– Не спеши ликовать, – охладил мой пыл Йен, вскинув руку. – Посмотрим еще, что выпадет мне.

– Ты все равно не наберешь «двадцать одно», – с Усмешкой ответила я, предвкушая верный выигрыш.

– Как ты можешь быть в этом уверена? – возразил он, постукивая пальцами по рубашке верхней карты в колоде.

– А какие у тебя шансы?

– Не знаю, но все-таки попытаю удачи.

– Бесполезно! – покачала я головой.

– Поглядим! – Йен открыл карту и метнул ее на стол. Я взглянула на нее и вскричала:

– Ты шулер! – Ему выпала семерка треф. Он выиграл.

– Разумеется, нет! И не пытайся увильнуть от расплаты.

– Хорошо, – вздохнула я. – Уговор есть уговор. Говори свое желание!

Йен постучал носком ботинка по полу, задумчиво глядя в потолок, и объявил:

– Расскажи мне о ваших с Питером отношениях.

– Зачем тебе это надо?

– Должен признаться, что я крайне любопытен. – Йен положил колоду на стол. – Я же писатель.

Он был прав, и я была вынуждена сдаться.

– Хорошо. Но только это длинная история. Так что я схожу раздобуду кофе. А ты усаживайся поудобнее.

– Ты хотя бы отдаешь себе отчет в том, что твоя идея «тефлоновой вагины» – сущий вздор, игра больного воображения?

Йен выбросил пустой стаканчик из-под кофе в мусорную корзину и, вытянув ноги, снова откинулся на спинку продавленного кожаного дивана. Мы с ним выпили уже по три стаканчика. Я говорила почти без умолку полтора часа и успела выложить ему без утайки всю нашу с Питером историю, со дня знакомства, состоявшегося три года назад, и до спектакля, разыгравшегося в моей квартирке в Трули за считанные минуты до прихода Йена, с которым у меня было назначено свидание.

– Это вовсе не вздор! – стояла на своем я. – По-моему, все дело в каком-то химическом веществе, вроде феромонов...

– А по-моему, твоей вины здесь нет! – заявил Йен. – Подумай сама. Питер оставил тебе прощальное послание на титульном листе своей книги. Случайно ли это? Мне кажется, что он законченный эгоист, думающий только о себе. И внезапная смена его настроения вызвана только его личностными проблемами. Возможно, он страдает комплексом неудачника.

– Нельзя ли попроще? – спросила я.

– Хорошо. Как известно, мужчины, чрезмерно озабоченные собственной персоной, не становятся другими в одночасье. Тебе следовало бы приглядеться к Питеру получше и хорошенько подумать, стоит ли связывать свою судьбу с таким человеком. А ты легкомысленно надеялась, очевидно, что ради тебя он вдруг полностью изменится. Пойми меня правильно, я вовсе не хочу сказать, что ты того не стоишь!

– Я так и не думаю, – сказала я, хотя, по правде говоря, именно так и подумала. – Значит, по-твоему, люди не способны меняться?

– Я допускаю, что такое возможно, но, к сожалению, в жизни подобные метаморфозы случаются крайне редко. Однако дело не в этом, важно совсем другое – хочешь ли ты рисковать?

Йен вперил в меня проницательный взгляд своих карих глаз, явно требуя немедленного ответа. Я уже раскрыла рот, но ответить не успела – меня кто-то окликнул . Оглянувшись, я увидела папашу Бьюджи, Бью Старшего, бегущего ко мне по коридору. Его лицо приобрело кирпичный цвет, такой же, как и остатки волос на его лысой голове.

– Порция! – воскликнул он, обняв меня. – Рад тебя видеть. Где моя малышка?

– У нее продолжаются схватки, – объяснила я.

– Ну как она? Как моя малышка?

– Пока нормально, – ответила я с улыбкой. – Ждем заключительного акта.

– Я вылетел из Атланты первым же рейсом, как только мне позвонила мама Бьюджи. Разве мог я пропустить день рождения своего внука? – Он лукаво подмигнул мне, посмотрел на Йена и представился, протянув ему руку: – Бью Майлс. Я назвал свою дочь своим именем, внеся некоторое дополнение с учетом разницы полов. Так она стала Бью Младшей, или просто Бьюджи.

– Да вы, оказывается, большой оригинал! – улыбнулся Йен, пожимая ему руку. – Приятно познакомиться! Йен Беккет, друг Порции.

– Ба! Какая честь! Вы тот самый писатель, который пишет увлекательные шпионские романы? Наслышан, наслышан...

Йен скромно кивнул, тщетно пытаясь высвободить из клешни Бью свою руку. Лица обоих побагровели от натуги.

– Вы непременно должны как-нибудь отужинать у меня! – воскликнул Бью. – Я представлю вас своему семейству, включая малышку.

Он неохотно отпустил руку Йена. Тот облегченно вздохнул, покосился на меня и ответил:

– Для меня это большая честь, мистер Майлс. Благодарю вас.

– Зовите меня просто Бью! Вы же друг Порции! Бью по-свойски подмигнул мне, и я густо покраснела.

У меня за спиной послышался звук чьих-то торопливых шагов. Мы все посмотрели в конец коридора и увидели красного и улыбающегося Дэви.

– Мальчик! – крикнул он, подбегая к нам.

Еще не меньше часа нам пришлось ждать, пока Бьюджи и ребенка разместят в отдельной палате. Счастливая мама выглядела чудесно. Лицо ее светилось радостью. Укутанный в пеленки малыш спал в прозрачной пластмассовой люльке рядом с кроватью матери. Его дедушка и бабушка держались за руки, стоя чуть поодаль. Дэви не сводил со своего сына влюбленных глаз, сидя на краю кровати.

– Я подожду тебя в приемной, поздравь от меня Бьюджи, – шепнул Йен, пожав мне руку.

Когда дверь за ним закрылась, Бьюджи улыбнулась и сказала:

– Подойди поближе к малышу, Порция! Посмотри, какой он красавец!

Я приблизилась к люльке и посмотрела на морщинистое розовое личико новорожденного. Оно напоминало мордочку щенка мопса, но все равно показалось мне прелестным.

– Я горжусь тобой, дочка! – сказал Бью Старший и, подойдя к Бьюджи, поцеловал ее в лоб. На глазах у него выступили слезы. – Теперь у меня есть внук!

От избытка чувств я тоже прослезилась.

– Хотя бы ты не плакала, – пробурчал Дэви, обняв меня рукой за плечи.

Я вытерла щеки тыльной стороной ладони и шмыгнула носом. Изобразить на лице улыбку у меня не получилось. Наклонившись к Бьюджи, я поцеловала ее в щеку и сказала:

– Тебе нужно поспать. Я навещу вас завтра. Кстати какое имя ты решила ему дать?

Бьюджи взглянула на своего отца и улыбнулась:

– Майлс Дэвид Чапмен!

Первое, что я почувствовала, отперев дверь своей квартиры, был запах жареной курицы. Потом я увидела, что в комнате горят свечи, а весь пол и диван усыпаны розовыми лепестками. И остолбенела.

– Ты вернулась! – раздался голос Питера из кухонного закутка. – Так Бьюджи наконец родила?

Питер был одет по-домашнему и держался так, словно ничего не произошло. Он хлопотал у плиты совсем по-хозяйски. В этом чувствовалась рука «барышень», с которыми он успел подружиться.

– Да! Мальчика! – сказала я, придя в себя. – Его назвали Майлсом Дэвидом.

– Потрясающе! – воскликнул Питер. – Дэви звонил твоей маме из больницы и предупредил, что ты задержишься ... Вот я и решил здесь похозяйничать, приготовить для тебя ужин. Ты, наверное, проголодалась? – Он заискивающе улыбнулся. – Отведаешь моей стряпни?

Я вздохнула. Чертовски усталая и дьявольски голодная, я была готова съесть что угодно.

– Ты на меня не сердишься? – спросил Питер.

– На это у меня просто нет сил! – Я плюхнулась на диван.

– Бокал вина? – предложил он.

– С удовольствием.

Питер наполнил два бокала охлажденным вином и сел рядом со мной. Я сделала глоток шардонне и тихо спросила:

– Как все это понимать, Питер?

– Пытаюсь завоевать твое доверие, – ответил он, упершись локтями в колени. – Возможно, мне и не удастся тебя вернуть, но я должен хотя бы попытаться это сделать.

Я отпила из бокала, стараясь не смотреть Питеру в глаза, и поинтересовалась:

– Ну и чем же ты будешь меня потчевать?

– Курятиной, приготовленной по рецепту Веры.

– Это же мое любимое лакомство! – Я покосилась на него с подозрением.

– Я знаю! – Питер лукаво улыбнулся.

– Чувствуется школа «барышень»! – бросила я ему с упреком. – Вы что, сговорились против меня?

– «Барышни», как ты их называешь, милейшие женщины, – с обидой возразил Питер. – Все мы желаем тебе только добра и хотим видеть тебя счастливой! Почему тебе повсюду мерещатся интриги?

– Что ж, пожалуй, на этот раз я прощу тебя, – сменила я гнев на милость. – Оставайся на ужин, раз уж сам его приготовил. Но потом тебе придется отсюда убраться.

– Согласен! – Питер с готовностью поднял бокал.

Любая идиотка могла бы догадаться, чем это закончится. Кроме меня. Поэтому когда я примерно через час после того, как была съедена курица и выпито вино, вдруг обнаружила, что сижу рядом с Питером на диване, как в былые времена семейной идиллии, и он уже лезет мне под блузку, меня аж затрясло от возмущения. Резко оттолкнув Питера, я вскочила и воскликнула:

– Ну, знаешь! Это уж слишком! Мы не на фривольной студенческой вечеринке! Веди себя прилично и не смей пользоваться тем, что я расслабилась. Кто тебе позволил распускать свои похотливые ручонки! Разве можно после этого тебе верить?

Я принялась нервно расхаживать по комнате.

– Прости! – Питер откинулся на спинку дивана и театрально прикрыл глаза рукой. – Это получилось у меня машинально.

– Лжец! – вскричала я. – Ты сделал это специально! Именно этого ты и добивался!

Питер положил руки на колени, выпрямился и с пафосом возразил:

– Неправда. То есть в определенном смысле, конечно, ты права, мне этого хотелось. Но если тебе это неприятно, то я не стану настаивать. Не хочу навязываться.

– Неужели? Ну спасибо! А как тогда прикажешь все это понимать? – Я взмахнула руками, указывая на окружающий мелодраматический антураж. – Ты без разрешения проник в мою квартиру, усыпал пол розовыми лепестками, зажег свечи, напоил меня, а теперь имеешь наглость заявлять, что не хочешь навязываться?

– Между прочим, ключи от этой квартиры дала мне Мэгс, – заявил Питер. – Можно сказать, что я действовал с ее благословения.

От ярости я заскрежетала зубами.

– Это только усугубляет твою вину! Зря ты впутываешь мою мамулю в наши отношения.

Питер вскочил и, вытянув руки по швам, патетически произнес:

– Ты абсолютно права! Извини, что я бесцеремонно вторгся в твою обитель, нарушив этим твое законное право на уединение. Мне не следовало так поступать, это непорядочно с моей стороны.

– Немедленно прекрати ломать комедию о пороках и добродетелях! – взвизгнула я. – Речь идет вовсе не об абстрактных моральных ценностях, а конкретно о тебе, Питер! Что с тобой происходит? Я тебя не узнаю! За два года, которые мы прожили вместе, у тебя ни разу не возникло желания позвонить моей тете Вере, чтобы получить рецепт моего любимого куриного жаркого.

Питер устремил взгляд поверх моей головы и прошептал:

– Возможно, на меня снизошло откровение!

– Возможно, – сказала я упавшим голосом. Выдержав драматическую паузу, Питер шагнул ко мне. Я зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела его губы в дюйме от своего рта. Жар его тела обволок меня, и я сомлела. Его рука легла на мое бедро. Он обнял и поцеловал меня. Все затуманилось у меня в голове.

Мы снова очутились на диване.

«Это епитимья! – решила я, почувствовав, как сжимают его пальцы мои груди, теребя набухшие соски и вызывая во мне острое желание. – Несомненно, я наказана за свою непоследовательность самим провидением и приговорена к поцелуям, объятиям и соитию, которое завершится нечеловеческим оргазмом. Так мне, идиотке, и надо!»

– Прекрати! – крикнула я и оттолкнула Питера. – Дай мне собраться с мыслями!

Он погладил меня по щеке.

– Ни о чем не думай, успокойся и расслабься! Я не стану тебя торопить. И если ты решишь наутро, что все это ошибка и я тебе не нужен, то я безропотно смирюсь с этим. – Питер наклонился и поцеловал меня в мое чувствительное местечко возле ключицы. Вот в чем заключается коварство «бывших» – они знают все твои эрогенные зоны!

Шумно вздохнув, я приказала сердцу угомониться и прошептала:

– У меня нет презервативов...

Питер снисходительно улыбнулся и сказал, расстегивая пуговицу и молнию на моих джинсах:

– Об этом не беспокойся! Обойдемся без них... Остальное он объяснил мне при помощи языка и губ.

– А ты? – простонала я, изнемогая от желания.

– Обо мне тоже не беспокойся, – промычал он, прервав на миг оральные ласки, и вновь уткнулся носом в преддверие моего лона, задрав мне ноги. Какое бесстыдство! Так мне и надо!

Я закрыла глаза и представила на его месте другого мужчину.

Глава 9

«Мои чувства так необычны... – промолвила Элизабет, пряча от Дарси улыбку. Они беседовали во время прогулки. – Я бы даже сказала, что они противоречивы!»

Я сунула в рот сигарету, закурила, зажмурив левый глаз от дыма, и потянулась рукой к пульту, чтобы прервать развитие событий на экране в тот момент, когда в глазах Дарси засветилась радость и он облегченно вздохнул, убедившись, что Элизабет наконец ответила взаимностью на его любовь. Сделав глубокую затяжку, я положила сигарету в пепельницу, где уже возвышалась горrа бычков, и коснулась пальцами мыши ноутбука, который я на всякий случай заранее открыла.