Пол, маленький, тихий и необычно заинтересованный, наклонился вперед:

— Может быть, для нее вязание — убежище от реальной жизни? Я имею в виду, что существуют люди, которые таким способом защищаются от окружающего мира. Дез говорил об этом. Что скажешь, Роуз? Ты считаешь наше отделение местом, где можно жить не неся ни за что никакой ответственности? Ты чувствуешь себя здесь в безопасности?

Роуз начала плакать, неуклюже вытирая лицо грязной, неопределенного цвета пряжей. Я подумала, были ли ее нитки когда-нибудь белыми и как долго эта женщина вязала из них нечто, а потом распускала.

— Это неправда. Ну скажите же им, доктор Мартин! Скажите им, — причитала она. — Я не хотела ехать сюда, меня прислали!

Мартин не смотрел на нее.

— Действительно, Роуз? — Он смотрел на меня. — Ты знаешь, сестра Лин была с нами целый день. У нас у всех было время составить свое представление о ней. Лин сможет нас получше узнать, если мы расскажем ей свое мнение.

— Нет! — вырвалось у меня. — Пожалуйста, нет.

Эми повернулась ко мне:

— Не позволяйте им смущать себя, сестра. Такое было и со мной! Мартин прав, всегда лучше начинать с самого трудного. Кроме того, такие беседы полезны.

— Хорошо, — сказал Мартин. — Итак, Роберт?

— Я думаю, она умна, но не слишком наблюдательна. Вчера у меня вылетело несколько слов, которые она обязательно должна была связать с Роуз, но сестра не обратила на них внимания. Она все еще не понимает, как сильно мы все здесь зависим друг от друга. Может быть, это делает ей честь?

— Тогда ты сам нам их скажи, — предложил Мартин.

— Я обмолвился, что Роуз напоминает мою маму. Но пока я не готов говорить об этом. Сейчас эта тема не совсем уместна, и я буду обсуждать ее с Дезом.

Мартин кивнул:

— Хорошо. Тони?

— Мне кажется, сестра Лин готова учиться. Придя сюда, она не стала притворяться, будто все знает. А ведь некоторые так делают. Она добрая, но может быть слишком мягкой с людьми, которые этого не заслуживают.

— Понятно. Додо?

— Жалоб нет.

— Полли, ты еще не уверена, да? Кети? Кто-нибудь еще? Нет? А что думаешь ты, Роуз?

Роуз склонилась над вязаньем:

— Я не хочу ничего говорить, доктор Мартин. Я не хочу никого раздражать.

Мартин откинулся на спинку стула:

— Неплохое начало, сестра Лин. Но не поздравляйте себя. Вам и дальше будет нужно зарабатывать хорошее отношение.

— Постараюсь, — тихо ответила я. Мое лицо горело. Я бы очень хотела, чтобы они нашли другую тему для разговора.

Возможно, молчаливый Лео почувствовал мое смущение. Он перебил:

— Роберт хотел обсудить изменения в группе А. Я пообещал, что мы затронем этот вопрос. Ты все еще этого хочешь, Роберт?

— Кажется, я передумал, — произнес парень. — Мы можем забыть об этом?

Ян Макбрайт улыбнулся Тони:

— Думаю, у Тони есть для нас сообщение. Видимо, он хотел приберечь его на десерт.

— Предатель, — фыркнул собеседник. — Ну хорошо. Но у меня есть и вопрос тоже… Вот что: у меня было собеседование с редактором «Шрусбери кроникл» и…

Он был вынужден замолчать, потому что все вокруг завопили: «Молодец!» и «Поздравляем, Тони!». А Додо воскликнула:

— Да ты ужасно скользкий тип! Вот что было в письме, которое ты получил сегодня утром! Почему ты нам сразу не сказал?

Меня удивило, что все пациенты, даже Роуз, по-настоящему радовались за парня. Я начала понимать, что им действительно небезразлична судьба друг друга.

— Да, я наконец принял важное решение, — заявил молодой человек, когда все смолкли. — Трех предупреждений вполне достаточно. Я лучше буду терпеть ругань отца, чем позволю ему заставить меня заниматься не своим делом. Я уже потерял четыре года… Но Дез считает, что перед уходом отсюда мне нужно подстричься. Проблема не в моем упрямстве, я не такой дурак, а в моей боязни того, что изменение прически повлияет и на мою личность. А если я потеряюсь и не буду узнавать себя, это не слишком мне поможет на следующем собеседовании. Если я позволю парикмахеру сделать чересчур короткую стрижку…

— Твою проблему легко решить, — предложила Додо. — Ты не пойдешь к парикмахеру. Лучше мы с Полли приведем в порядок твои волосы; мы укоротим их совсем капельку, только чтобы придать им опрятный вид. Они станут чистыми и блестящими. Ты будешь выглядеть так же элегантно, как принц Чарльз, если мы зачешем волосы назад и чуть-чуть побрызгаем лаком, который ты потом легко смоешь. Ну, что скажете?

Полли согласилась. Все одобрили идею Додо, и снова никто не остался равнодушным. Кроме Роуз, которая вела себя настолько неискренне, насколько могла.

— И кстати, — пробубнила дама, — он выглядит как… как наркоман. — Она сморщилась. — И вообще он очень неприятный. У него такой вид, как будто он никогда не работал.

— Ответь ей, Тони, — попросил Мартин.

Тони поправил непослушную челку:

— А почему бы мне и не выглядеть как наркоману? В университете я сидел на амфетамине, чтобы не сбежать. Другими словами, чтобы угодить отцу. Но его шантаж больше на меня не действует, так зачем мне теперь нужны экстази? Довольна?

— Я не хочу это обсуждать, — снова проговорила Роуз.

Вот теперь Тони разозлился:

— Тогда зачем ты вообще завела песню, ты, старый глупый клубок ниток? Я куплю тебе красную огромную деревянную ложку, когда поеду в Шрусбери. Ты чемпион по раздуванию ссор!

— Успокойся, Тони, — спокойно произнес Вудхерст. — Роуз, я отвечу вместо тебя, можно?

Она кивнула и ниже обычного склонилась над вязаньем.

— Роуз сама бы поведала тебе свою историю, если бы умела говорить так же складно, как остальные… У нее был сын. Мальчишка употреблял героин. Это его убило. Ему было только семнадцать. Думаю, этого достаточно. Что, Додо?

— Послушайте, нам всем не хватает наличных. — Девушка искусно сменила тему беседы. — Большинство получает только фунт в неделю, остающийся из больничной страховки. Вероятно, некоторые из нас уже обдумывали возможность подзаработать. Мы можем обсудить, будет ли выгодным делать конфеты и продавать их в общих палатах, или издавать собственный журнал, или вязать свитера, или заняться еще чем-нибудь. Что скажете?

Началась дискуссия, длившаяся около часа. В конце группового занятия Мартин сказал:

— Мне бы хотелось поговорить с тобой, Лео, и с вами, сестра Лин, в офисе. Остальные могут идти. Приближается время ленча.

Я ждала под дверью маленькой комнаты для консультаций, пока он и Лео обсуждали, какие медикаменты необходимы пациенту из группы А. Нардил ему не помогает, объяснил Лео, и они решили от него отказаться. Вудхерст заметил, что больному потребуется около двух недель восстановительного периода, прежде чем они смогут попробовать что-нибудь другое. Лео ворчал, что ему никогда не нравились моноамино-оксидные замедлители реакции, но тофранил нравится еще меньше. Я достаточно знала об антидепрессантах, чтобы согласиться с его мнением.

Когда Лео ушел, Мартин пригласил меня в кабинет и закрыл дверь.

— Ты не имеешь права так поступать, — напомнила я ему. — Правила старшей сестры.

Он улыбнулся:

— Это ведь не хирургическая палата. Ты думаешь, что все пациентки психиатрического отделения чрезмерно болтливы? Некоторые из них не произнесут ни слова до тех пор, пока дверь не будет заперта.

— Да, но ведь я не пациент.

— Расслабься, — улыбнулся он. — Лин, мне нужно поговорить с тобой, но только не здесь. В отделении это невозможно. Мы можем договориться о встрече в каком-то другом месте? Я ждал тебя в воскресенье до половины третьего, но…

— Я знаю.

Внезапно я задрожала. Человек, которого я любила, стоял едва в футе от меня. Рукава его голубого шерстяного свитера были закатаны до локтей, и я кожей чувствовала тепло, исходящее от его рук. Если бы Мартин прикоснулся ко мне, я бы разрыдалась. Я всеми силами старалась скрыть дрожь в голосе, но все равно говорила очень тихо:

— Мне жаль что… что ты зря потратил время. Я решила, ты собираешься позвать меня на демонстрацию в Одеон.

— Понимаю… Лин, это была единственная причина твоего отсутствия? — спросил мужчина, пытаясь поймать мой взгляд. — Скажи прямо.

Я достаточно научилась честности у группы, чтобы выпалить:

— Нет… Не единственная.

Но даже совместные усилия Додо и Тони не смогли бы побудить меня к большей искренности. Я не желала упоминать имя Лолы Монтес ни сегодня, ни когда-либо еще. И затрагивать скользкую тему о Ди Воттс я тоже не собиралась, тем более у меня не было уверенности в том, связывает ли ее что-нибудь с Мартином.

— Нам не стоит об этом говорить, — продолжала я с камнем на сердце. — Просто у каждого из нас своя жизнь, и наши дороги не пересекаются.

— А ты этого хочешь? — Мужчина повернул голову и прислушался. — Черт! А вот и проблема идет.

Шаги принадлежали Полли. Секунду спустя она уже барабанила в дверь, а потом стремительно распахнула ее и заявила:

— Идемте, сестра Лин. Пойдемте на ленч с нами. Вчера вы от нас сбежали… — и стрельнула глазами на хмурого Вудхерста: — Мартин, ну не будь таким занудой!

— Полли, что я тебе говорил о комнате консультаций? — строго спросил Вудхерст.

— О, солнышко! На двери ведь нет таблички «Держись подальше».

Он покачал головой:

— Ладно, а теперь оставь нас. Сестра Лин присоединится к тебе через минуту, обещаю.

— Я пойду прямо сейчас, — запротестовала я. — Мартин, пожалуйста…

Он подождал, пока Полли выйдет, прежде чем ответить:

— Не раньше чем мы условимся о точной дате. Сегодня вечером подойдет? В девять?

— Но у меня может не получиться…

— Я буду ждать, — настаивал мужчина. — В девять вечера на автостоянке.

— Мартин, я… Ну хорошо, — беспомощно пробормотала я. — Подумаю об этом.

Только тогда он разрешил мне удалиться. Когда мы шли по коридору, Полли спросила:

— Доктор твой любовник? Он прелесть. Знаешь, я ужасно ревную!

Ситуация становилась абсурдной.

— Конечно нет! На самом деле он помолвлен с какой-то девушкой, — выдавила я. — Удовлетворена ответом?

— Правда? А она какая?

— Понятия не имею, — пожала я плечами. — Я ее никогда не видела. Брюнетка, вероятно. И не суй нос не в свое дело, ты и так достаточно из меня выудила.

— А почему брюнетка? Может быть, ему нравятся блондинки. Ему нравятся мои волосы, он сам сказал.

— Ой, я не знаю. Потому что у нее испанское имя, кажется, — отмахнулась я. — Оно звучит так, будто она брюнетка.

— Какое? Долорес, наша Леди печали? Или, может, Хуанита? Единственное, в чем я уверена, — это наверняка не Лолита: ему не нравятся нимфетки.

Она и не догадывалась, как близка к истине. Но я уже приобрела достаточно опыта во время занятий в группе и не позволила ей вытянуть из меня остальное.

— Я его даже произнести не могу, — солгала я. — А что у нас на ленч? Меня это волнует гораздо больше.

Я даже не услышала ответа Полли. Мне требовалось сконцентрироваться и решить, что делать с Мартином. На этот раз я не могла просто оставить его ждать меня на стоянке. Но о чем нам было говорить? Он женится на этой Монтес через пару недель, иначе заметки не было бы в «Мейл». И если он хотел поделиться со мной своей радостью или даже пригласить на свадьбу, то он плохой знаток женской психологии. Каким не должен быть врач-практикант в психиатрическом отделении. И о чем бы он ни собирался говорить, уже обсудил это с Ди. Или, возможно, он и ее обманывал?

Я ломала голову над причиной настойчивости Мартина во время всей следующей дискуссии о способах подрабатывания денег. Меня выбрали руководителем секции по производству сувениров; Ян должен был организовывать производство игрушек; Додо и Полли, отличные доморощенные парикмахеры, предложили проект дешевых парикмахерских услуг для сестер; у Тони и Роберта был собственный секретный план; Лео подал идею тиражирования дисков звукозаписывающих компаний, если издавать журнал не получится. Кети заставила Роуз присоединиться к ее секции вязания: сестры и пациенты будут снабжать их материалами, а они вдвоем — выполнять работу. Вся их деятельность была любительской, вроде тех ярмарок, которые часто устраивают в школах. Удивительно, но они собирались объединить выручку и разделить ее поровну, не исключая даже таких людей, как Роуз, которые, очевидно, не принесут особенной пользы.

Я, наверное, размышляла бы до поздней ночи, если бы у нас не случилось одно неприятное происшествие. Собрание на тему «Как побольше продать», как назвала его Додо, прервала сестра Хуппер, влетевшая на всех парусах в комнату для игр и прогремевшая:

— Весь персонал в мой офис, и немедленно! — Потом она заметила меня. — Вам не нужно идти, сестра, — обратилась она ко мне, впрочем вежливо. — Мы все знаем, что вы не из числа заинтересованных! Вы можете принять дежурство у сиделки в первой палате, чтобы временно освободить ее. Ну что же вы, не стойте столбом!