Самид Агаев - Улица Иисуса

– Значит, ты вызвался убедить мою жену дать мне согласие на новый брак.

Али бросил возмущенный взгляд на евнуха. Но тот сделал отсутствующее лицо.

– Когда я это услышал, – продолжал хан, – первым моим желанием было отрубить тебе голову за подобную дерзость.

– Но я вовсе… не хотел…

– Не смей меня перебивать, иначе я поддамся этому искушению. Уж ты должен знать, как никто другой, что даже смотреть на чужую жену – харам[9]. А уж тем более говорить с ней. Но Зияд-эфенди вступился за тебя. Мол, ученый человек, все равно, что не мужчина, как врач, одним словом. Однако имей в виду, ты сам вызвался, добьешься согласия, награжу по-хански, если же нет – тогда не обессудь.

– Хотелось бы уточнить, – спросил Али, – под словом «не обессудь» – вы что подразумеваете?

Вопрос остался без ответа. Тогда Али рискнул задать еще один вопрос.

– На ком вы хотите жениться?

– Тебя это не касается. Впрочем, он тебе все расскажет, – сказал хан, показав на евнуха.

Хан встал, давая понять, что аудиенция закончена.

К Али подошел главный евнух и предложил следовать за ним.

– Одной беседы будет мало, – сказал Али в спину уходящему хану.

Но тот не обернулся.

– Ну и свинью же вы мне подложили, уважаемый, – сказал Али евнуху, когда они остались наедине.

– Простите, алим[10], так вышло.

– Что значит, так вышло, разве это была моя инициатива? Я лишь высказал предположение.

– Ну что мы сейчас будем считаться, дорогой алим, главное сейчас сделать наше общее дело.

– Нет уж, простите, меня это не касается. Я передумал. Где здесь выход?

– Мой дорогой хафиз, – елейно произнес евнух. – Уже поздно. Мы слишком далеко зашли. Если вы сейчас отступитесь, хан сочтет это за оскорбление. Лучше придайте остроту вашим мыслям. Блесните красноречием перед ханшей. Вы блестящий полемист. У вас получится.

– А, если не получится? Хан отрубит мне голову?

– Не отрубит. Это он так, сгоряча. Ну, может, бросит в тюрьму. Но это же пустяки по сравнению с отсечением головы, отдохнете год другой.

Зияд-эфенди мило улыбался. Глядя ему в лицо, Али очень хотелось ударить его по голове. Но он сдержался.

– Знаете, кто вы? – начал Али.

– Будьте осторожны в выражениях, – предупредил главный евнух, – я в этом дворце тоже кое-что значу. И у меня сильно развито чувство собственного достоинства. Оскорблений не потерплю.

– Но вы меня подставили, – возмущенно произнес Али.

– Ну, что теперь говорить. Так вышло, увы. Лучше будет, если вы приступите уже к работе.

– Кстати о работе, – сказал Али, – мне нужно в суд. У меня сегодня назначено слушанье.

– Хорошо, – кротко сказал Зияд-эфенди, – я дам вам охрану.

– Зачем?

– Чтобы вам не вздумалось исчезнуть из города. Вот он будет вас сопровождать.

Зияд эфенди указал на рослого обвешанного оружием чауша.

– Вы хотите, чтобы я ходил по городу, как арестованный. Что обо мне подумают мои клиенты?

– Они подумают, что у вас появился телохранитель. Это придаст вас весу в обществе. Слушанья в суде длятся до полудня. Час вам на отдых, и, пожалуйте во дворец на беседу с ханшей.

– А прием посетителей, консультации?

– Хорошо, пусть будет два часа. Ладно, три часа. Итак, в четыре часа пополудни я жду вас здесь. Не прощаюсь.

Под удивленными взглядами мастеровых и лавочников Али прошествовал по улице и остановился перед своей конторой.

– Подожди здесь, – сказал он чаушу, – я возьму бумаги, и сразу пойдем в суд.

– Мне приказано не спускать с вас глаз, – заявил бесхитростный малый.

– Откуда ты родом?

– Из Байлакана, – ответил чауш.

– Мы с тобой земляки, – заметил Али, – как ты сюда попал?

– Долго рассказывать.

– И мне долго рассказывать. Видишь, как много у нас общего. Послушай, меня здесь все знают, не роняй мой авторитет, делай вид, что ты меня не сторожишь, а охраняешь.

– Ладно. Собственно, это почти одно и то же. Так сказал Зияд-эфенди.

– Я оставлю дверь открытой, и ты будешь меня видеть. Я недолго.

Не дожидаясь ответа, Али вошел в контору. А чауш остался ждать на улице под любопытными взглядами соседей. Мальчик встретил его сердитым вопросом:

– Где вас носит до сих пор? Сколько человек вас уже спрашивало.

– Попридержи язык, – рявкнул Али. – Между прочим, я твой начальник, а не ты мой.

– И Егора нету. Я что один должен за всех работать? – не унимался секретарь. – Я уже три дирхама аванса взял.

– За что? – всполошился Али.

– За составление иска.

– Молодец, только больше не смей без моего ведома брать деньги.

– А Егор почему на работу не пришел? – продолжал вопрошать мальчик.

– Он уехал в Астару. Какой ты настырный.

– Зачем?

– За женой. Еще вопросы будут. Нет? Тогда дай мне бумаги по сегодняшнему делу.

Взяв бумаги, Али вышел и кивнул чаушу:

– Пошли.

Тот, ни слова не говоря, последовал за ним.

Судья встретил Али удивленным взглядом.

– Это охрана или конвой? – поинтересовался он.

В голосе чувствовалась ирония.

– Ваша честь, правитель города поручил мне дело. Этот гвардеец меня теперь сопровождает всюду.

– Вот как, – удивился судья, – а вы, оказывается, важный человек. А я с вами так запросто.

– Ваша честь, в этом здании нет никого важнее вас, я в этом абсолютно уверен. Примите мои заверения в этом.

Судья усмехнулся и сделал знак катибу. Секретарь объявил:

– Слушается дело Арзумана против Алигулу. Обстоятельства дела таковы. Арзуман обвинил Алигулу в краже его имущества, с чем и обратился в полицию. Алигулу был арестован, помещен в тюрьму, где и сознался в содеянном преступлении. Согласно закону, Алигулу должен быть приговорен к отсечению правой руки.

Судья обратился к Али:

– Советник, кого вы сегодня защищаете?

– Ваша честь, я защищаю человека по имени Алигулу, – Али указал на обвиняемого, который стоял со связанными руками под присмотром судебного исполнителя. На лице подсудимого красовался свежий кровоподтек.

– Обвинению есть что добавить? – спросил судья.

– Нет, ваша честь, – ответил Арзуман, – я все сказал, а он давно этого заслужил.

– Советникприступайте.

– Ваша честь, – начал Али, – я возражаю против этого приговора по ряду причин. Итак, первое. Подсудимый был арестован без достаточных на то оснований, не было никаких прямых улик, лишь по одному подозрению, что является незаконным. Второе – признание было получено под пыткой. В тюрьме его избили, это очевидно, вот он стоит перед вами с синяком под глазом. Закон гласит: «Возводимое одним человеком на другого обвинение в убийстве или краже, не должно приниматься иначе, как по предоставлению не опровергнутых доказательств или по признанию, сделанному не под влиянием угроз и запугивания. Равным образом не разрешается и недопустимо сажать человека в тюрьму по одному только высказанному другим человеком против него подозрения. Посланник Аллаха никогда не привлекал людей к ответственности по одному лишь подозрению».

– Но он сознался, – заявил катиб, – сейчас его никто не бьет, спросите его, и он вновь сознается.

– Это не имеет значения, – возразил Али, – закон нарушен, его должны освободить.

– Алигулу, тебя били в тюрьме, – спросил судья, – отвечай, не бойся.

– Били, – ответил обвиняемый.

– Развяжите ему руки, – объявил судья, – он свободен. В иске отказать.

– Я этого так не оставлю, – крикнул Арзуман, – я подам жалобу правителю.

– Кто там дальше? – объявил судья.

В зал вошла следующая пара тяжущихся. Али остался на месте.

– Фарух против Закира, – объявил секретарь, – обвинение в воровстве, доказанное, – добавил он, глядя на Али, – обвинение просит приговорить преступника к отсечению руки, согласно закону.

– У защиты есть возражения? – спросил судья, глядя в бумаги перед собой. Поднял голову и увидел поднятую руку Али.

– Этот тоже твой клиент?

– Да, ваша честь.

– Что в этом случае, какие возражения?

– Ваша честь, обвиняемый является рабом истца. То есть этот человек обвиняет своего раба в краже собственного имущества. Его нельзя наказывать, поскольку такой образ действий противоречит закону. И раб, и имущество являются частью одного целого. Отдельные части достояния связаны между собой.

– Это твой раб? – спросил судья у обвинителя.

– Да, ваша честь.

– Возьми его и дома вздуй, как следует, а теперь оба убирайтесь отсюда. В иске отказано.

Взглянув на Али, судья качнул головой и сказал:

– Заседание окончено. Все свободны.

Али вышел из зала. На улице возле здания суда стоял рассерженный Арзуман, ожидая, видимо, Али. Но, увидев рядом с ним вооруженного чауша, сделал отсутствующее лицо.

– Я пришел, – сказал Али.

– Вижу, молодец, – похвалил Зияд-эфенди.

Он встретил Али у парадного входа.

– Прошу вас следовать за мной. Чему вы улыбаетесь?

– Только вчера я сетовал, на то, что мой удел входить во дворцы через черный вход. Не прошло и суток, как все изменилось.

– Значит, Бог услышал ваши слова, – заметил главный евнух. – Но я рад, тому, что у вас хорошее настроение. Так и надо относиться к жизни.

– Чей Бог? Ваш или мой?

– Кто-то из них.

– А вы не считаете, что Бог един?

– Я думаю, что это слишком серьезный вопрос, чтобы обсуждать его на ходу, – бросил евнух. Он вел Али через анфиладу комнат.

– Вы правы, но я подумал, что у вас есть готовое мнение на этот счет. Где это будет происходить?

– Здесь, – сказал евнух, открывая двери небольшого зала.

– Это гарем? – спросил Али, оглядываясь.

– Почти, это как бы предтеча. Впрочем, это слово не подходит.

– Предбанник, – подсказал Али.

Евнух удивленно взглянул на него.

– Грубовато, но верно. За этими дверями начинаются покои госпожи, рабынь и наложниц.

– Много их? – поинтересовался Али.

– Поверьте, достаточно. Но вам лучше не задавать лишних вопросов. Уже то, что вы здесь находитесь, есть вещь почти невозможная. Кроме меня, хана и служанок здесь мужчин не бывает. Но я же не мужчина.

Евнух дернул щекой.

– Ловко вы все устроили, – заметил Али, – ведь это вы должны были решить проблему, устранить препятствия. Но переложили тяжесть на мои плечи. И сами, как бы в стороне.

– Если вас это утешит, могу вас заверить в том, что в случае вашей неудачи, меня тоже не минует гнев хана. – сказал главный евнух.

– Чужое горе не является утешением, – возразил Али.

– Это смотря для кого. Будьте здесь. Я приглашу сюда ханшу.

– И оставите нас наедине?

– Размечтался, – бросил, уходя, евнух.

Али остался один в зале. Возвышения были устроены по периметру комнаты, устланы коврами в несколько слоев, на них было разбросано множество подушек. В середине зала было свободно. Возможно, это было место для танцев. На стене висели музыкальные инструменты.

– По вечерам здесь должно быть весело, – подумалось Али.

Он подошел к окну. По дороге мимо дворца ехал старик на осле, подняв голову, он увидел Али и поклонился ему. Али в ответ поднял руку, чем вверг старика в смятение. Он стукнул бедное животное пятками и поторопился проехать.

Ждать пришлось довольно долго. Может быть час или больше. Али стоял у окна, расхаживал по комнате, сидел, но в этом положении его почему-то клонило в сон. Он снял со стены чанг, вспомнив Ладу, стал перебирать струны. В этот момент вошел евнух.

– Играете? – спросил он. – А вот я так и не смог выучиться.

– Нет, не играю. Я просто так.

– Сейчас она придет. Еле уговорил.

Он сел, подоткнув под бок подушку.

– А вы, Зияд-эфенди, тоже будете присутствовать? – спросил Али.

– Зови меня Масрур – это мое настоящее имя. Зияд-эфенди для солидности, очень благозвучно. Конечно, я буду присутствовать. Вы что же думали, что вас наедине с женой хана оставят?

– Проникновенная беседа предполагает минимальное количество собеседников. Я же не лекцию пришел читать.

– Забудьте об этом.

– Ханша будет одна?

– Со своей свитой. Девушки там, рабыни.

– В таком случае за результат не ручаюсь, – объявил Али, – я могу повлиять на одного человека, но не на десяток. Я не факир.

– Дорогой мой, вы не в том положении, чтобы диктовать условия. Но я могу передать ваши пожелания хану.

– Не надо.

– Вы правы. Может быть только хуже.

Появились слуги, внесли столик на коротких ножках, заставили его сладостями и напитками. Следом в комнату вошли три девушки. Все трое были с открытыми лицами, одна другой красивей, на голове у одной из них была диадема. Масрур встал и поклонился. Али последовал его примеру.