Лора Лэндон - Уловки любви

От поднял голову от ее шеи и снова припал к ее губам в глубоком поцелуе. Он целовал ее так страстно, что вскоре она почувствовала, что у нее слабеют ноги. Ее сердце грохотало в груди, как упряжка бешено мчащихся лошадей. Руки Винсента творили свое колдовство, поглаживая ее бока. Из груди Грейс вырвался тихий стон, она запрокинула голову. Его пальцы неутомимо ласкали ее, и она потеряла способность думать.

— Винсент…

Воздух вырывался из ее груди хриплыми вздохами, все ее тело лихорадочно дрожало от желания, какого она никогда еще не испытывала. Она даже не знала, что можно желать так сильно. Она едва сознавала, что Винсент поднимает ее ночную рубашку и снимает ее. Ее кожи коснулся прохладный ночной воздух. Эта прохлада была ей приятна, ведь все ее тело, казалось, было в огне. А потом он прикоснулся к ней. Плоть к плоти. Его пальцы и руки скользили по ее коже, прокладывая путь к животу, где рос их ребенок.

Грейс почувствовала, что слабеет, и схватилась за его плечи. Ей стало трудно стоять прямо.

— Ты мне нужна, — пробормотал Винсент.

Он поднял ее на руки и понес к кровати. Грейс потянула его на себя. Он тоже был ей нужен. Нужен, как никто и никогда в ее жизни.

Еще долго после того, как Грейс и Винсент занимались любовью, они не отодвигались друг от друга, их тела были все еще соединены, руки и ноги сплетены, так они и лежали в приглушенном лунном свете. Грейс гладила руками его тело, бугристые мускулы плеч и рук. Винсент приподнялся на локте, посмотрел на нее и спросил:

— Ты в порядке?

Тревога за нее проложила на его лице тонкие линии морщинок. Грейс отвела с его лба упавшую прядь волос и улыбнулась:

— Лучше некуда. Ты был само совершенство.

Она обвила его руками и притянула к себе, обнимала его великолепное тело, гладила влажную кожу и изумлялась ощущениям, которые только что пережила. От избытка чувств из ее глаз текли слезы. Слезы любви.

— Ты собираешься заставить меня рискнуть всем, не так ли?

Он перевернулся на бок и повлек ее за собой, притянул ее ближе и натянул на них обоих одеяло.

— Что за жизнь была бы у нас, если бы я этого не сделала?

Грейс лежала рядом с ним, пристроив голову под его подбородком. Он поцеловал ее в макушку и стал гладить ее тело легкими нежными движениями, пробегая пальцами вверх и вниз ее по рукам, по спине. От его прикосновений ей становилось тепло, и она знала, что много бы отдала, лишь бы так было всегда.

— Грейс, я не уверен, что у меня достаточно храбрости для этого. Я уже…

Он замялся, Грейс знала, как трудно ему подобрать слова, как трудно признаться, что он очень боится.

— Я знаю, что ты потерял. Но у меня достаточно храбрости для нас обоих. — Она прижала ладонь к его щеке, не давая ему отвернуться и вынуждая смотреть на нее. — Пообещай, что никогда не будешь во мне сомневаться, что будешь верить, что я никогда тебя не оставлю.

В его глазах была такая глубокая печаль и тень сожаления, что это тронуло Грейс до глубины души. Он пытался защитить свое сердце. Да, ей потребуется вся ее храбрость. И терпение. И ее любовь.

Грейс положила пальцы на его шею и притянула его голову к себе так, что их губы соприкоснулись. От прикосновения по всему ее телу от макушки до кончиков пальцев на ногах разлетелись огненные стрелы. Он поцеловал ее с нежностью, тронувшей ее до самого сердца. Потом поцелуй стал глубже, и она открыла рот, принимая его.

— Винсент, люби меня.

— Ты уверена? — прошептал он, касаясь губами ее губ, а его руки тем временем уже скользили по ее телу.

Грейс улыбнулась:

— Доверься мне.

Он снова ее поцеловал.

— Жена, ты не оставляешь мне выбора.

Винсент был прав. Свет дал им ровно две недели уединения, и все это время никто не навязывал новобрачным своего общества. Целых четырнадцать дней их не потревожила ни одна живая душа. И это были две самых восхитительных недели в жизни Грейс. Никогда еще она не была так счастлива. Винсент оказался самым заботливым любовником. И самым удивительным. Грейс и раньше знала, что любовь между мужем и женой — это нечто особенное, но до Винсента она даже не представляла, что жизнь может быть настолько чудесной.

Ей очень не хотелось, чтобы их уединение кончалось. Они проводили дни и вечера, лучше узнавая друг друга. Гуляли в прекрасном саду за внушительным городским домом Рейборна, а иногда даже проводили день, занимаясь любовью. Часто бывало, что Грейс сидела и читала, в то время как Винсент работал над бухгалтерскими книгами, которые ему приносил управляющий Генри Джеймс. Винсент постоянно изыскивал способы внести какие-то усовершенствования в то, что перешло к нему по наследству, улучшить жизнь тех, за кого он был в ответе. Он часами расспрашивал управляющего о состоянии земли и скота, о здоровье арендаторов, узнавал, чьи дома нуждаются в ремонте.

По вечерам Грейс играла ему на рояле. В зависимости от настроения Винсента она выбирала на каждый вечер какую-то определенную пьесу, которая, как она думала, ему понравится. Что-то серьезное и наводящее на размышление или оживленное и игривое. Иногда это могла быть одна из самых энергичных мелодий Бетховена. Грейс считала, что они нравятся Винсенту больше всего. После того как она заканчивала, они сидели вместе у пылающего камина. Винсент обнимал ее, а она прижималась щекой к его груди и слышала, как под ее ухом спокойно бьется его сердце. Когда огонь угасал и в комнате темнело, он нежно целовал ее и они вместе поднимались в спальню. После той первой ночи Винсент ни разу не прощался с Грейс у ее двери, он всегда приходил в ее постель или брал ее в свою. Иногда они сначала разговаривали, он держал ее в своих объятиях и рассказывал, каково это — расти единственным ребенком в семье. А Грейс рассказывала ему, каково расти среди толпы сестер. Он смеялся над ее историями, и она понимала, как ей повезло иметь сестер, потому что Винсент не представлял себе иной жизни, кроме как в одиночестве.

Потом с нежным вздохом он подтягивал ее под себя и они занимались любовью. В том, как он ее любил, всегда было настоящее волшебство. Иногда он занимался с ней любовью медленно и как бы лениво, иногда — стремительно и страстно, с отчаянием, которое проистекало из его страхов. Хотя Винсент постоянно боролся, чтобы скрыть от нее своих демонов, Грейс знала, что битва с ними все еще продолжается. Она делала все, что было в ее силах, чтобы ослабить его страхи. Но даже после ночи любви, когда они оба были удовлетворены и довольны, на лицо Винсента набегала тень. Грейс знала, что для того, чтобы окончательно изгнать его страхи, потребуется больше времени. Для этого она должна благополучно произвести на свет их ребенка. Но она не прекращала попыток. Не переставала делиться с ним своей радостью и воодушевлением, никогда не давала ему повода чувствовать что-то, кроме радости от того, что в ней растет их ребенок. Потому что каждое утро, когда она открывала глаза, первым, что она видела, было мужественно красивое лицо Винсента. Потом он обнимал ее, целовал, и она была счастливее, чем когда-нибудь могла себе хотя бы представить.

К сожалению, счастливая и здоровая — не одно и то же. Ее по-прежнему тошнило каждое утро, как только она вставала. Сегодняшнее утро было хуже обычного. Ей было так плохо, что она даже не присоединилась к Винсенту за завтраком. Если у маленькой горничной Элис и были какие-то соображения о том, что ее хозяйка уже страдает от утренней тошноты, то она никак этого не показывала. Но Грейс подозревала, что ее состояние стало постоянной темой разговоров среди прислуги Рейборна. И судя по тому, как они с ней носились, все до единого были по этому поводу счастливы. Всякий раз, видя хозяйку, слуги улыбались самым сердечным образом. Особенно участливой была миссис Криббадж, которая работала в кухне. Вчера утром Элис принесла Грейс поднос с каким-то горячим напитком и тоненьким, как вафля, тостом. От напитка исходил сладкий запах. По словам Элис, миссис Криббадж приготовила его, потому что он должен был помочь хозяйке от ее недомогания.

Грейс взяла себе на заметку, что нужно будет обязательно поблагодарить миссис Криббадж за заботу. Сегодня кухарка снова приготовила такое же питье. Грейс выпила еще немного напитка и подумала, что, пожалуй, он действительно помогает. Грейс знала, что утренняя тошнота — нормальное явление, и молилась, чтобы оно поскорее прошло. Она была уже в конце третьего месяца, а у большинства ее сестер тошнота продолжалась не намного дольше этого срока. Грейс с нетерпением ждала, когда период ее тошноты закончится, не столько ради себя, сколько ради Винсента. Каждое утро, когда она спускалась, чтобы присоединиться к нему, он был почти таким же бледным, как она сама. Грейс ясно видела, что он беспокоится. Возможно, он вспоминал, как две его предыдущие жены так же страдали.

Она положила руку на живот и улыбнулась. Живот у нее был не таким плоским, как раньше. Ребенок рос, и скоро будет уже заметно, что она в положении. Вероятно, всего месяца через два ей придется удалиться от общества.

Грейс закончила одеваться. Сегодня она выбрала модное утреннее платье в белую и розовую полоску — Элис уверяла, что этот цвет сделает ее щеки ярче. Грейс подошла к зеркалу, чтобы в последний раз посмотреть на себя перед выходом, отметила с удовлетворением, что ее лицо не кажется таким уж страшно бледным, и направилась к лестнице.

Спустившись вниз, Грейс направилась к кабинету Винсента, зная, что найдет его там. Она не стала стучать, просто открыла дверь. Грейс думала, что застанет его за письменным столом, работающим с бухгалтерскими книгами. Но за столом его не было, он стоял спиной к двери у окна и смотрел на улицу.

Некоторое время Грейс молча смотрела на него, ее сердце громко стучало в груди. Его поразительная мужественность всегда очень сильно на нее действовала. Он был одет только в белую льняную рубашку, темно-коричневые бриджи и черные сапоги. Его бордовый фрак висел на спинке стула, белый шейный платок лежал поверх фрака. Грейс знала, что когда он повернется к ней, ворот его рубашки будет распахнут, открывая темные волосы на груди. Она представила, как проводит пальцами по его груди, гладит упругие мускулы его живота.

— Даю пенни за твои мысли.

Услышав ее голос, Винсент повернулся. За доли секунды до того, как он приклеил на лицо улыбку, она заметила в его глазах выражение муки — он не сумел скрыть его достаточно быстро.

— Я просто думал о том, как прекрасна моя жена, и о том, что я счастливейший мужчина в Лондоне.

Он протянул к ней руки, и Грейс пришла в его объятия.

— Думаю, это не совсем то, о чем ты думал, но все равно принимаю этот комплимент.

Винсент наклонился, чтобы ее поцеловать, и она обвила руками его шею и прижалась к нему. Он со смешком отстранил ее от себя.

— Ты нечестно играешь, жена.

Грейс одарила его самой невинной улыбкой, за которой последовал еще один быстрый поцелуй, потом продела свою руку под его и крепко обняла мужа.

— Не представляю, что ты имеешь в виду.

Ее голос прозвучал чуть более хрипло, чем следовало.

— Сейчас лишь слегка за полдень, а мне уже хочется отнести тебя обратно наверх и уложить в постель.

— А что, это звучит довольно заманчиво, — сказала Грейс.

Она улыбнулась мужу открытой улыбкой. Но он погладил ее по щеке и покачал головой:

— Боюсь, что нет. Наши две недели уединения закончились. — Он показал на стопку визитных карточек и приглашений, высившуюся на углу его письменного стола. — Все это принесли только сегодня утром. И днем у нас непременно будут гости. Я предполагаю, что первой прибудет вдовствующая герцогиня Билтмор, а с ней леди Праттс и леди Франклин. Все три известны своим любопытством — и к тому же неутомимые сплетницы. Я бы не хотел, чтобы мы были еще в постели, когда они появятся.

Грейс рассмеялась. На протяжении прошедших двух недель она чувствовала себя какой угодно, только не серьезной тридцатилетней, засидевшейся в девках особой, лучшие дни которой позади. Она была невероятно счастлива и временами чувствовала себя мечтательной и легкомысленной, как школьница. И причиной этого чувства был Винсент. Это из-за него она больше не сожалела о содеянном. И ей хотелось поблагодарить Ханну за то, что она свела ее с идеальным мужчиной.

— Если они застанут нас в постели, это даст им пищу для разговоров.

— Через несколько месяцев у них будет больше чем достаточно пищи для разговоров. Но я бы предпочел, чтобы они не начали судачить уже сейчас.

После слов Винсента Грейс замолчала и задумалась.

— Это так сильно тебя смущает?

Он обнял ее за плечи и сел вместе с ней на диван, обитый тканью в цветочек. Винсент специально велел переставить его в кабинет, чтобы Грейс могла сидеть здесь с удобством, пока он работает. После того как они сели, Винсент правой рукой обнял Грейс за плечи, а левой взял ее за руку.