. Сашенька не одобрила, да? Разумеется, ей выгодно, чтобы ты оттенял ее собственное ничтожество своим низким социальным статусом…

– Юль, ну хватит…

– А чего ты хотел? Зачем ты мне позвонил? Чтобы я тебя остановила? Отговорила как-то? От чего? Твой враг – ты сам. Пока лично ты не поймешь, в какое говно вляпался, ничего не поменяется. Будешь таскаться за ней хвостиком, а она вытирать об тебя ноги. Ты же был другим, я помню это.

– В общем, – вздохнул Костя то ли обреченно, то ли приняв единственно правильное решение, – я пойду к ней после работы. Может, ей действительно нужна моя помощь.

– Твое дело, – сказала Юлька. – Позвони потом: ждать тебя или нет.

– Позвоню, – произнес Костя.

Он отключил телефон и вышел на свет. Смена налаженно занималась сбором товаров по заявкам.

– Костя, – обратился к нему Заза, держа в руке лист с очередной заявкой, – тебе по блату двадцать пять ящиков вермишели.

– Понял, – кивнул тот, взял свободную рохлю, кинул на нее поддон и направился к тому месту на складе, где хранился запас вермишели быстрого приготовления. Беря зараз по пять ящиков, он в пять заходов нагрузил поддон и покатил его к машине, стоявшей у главного входа склада с открытым настежь бортом. Около машины Костя остался помогать водителю-экспедитору в погрузке собранного товара и проверке наличия товара по заявкам.

В десять вечера смена закончилась, что бывало не часто, учитывая последний рабочий день недели. Обычно по пятницам работа затягивалась надолго.

Дождь кончился. В свете уличных фонарей глянцевито блестели лужи. Стало очень тепло, если не сказать душно.

Выходя со склада, Костя набрал Сашин номер.

– Привет, – сказал он в трубку. – Предложение еще в силе?

– Ты придешь? – прошептала Саша.

– Да.

– Когда тебя ждать?

– Я уже выхожу. Минут через двадцать буду.

– Ты голодный? Ой, что я спрашиваю, дура, конечно, голодный после работы. Я что-нибудь приготовлю, а ты, может, пивка возьмешь?

– Хорошо.

– Ну тогда до встречи?

– До встречи.

Костя улыбнулся, пряча телефон в карман куртки.

– Чё веселый такой? – догнал его Гена. – По пивасу или чего покрепче? – не дожидаясь ответа, предложил.

– Я пас сегодня, – отказался Костя.

– Ну как знаешь. Я угощаю.

– В другой раз.

Гена пожал плечами, мол, дело твое. Он, Макс и Серега подались в ближайший магазин, в двух шагах от склада, отвести душу перед выходными. Костя пошел в Гиппо, где купил сигарет и двухлитровую бутылку «Оболони светлой». Он ни о чем не думал и не хотел думать, вспоминать, анализировать, сопоставлять очевидное с догадками, домыслами, предположениями. Костя хотел увидеть Сашу, обнять ее, поцеловать, он хотел к ней и ее, и больше его ничего не интересовало, не волновало и не тревожило. Слишком устал он от разных мыслей и быть вдали от нее. И плевал он на Тютрина, на ее бывшего мужа и иже с ними. Сейчас именно он был нужен ей.

Костя сел на 20-й троллейбус и доехал до остановки Малинина. Пройдя через арку, остановился у второго подъезда, закурил. Домофона в Сашиной квартире не было, поэтому Костя позвонил ей на телефон.

– Я у подъезда, – сказал.

– Бегу, – выдохнула Саша в трубку.

Через пару минут подъездная дверь распахнулась, и в ней появилась Саша. В кремового цвета шелковом халатике, подаренном Костей. В мохнатых тапках не поразмеру: ее 35-й днем с огнем не отыскать. С распущенными по плечам золотистыми волосами, с которыми тут же заиграл ветерок, метнувшийся внутрь, как котенок. С обезоруживающей сногсшибательной улыбкой, свойственной только ей.

Глядя на девушку, Костя застыл на месте, как парализованный. Ее ангельская красота поражала мозг и дыхательные пути. Воздуха ему тоже не хватало.

– Привет, – продолжала улыбаться Саша, довольная произведенным эффектом, – Костя. Ты пришел. Заходи.

Она развернулась и ланью устремилась вверх по лестнице к лифту. Костя, преодолевая ступор, последовал за ней.

Они стояли в лифте, пока он поднимался на шестой этаж, друг напротив друга, не отводя глаз. В глазах девушки плясали чертики. Костя не мог больше сдерживаться. Пиво выпало из его рук и глухо стукнулось об пол. Саша скрестила руки на груди. Костя обхватил ее за плечи и прижал к себе, склоняясь к изгибу шеи девушки. Запах ее тела, вся она сводили его с ума. Он погрузил свои губы в ее кожу, словно нежный вампир, прижимая к себе все сильнее и сильнее…

– Тише, тише, тише, тише… – торопливый Сашин шепот опьянил еще больше, но и остановил наваждение.

– Прости, – выдохнул Костя, отпуская ее.

Лифт остановился в тот же момент.

– Никогда не извиняйся, Костя, в подобных случаях, – посоветовала девушка и вышла из лифта, поправляя съехавший с плеча халат.

– Не буду, – буркнул Костя, поднимая пиво.

Когда он вошел в квартиру и остановился в прихожей, чтобы снять обувь и куртку, к нему на шею бросился Пашка.

– Костя! – радости мальчишки не было предела. – Как хорошо, что ты пришел! Я так по тебе скучал! Ты раздевайся и проходи и больше не уходи, ладно?

– Он никуда не уйдет, Пашенька, – сказала Саша, обнимая сына, – по крайней мере, сегодня, – взглянула на Костю, – правда ведь?

– Что произошло? – снял куртку Костя и переобулся в тапки. Мэри, запрыгнув на столик с домашним телефоном и вазой с искусственными цветами, замурлыкала, подбираясь к гостю. Она вскочила ему на плечо и потерлась мордашкой о Костино лицо.

– Смотри, мама, как Мэри соскучилась по Косте! – заметил Пашка.

– Я тоже, – провела Саша рукой по Костиным волосам, взяла пиво и пошла на кухню.

– Ты же защитишь нас от Жени? – спросил Пашка, снизу вверх вглядываясь в Костины глаза. – А то он маму бьет и деньги все наши забрал…

– Разберемся, – ответил Костя, придерживая Мэри, которая улеглась шарфиком на его плечах.

– Ты уж разберись, пожалуйста, – продолжал Пашка.

– Обещаю.

– Ну тогда проходи, не стесняйся, – потащил Пашка Костю за руку в зал, – будь как дома, помогай мне в Бэтмена играть…

Он усадил Костю на тахту с открытым ноутбуком и примостился рядом. Мэри спрыгнула на подушку и тоже расположилась около ноутбука со стороны куллера.

– Смотри, Костя, как я умею бесшумно убивать врагов, – прихвастнул Пашка, управляя компьютерным персонажем.

– Молодец, – похвалил его Костя, глядя в монитор ноутбука, где Бэтмен, плавно спланировав с гаргульи, ловко обезвредил двоих прихвостней Джокера.

Неслышно вошла Саша и увела Костю с собой на кухню, сказав сыну, что ему осталось играть полчасика, а потом спать, Костя ему почитает перед сном. Пашка, не отрывая взгляда от ноутбука, милостиво согласился с мамиными словами.

– Я тебе разогрела котлеты и пюре, – проговорила Саша, ведя Костю на кухню, где на столе дымилась горячая картошка, на отдельной тарелке лежали котлеты и порезанные помидоры, стояло разлитое по кружкам пиво.

Они сели друг напротив друга. Саша подняла кружку с пивом.

– За встречу! – произнесла.

Костя согласно кивнул, сделал несколько больших глотков, принялся за пюре и котлеты. Ел он жадно и быстро, то и дело бросая осторожные взгляды на Сашу, на синяки на ее обнаженных руках и ногах, на едва заметную шишку на лбу, на тщательно замаскированный кровоподтек на подбородке, невольно сжимая кулак. Девушка тоже смотрела на Костю, наблюдала за тем, как он ест, размышляла, не совершила ли ошибку, позвав его. Простит ли Костя ее, простил ли уже? Саша была уверена в положительном ответе. Она знала наверняка, что Костя любит ее, и чтобы она ни натворила, как бы его ни обидела, он никогда не отвернется от нее. Это и пугало. Но еще хуже было остаться сейчас одной со всеми своими страхами и вздрагивать от каждого шороха и звонка или стука в дверь. То, что Женя не оставит ее в покое, вполне очевидно. Тот тоже ее любил. Однако любовь Тютрина приносила лишь разрушение и боль. Он пересек черту доверия, уничтожив в секунду все хорошее, что Саша к нему испытывала, хотя изначально знала, что он мерзавец и подонок. Но именно к таким ее и тянуло всегда. Костя был другим. Единственным в ее жизни другим. Добрым, внимательным, заботливым, души в ней не чаявшим, но… скучным. Однако как его любил Пашка!..

– Очень вкусно, спасибо! – отвлек Сашу от мыслей Костин голос.

– На здоровье, – произнесла она. – Покурим? – предложила. Саша знала, что Костя всегда курил после еды. Она тоже покуривала, сигареты три в день, но под пиво была не прочь и почаще.

Они вернулись в зал, вышли на балкон. Костя прикурил ей, затем себе.

– Рассказывай, – затянувшись, выдохнул.