Самид Агаев - Улица Иисуса

Натик замолчал.

– Я все поняла, – сказала Зинат, – отдыхайте, набирайтесь сил. Сегодня погожий день. Если придет достаточно людей в храм, вы сможете увидеть мой танец.

– Благодарю вас, – сказал Натик.

– Танца не будет, – услышали они голос подошедшего настоятеля, – иначе, храм закроют. Пришел человек с письмом из Храмового совета. В нем порицание и предупреждение.

– Значит, танца не будет, – повторила Зинат.

Она ушла. Шано посмотрел ей вслед, затем перевел взгляд на гостя.

– Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, мне лучше. Вечером я уйду.

– Можете не торопиться. Уйдете, когда выздоровеете.

– Спасибо, мне уже лучше, водка с перцем творит чудеса.

Монах довольно кивнул и оставил его одного. Он хотел помолиться, но до его слуха донесся неясный шум за оградой. Что-то похожее на лошадиный всхрап и топот копыт. Через некоторое время кто-то вскрикнул. Монах вышел на открытое крыльцо. За оградой никого не было. Он пошел в подсобное помещение. Там была только одна Рита.

– Что это был за шум? – спросил он, – кто-то приехал?

– Вы тоже слышали это, учитель, – вопросом на вопрос ответила Рита, – Зинат тоже так показалось, она пошла посмотреть.

– Когда? – встревожился монах.

– Да вот только что.

– И не вернулась?

– Нет, но я думала, что она в храме.

– Где Рамдин?

– Он пошел за хворостом.

– Сбегай, позови его.

Настоятель побежал к воротам. Но там никого не оказалось. Появилась Рита.

– Он уже идет, святой отец, – крикнула она.

– Обойди все, покричи ее, – сказал ей Шано.

Рита, голося, побежала вокруг храма. К монаху торопился Рамдин.

– Где Зинат? – спросил монах.

– Я не знаю, святой отец, я ходил за хворостом.

Тяжелое предчувствие охватило монаха.

– Здесь что-то не так, – сказал он, – здесь что-то произошло. Мне показалось, будто кто-то приехал. Посмотри, трава примята, здесь были лошади. Ты же охотник.

Рамдин стал изучать землю под ногами. Обежав территорию храма, вернулась запыхавшаяся Рита.

– Ее нигде нет, – крикнула она.

– А ребенок где? – спросил Шано.

Рита, всплеснув руками, бросилась в пристройку.

– Трава прибита дождем, – сказал Рамдин, – она еще не успела выпрямиться. Но следы есть. Хорошие следы, четкие. Земля влажная.

– Как ты все это разглядел? Я ничего не вижу.

– Трава густая. Видно, когда раздвигаешь ее. Здесь была не одна лошадь. Две, а может и три.

Появилась, тяжело дыша, Рита.

– Ребенок на месте, – сказала она, – Слава Богу.

– Вы запретили ей танцевать, – сказал Рамдин, – может быть, она решила уйти от нас. Уехала.

– Без ребенка? – спросил монах. – Нет, здесь дело нечисто. Подождем, может она вернется.

Но Зинат не вернулась. Ни в этот день, ни в следующий. Она исчезла, словно ее никогда и не было. Рита, прижимая к груди ребенка, решила, что Бог, таким образом, послал ей дитя. Но Рамдин, словно, прочитав ее мысли, сказал:

– Даже и не думай. Она вернется. Она не из тех, кто бросают детей. Лучше рожай своего ребенка.

Рита обиделась и в сердцах сказала:

– Так ты сделай мне своего ребенка, а то только болтать горазд!

Егорка долбил скалу каждый день с утра до вечера с недолгими перерывами. То есть это был уже третий каждый день. Скала была неприступной. Он отваливал от нее целые куски породы, но это не решало главной задачи. Он не мог добраться до основной трещины, обозначающей линию разъема. Того места, где часть скалы примыкала к пещере. Он находил трещины, расширял их, вбивал клинья. Разносил к чертовой матери скалистую породу, но в лучшем случае, откалывал очередную глыбу. Спал он в палатке, предусмотрительно купленной на рынке. Ел мало и третий день ничего не пил, кроме воды. Обнаружив, что руки стерты в кровь, Егор стал искать среди своих вещей чистую тряпицу, чтобы забинтовать ладони, но не нашел. Тогда он спустился вниз к подножию горы, где был арык. Здесь он обмыл свои раны и сполоснул кусок ткани, которой он затем перемотал руки.

Необходимо было оригинальное решение, и в поисках этого решения, Егор пошел вверх по течению ручья. Надо было сменить обстановку. Панике он не поддавался, ибо знал, что у него есть не менее десяти дней для того, чтобы вызволить друга из пещеры.

Арык весело струил свои воды, изгибаясь вдоль подножия горы. Однако Егорка не разделял его веселья. Он был мрачен и напряжен. Палатку он оставил, как есть, лишь затянув полог от дикого зверя. Ибо человек вряд ли по доброй воле поднимется в эти безлюдные места. Однако лом и кирку надежно спрятал. Сейчас это была главная ценность. Дорога ложка к обеду, говаривал его отец, – а вода на пожаре. А здесь в нынешней ситуации главными были кирка и лом. Инструменты сейчас были дороже золота.

Егор шел вдоль ручья, поднимался все выше и выше, направляясь к крутому отрогу соседней горы. Ее было видно с того места, где находилась пещера. Поэтому Егор шел без опаски заблудиться. Он шел, размышляя. Как всегда первыми на ум пришли древние греки. Великий Архимед с его точкой опоры, которую он требовал от окружающих, зная, что никто не даст ему эту самую точку опоры. Поэтому болтать можно сколько угодно, изображая себя великим механиком. К тому же, кажется, Архимед просил точку опору, находящуюся вне земли. Это уточнение привело Егорку к уверенности, что решение его задачи также лежало вне этой местности. Это было естественная ассоциация.

– Вот, если бы выпить вина, – подумал Егор, – то решение сразу бы нашлось.

Но вина не было, и он продолжал подниматься, пока не достиг небольшого плато, на котором вдруг увидел крепость, небольшую, с двумя башенками с зубчатой стеной. Она лежала на груди утеса, который служил для нее естественной защитой. Со стороны тропы крепость обороняли стена и ров. Ее можно было считать неприступной. Но Егор не собирался брать ее приступом. Ему нужны были бинты и мази. И он направился к воротам. Дверь открылась сразу же, лишь только он приблизился к ней. Из нее вышел страж, препоясанный мечом, с пикой в руке.

– Добро пожаловать, входи, – сказал он.

Егор оглянулся, кроме него здесь никого не было, значит, приглашение относилось к нему.

– Зачем…. входить? – насторожился он.

– Не знаю, малика сказала, чтобы я пустил тебя, когда ты придешь.

– А разве она меня ждет? – спросил он.

– Не знаю, ждет она тебя или не ждет, но мне велено тебя пустить.

– Мне вообще-то нужны только бинты, тряпки чистые. Но и вином разжиться. Если есть. Я не мусульманин, мне можно.

– Тогда тем более входи. Насчет вина не знаю, но тряпок, этого добра найдется вдоволь.

Егорка медлил. Все это было довольно странно. Откуда хозяйка горы знала, что он сюда придет. Он сам об этом ничего час назад не знал.

– Ты входишь? – спросил страж. – Или я закрываю дверь.

– Вхожу, – сказал Егор, – была не была, как говорится. Всем смертям не бывать, а одной не миновать.

– Хорошо сказал, – похвалил страж, – надо запомнить.

– Ты лучше запиши, – посоветовал Егор, – память – вещь ненадежная. Вот Сократ ничего не записывал. И что в итоге?

– Что в итоге? – спросил страж.

– Все переврали. Особенно этот, как его. Видишь, и я забывать стал. Платон. Главное, когда учителя судили, он прятался, сказался больным. А потом свои мысли стал выдавать за его слова. Понимаешь?

– Не очень. Но я буду записывать, – пообещал страж, – входи уже.

Егор вошел. Дверь за ним тут же закрылась. Внутренний двор крепости вопреки ожиданию был пуст. Однако Егорку не покидало ощущение, что за ним наблюдают.

В центре двора был колодец. Егор подошел и заглянул в него. Глубоко внизу блеснул кусочек неба.

– Какая здесь глубина? – спросил Егор.

– Таких как ты, человек двадцать надо поставить друг на друга или больше. Там внизу родник. Вода не кончается никогда.

– Кто же такой выкопал?

– Не знаю, меня еще не было, эта крепость очень древняя.

– А хозяйка твоя молодая или старая?

– Пошли, сам увидишь.

– А люди где? Или вы здесь вдвоем живете?

– Люди в поле, работают. Что у тебя с руками, поранил что ли?

– Можно и так сказать. Куда идти то? – спросил он у стража.

– Следуйте за мной, – неожиданно официальным тоном сказал страж.

– А здесь, кроме тебя люди еще есть? – спросил Егор, оглядываясь вокруг.

Вопрос остался без ответа.

Вслед за стражем он вступил в крытую галерею, окаймлявшую двор по периметру и пошел за ведущим. По каменной лестнице поднялись на второй этаж и оказались на крепостной стене, широкой настолько, что по ней могли плечом к плечу стать несколько человек. Большая каменная постройка с одной стороны была частью стены, а другой выдавалась в глубь крепости. У нее были большие арочные окна, колонны, резные каменные пилястры и наличники. Попасть в дом можно было, как со двора, так и с крепостной стены. Помещение, куда привел страж Егорку, было небольшим залом, устланным коврами. В глубине в эркере стояло ложе с балдахином. Недалеко от него низкий мраморный стол, с диваном без спинки.

– Это спальня? – спросил Егор.

– Это зал приемов, – ответил страж.

– А кровать зачем?

– Иногда она здесь спит.

– Так она сейчас спит? Может, я посмотрю, – предложил Егор, – подушку поправлю?

– Еще чего, – буркнул страж. – Не болтай лишнего, стой, где стоишь.

– Ладно, – согласился Егор.

Взглянул на ладони.

– Может быть, ты мне пока бинты принесешь. Неудобно с такими руками перед царственной особой показываться. Ты же сказал, что она малика. Кстати, сколько ей лет?

Ответить страж не успел, поскольку в глубине зала открылась неприметная доселе дверь, и появилась владелица замка. Это Егорка потом уже сообразил, потому что поначалу ничего не заметил, а лишь услышал чарующий женский голос:

– Ну, здравствуй, герой.

Герой обернулся и увидел красивую молодую женщину. И увидел он ее не сразу, сначала кресло черного эбенового дерева. В нем клубился дым. Или это была взвесь пыли в солнечном луче, который сразу же исчез. И появилась женщина.

– Здравствуйте, принцесса, – почтительно сказал Егор, – простите, что я без приглашения, приношу вам беспокойство.

– Это ничего, у нас гостям рады, – возразила женщина, – называй меня Мина. Не надо титулов. Так странно, страны больше нет, а титулы остались.

– Какой страны нет?

– Азербайджана. Мы теперь живем в Монголии. Правда, до меня они еще не добрались.

– Какая ирония, какой здравый смысл, – оценил Егор и успокоился. А то ему уже начинало казаться, черт знает что.

– А ты, значит, тот самый влюбленный, что должен прорубить канал через медную скалу? – спросила Мина.

– Вообще-то гранитную. Но откуда вы знаете? – вновь забеспокоился Егор.

– Слухом земля помнится, – ответила Мина.

– Странно, неужели старик разболтался, – посетовал Егор, – зря все это. Шутки до добра не доводят. Я к вам по делу, по-соседски так сказать, одолжиться зашел.

– Так, что тебе нужно, зачем ты пожаловал ко мне?

– Вообще-то я пришел попросить тряпок на бинты.

– И какое же место ты собираешься себе бинтовать?

– Вот, – Егор размотал тряпки, протянул вперед руки и обомлел, – ладони были гладкие, словно и не было стертой до крови кожи.

С изумлением он взглянул на Мину, она улыбалась, сидя в кресле. Из одежды на ней была лишь тонкая воздушная ткань, синеватая, но почти прозрачная, усыпанная маленькими серебряными звездами, просвечивая все, что можно было просветить, все выпуклости и изгибы великолепного женского тела.

– Ты великая целительница? – спросил Егор.

– Балуюсь иногда, в свободное от безделья время, – ответил Мина, – как тебя зовут?

– Фархад, – помедлив, ответил Егор.

– Не похоже, чтобы тебя звали Фархад. Я могу узнать твое имя, взглянув на твою ладонь. Но делать этого не буду. Вольно тебе зваться любым именем. Вообще то, что новорожденному дает имя родитель – есть одна из величайших несправедливостей. Человек вправе именовать себя так, как ему захочется. Не правда ли, Фархад?

– Я соглашусь, – ответил Егор, он продолжал разглядывать свои ладони.

– Очень хорошо, а как насчет, выпить, закусить? Долг гостеприимства обязывает угостить тебя и разделить с тобой трапезу. Ты не торопишься?

– Вообще-то тороплюсь. Но мое спешное дело требует некоторого отдыха. А, судя по чудесному заживлению моих рук, очевидно, что трапеза с тобой пойдет мне на пользу.

– Очень хорошо, – довольно сказала Мина, – Ибрагим, ты еще здесь?

– Как видите, госпожа, – ответил страж.

– Принеси нам чего-нибудь.

– Я надеюсь, что, говоря выпить, ты имела в виду вино? – спросил Егор.

– Ну не воду же. Сказал же поэт «Вода – я пил ее однажды, она не утоляет жажды».