— Пообедаем? — повторил Клиф.

— Нет. Прости.

— Может, прогуляемся по берегу? Светит солнце, и небольшая прогулка пойдет нам обоим на пользу.

Грейс согласилась — это казалось разумным компромиссом.

— Сначала я поговорю с Лореттой.

Ее помощница с радостью согласилась поменяться обеденными часами. Грейс взяла пальто и перчатки и встретилась с Клифом у входа в библиотеку. Когда Грейс подошла, он изучал настенную живопись. Рисунок был ее любимым — художник изобразил берег в 1800 году, а на заднем плане семью за пикником.

— Как съездил к Лизе? — поинтересовалась Грейс.

Из прошлых разговоров Грейс знала, что его дочери двадцать восемь лет и она замужем за финансистом из Мэриленда.

— Превосходно. Она спросила, не появилась ли у меня наконец пара. — Клиф многозначительно посмотрел в ее сторону.

— И что ты сказал ей? — вновь задала вопрос Грейс.

Она сунула руки в карманы длинного шерстяного пальто и пыталась подстроиться под его шаг, когда они шли к беседке на поляне для пикников. Там же находилась трибуна, где каждый вечер по четвергам в течение всего лета проходили концерты. Сейчас, в середине декабря, парк был безлюдным и холодным. Им составляла компанию только стая чаек — птицы в поисках еды кружили над головой.

— Я ответил Лизе, что пока нет, но я уже кое-кого выбрал. — Он вновь внимательно посмотрел на Грейс. — И хочу, чтобы она заметила меня.

Заметила его? Грейс рассмеялась. Она обратила внимание на Клифа, это уж точно. Но одной ногой стояла в своей старой жизни, а другой неохотно шагала в новую.

— Ты долго будешь заставлять меня ждать, Грейс Шерман?

Грейс очень хотела бы иметь ответ на этот вопрос.

— Не говори ничего. Я пообещал не давить на тебя, — проговорил Клиф. Он выдохнул, и с его губ сорвалось маленькое облачко. — Ты спросила меня о поездке к Лизе, и я могу ответить тебе: это определенно был некий опыт.

— Как это?

— В тот день, когда я приехал, началась снежная буря.

— Я слышала об этом в новостях, — произнесла Грейс, вспоминая прогноз погоды, где рассказывалось о буране на Восточном побережье. — У вас были перебои с электричеством?

— Прямо во время приготовления ужина на День благодарения. И поэтому индейка оказалась готова лишь наполовину. Я предложил подать индейку в таком виде, ведь подают же японские блюда сырыми, но никто не согласился.

— И что вы сделали?

— То, что сделал бы любой предприимчивый человек — мы дожарили ее на решетке над огнем посреди снежной бури.

Грейс засмеялась, представляя себе Клифа, склонившегося над огнем среди летящего снега.

— А как твой День благодарения?

— Я провела его с Мэрилин, поэтому все прошло тихо. — Грейс прикусила нижнюю губу, задаваясь вопросом, стоит ли говорить о звонках Дэна. В принципе она не обязана откровенничать, но, чувствуя вину и неловкость, опустилась на край скамейки. — Послушай, Клиф, может, это не такая уж и хорошая идея…

— Что? Наша прогулка?

— Да… Твоя дочь беспокоится о тебе и хочет, чтобы ты устроил жизнь. И ты, похоже, готов. Но не думаю, что уже пришло время для меня.

Клиф нахмурился:

— Ты не понимаешь одного, Грейс. Единственная женщина, с которой я хочу встречаться, — это ты.

— Да ладно, Клиф… — Грейс покачала головой. — Я в это не верю. Попроси Шарлоту посоветовать кого-нибудь. Она знает почти всех в городе. И, познакомившись с несколькими другими женщинами, ты сможешь решить, остались ли твои чувства прежними.

— Я так понимаю, ты не ревнива?

Год назад Грейс ответила бы автоматически. В ее теле нет ни одной ревнивой клеточки, сказала бы она. Но сейчас она не могла так сказать. Несколько месяцев назад она не считала себя собственницей. Но когда внезапно узнала, что у Дэна есть другая женщина, ее наполнила такая ярость, что она разорила спальню и выкинула на улицу его вещи из шкафа. Одежда Дэна была разбросана по всему переднему крыльцу и двору.

— Не знаю, — сказала Грейс. — Думаю, большинство людей способны на ревность. Я хочу, чтобы ты пообещал мне, что, по крайней мере, подумаешь о знакомстве с другими женщинами. Это пойдет тебе на пользу, Клиф. — И ей тоже, вероятно.

Клиф прогулялся до центра большой беседки, постоял там, а затем целеустремленно направился назад.

— Хорошо. Я подумаю над этим.

— Ты говоришь несерьезно, — засмеялась Грейс, покачав головой.

— Еще как серьезно. — Клиф присел на скамью рядом с ней. — Я не хочу встречаться ни с какой другой женщиной, Грейс. Я буду ждать тебя. Как было сказано раньше, я очень терпеливый мужчина. Не беспокойся, я не стану давить на тебя, но иногда буду напоминать о себе.

Грейс не понимала, почему Клиф оставался таким настойчивым. Она не давала ему никакого повода. И пока от их отношений получала пользу только она — она и ее гаражная дверь.

— Я хотел бы как-нибудь показать тебе свой дом, — сказал Клиф. — Вы можете приехать вместе с Шарлотой. Я даже буду рад, если вы приедете вдвоем. В таком случае тебе абсолютно ничего не будет угрожать, — сказал он с усмешкой. — Можешь даже привезти Лютика.

Грейс задумалась. Мысленно она нарисовала картину его дома, и ей было любопытно проверить, совпадет ли реальность с ее ожиданиями.

— С удовольствием, — кивнув, ответила Грейс.

— Когда захочешь научиться ездить верхом, в твоем распоряжении Брауни. Она породистая и идеально подходит для новичка.

— А она согласится?

— Конечно. — Его глаза засветились. — Значит, я могу запланировать экскурсию на этот месяц?

Декабрь обычно был переполнен всевозможными мероприятиями, но при ее теперешнем расположении духа Грейс не была настроена общаться, и уединенное посещение ранчо Клифа привлекало ее.

— Я свободна в субботу, но сможет ли Шарлота?

— Узнаю и свяжусь с тобой. — Клиф выглядел довольным.

— Ты всерьез сказал, что можно взять с собой Лютика? Собака вошла в жизнь Грейс, и ей понравилась идея взять с собой золотистого ретривера.

— Конечно.

Клиф обеими руками взял ее ладонь, затянутую в перчатку. Их глаза встретились, и Клиф улыбнулся:

— Я говорю тебе о своем терпении, Грейс. И это правда. Я готов ждать того, чего хочу. — Затем он перевернул ее руку и поцеловал запястье.

Грейс закрыла глаза и насладилась моментом. Она тоже хотела этого. Так же сильно, как и Клиф, — может, даже больше, — но сначала должна выкинуть из головы Дэна. И не только из головы — из сердца. Несмотря на все произошедшее, он по-прежнему занимал там место.


Тест на беременность показал то, в чем Мэрилин и так была уверена. Сидя на краю ванны, она смотрела на маленькую голубую полоску и ощущала, как по рукам и ногам разливается оцепенение. Прошел почти месяц, и она делала все возможное, чтобы игнорировать то, что с невероятной скоростью становилось очевидным.

Вытерев лоб тыльной стороной ладони, она закрыла глаза.

— Глупая, глупая, глупая!

Паника росла, и наконец Мэрилин почувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Обретение контроля над своими эмоциями требовало грандиозных усилий.

Добившись этого, Мэрилин поднялась и изучила свое отражение в зеркале. Какая же она бледная. Это объясняло замечание, которое она услышала сегодня. Галерею посетил постоянный клиент, который кинул взгляд на Мэрилин и спросил, не подхватила ли она грипп.

Подозрение на грипп было бы облегчением по сравнению с ее ситуацией. Что ей теперь делать? Вопрос крутился в голове, как шарик в жестяной банке. Некоторое время, как бы ни было сложно, Мэрилин делала вид, что все в порядке. Но, разогрев замороженный полуфабрикат в микроволновке, села за кухонный стол и стала разбираться со своими эмоциями.

Одно было очевидно — она ничего не скажет Джону Бауману. Да у нее и нет причины увидеться с ним. Сейчас работы Джона выставляются повсюду. Ему не нужно знать о ее беременности до того, как ребенок родится. А тогда уже он, без сомнения, подумает, что отцом является другой мужчина. Именно этого и хотела Мэрилин.

Она не допускала и мысли, что у Джона есть право знать обо всем. Вероятно, он так же хочет нести ответственность за этого ребенка… Нет, она решительно отвергла дальнейшие размышления.

Был еще один повод для беспокойства — необходимость хранить эту новость в секрете от друзей и семьи так долго, как только возможно. Годом ранее, когда Келли была беременна, ее положение почти не было заметно. Даже на седьмом месяце Келли носила свою обычную одежду. И Мэрилин надеялась, что сможет скрыть свое состояние, по крайней мере, до тех пор. Она станет носить свободные платья и избегать облегающих деловых нарядов. Скрывать беременность будет сложно, но она постарается потянуть так долго, как только сможет.

Ей необходимо освободить в своей жизни место для ребенка. Незапланированная беременность стала шоком, но она быстро приспособится. Этот ребенок, ее ребенок, растет внутри ее, и на мгновение Мэрилин едва не закружилась от радости. А затем реальность обрушилась на нее.

Менее чем через восемь месяцев она станет матерью. Жизнь дает ей второй шанс, и в этот раз она не повторит ошибок прошлого. Теперь она не позволит мужчине управлять своей жизнью и жизнью ее ребенка.

Мэрилин поглотили эмоции и планы, сформировавшиеся лишь наполовину, и она уже не хотела сидеть дома. Предрождественская суматоха была в самом разгаре, и Мэрилин хотелось веселья и радости.

Она направилась в большой магазин, который располагался рядом с театром. В длинном одноэтажном здании находилось несколько маленьких магазинчиков, Уол-март, огромный магазин авторских вещей. Парковка была заполнена. Мэрилин направилась к кинозалам и прочитала афиши, но ни один из фильмов не привлек ее внимания.

Осмотр магазина вещей ручной работы показался ей куда более интересным занятием. Пересекая парковку, Мэрилин заметила Джона, который направлялся ей навстречу.

— Счастливого Рождества, Джон.

— Привет, Мэрилин. — Его взгляд был настороженным. — Рождественские покупки?

— Пока просто присматриваюсь. Я так поняла, ты отвез свои фотографии в Сиэтл.

Слухи, что теперь его работы выставляются в большой галерее Сиэтла, разнеслись очень быстро. Для Джона все обернулось удачей, и Мэрилин была рада слышать подобные новости, хотя галерея на Харбор-стрит и потеряла те деньги, которые приносили его фотографии.

Джон кивнул.

— Мои поздравления, Джон. — Мэрилин действительно была за него рада.

— Спасибо.

— Было приятно увидеть тебя.

Это было правдой лишь отчасти, но другие слова прозвучали бы невежливо.

Стоять посреди парковки было бессмысленно, и Мэрилин хотела идти дальше, но Джон остановил ее:

— Мэрилин.

— Да? — Она понимала, что ее голос звучит нетерпеливо.

— Я хочу поговорить о той ночи.

Мэрилин закрыла глаза, не желая этого слышать.

— Мы разве не обсудили данную тему?

— Я не планировал того, что произошло.

— Раз ты так говоришь… — Мэрилин отвела взгляд, не осмеливаясь смотреть на него.

— Если ты понимаешь, о чем я… Я пытаюсь сказать, что не предохранялся. — Джон пожал плечами, когда не услышал ответа. — Ты действительно хочешь, чтобы я объяснил?

— Нет. — Последнее, в чем нуждалась Мэрилин, — объяснение.

Только не теперь, когда Мэрилин лучше его самого знала, каковы могут быть последствия. И каковы они есть.

— С тобой все в порядке? То есть, есть ли шанс, что… ну ты знаешь…

Беспокойство Джона было очевидно.

Мэрилин выдавила улыбку:

— Не беспокойся об этом.

— Но я волнуюсь. — Взгляд Джона помрачнел. — Мне нужно знать, я должен быть уверен.

Мэрилин испугалась, что он догадается, и быстро проговорила:

— Я в порядке, Джон. Спасибо за беспокойство, но ситуация под контролем.

— Ты уверена?

Его облегчение было заметно.

— Абсолютно.

Секунду или две Джон удерживал ее взгляд, а затем резко повернулся и ушел.

И только тогда Мэрилин смогла расслабиться. Она выровняла дыхание и поторопилась в магазин.


В пятницу, за пять дней до Рождества, Мэрилин решила пообедать в ресторане «Сытные блюда», где готовили замечательные супы и оригинальные сэндвичи. Ресторан был местной достопримечательностью, и Мэрилин ходила туда так часто, как только могла. Наслаждаясь супом из морепродуктов, Мэрилин сидела одна в углу и читала журнал, когда появилась ее мать.

— Я подумала, что увижу тебя здесь, — проговорила Грейс. — Не против, если я присоединюсь?

— Конечно, рада видеть тебя.

Хотя они жили и работали в одном городе, случалось, проходила неделя, прежде чем им удавалось встретиться и поговорить.