Я опускаю глаза и замечаю, что его ноги размера на два меньше моих.

Дэн продолжает:

— Что касается квартиры, я не эксперт по аренде жилья, но, если ваш хозяин поменял замки до судебного разбирательства, это противозаконно. Я напишу его адвокатам строгое письмо: посмотрим, не сможем ли мы с ними прийти к соглашению вне суда.

Слово «соглашение» дает мне некоторую надежду, как будто я купила билет моментальной лотереи.

— Не могу обещать, что все получится, но думаю, вы сможете избежать суда и покинуть квартиру без всяких имущественных претензий со стороны владельцев. Посмотрю, что можно сделать, договорились? Договорились.

Помолчав, Дэн добавляет:

— Вряд ли стоит говорить, что ситуация у вас весьма тяжелая и что в дальнейшем вам следует избегать противоречий с законом.

— Неплатежи по кредитным карточкам сюда тоже относятся?

Дэн Шмидт хлопает себя по лбу.

— Как ваш адвокат, рекомендую вам разобраться с долгами по кредиту.

— У меня еще одна проблема… — начинаю я, думая о Фергюсоне, вторжении в «Максимум Офис» и Кайле, который советовал мне признаться.

Дэн Шмидт кивает, чтобы я продолжала. Видимо, у него почасовая оплата.

Я рассказываю ему про «Максимум Офис» — включая отношения с Майком и его двойную жизнь, неудачную проделку со взломом, исчезновение Мисси и пропавшую зарплату.

— Должен сказать, Джейн, вы один из самых интересных моих клиентов за последнее время, — замечает Дэн, когда я замолкаю.

— Это комплимент? — спрашиваю я.

— Нет. Определенно нет, — вздыхает он. — Но давайте займемся теми обвинениями, которые уже предъявлены. Я проверю кое-какие свои источники у окружного прокурора и постараюсь что-нибудь выяснить об этом деле. А вы пока ведите себя поосмотрительнее, хорошо?

— Сколько я вам буду должна? — спрашиваю я.

— Нисколько, — он машет рукой, — мы с Кайлом Бертоном давние друзья.

Я жду продолжения, но Дэн ограничивается этим и встает в знак того, что консультация окончена.

Задумавшись, почему Кайл попросил своего друга представлять меня бесплатно, я поднимаю глаза и замечаю рекламу агентства по содействию в выплате долгов: «Вас выселяют из квартиры? Вы превысили кредитный лимит? Выбились из сил? Мы поможем!»

Впервые вижу рекламу, которая адресована лично мне. Я — ее целевая аудитория.

Первый шаг на пути к платежеспособности сделан, и, раз уж я веду себя по-взрослому (например, проконсультировалась у адвоката), пора бы начать разбираться с долгами.


Агентство «Кредитная консультация США» втиснуто между книжным магазином «для взрослых» и клубом для желающих похудеть. Логика предпринимателя понятна: пристроиться по соседству с такими заведениями, куда стыдно войти, кроме как в плаще и темных очках. Если по дороге в агентство в последний момент струсишь, спрятаться негде — ни кафе, ни супермаркета. Выбираешь наименьшее зло и идешь именно туда, куда и собирался с самого начала.

Внутри «Консультации» плотные ряды письменных столов. Вероятно, раньше здесь размещалась «Домино пицца»: на стенах осталась красная и синяя краска, а у входа, на регистрации, стоит прилавок.

— Вы здесь уже были? — спрашивает женщина за прилавком.

У нее на веках тени цвета «розовый иней», а губы подведены белоснежным карандашом. Огромный плакат над ее головой кричит: «Избавьтесь от долгов!» На нем парит белоголовый орел, как на американском гербе.

— Нет, — отвечаю я.

— Заполните вот это. — Розовый Иней вручает мне ярко-розовую папку и показывает на подозрительного вида коричнево-бежевый клетчатый диванчик для клиентов.

Неохотно сажусь. Жалко, что для диванов и кресел в общественных приемных, особенно в административных зданиях и в кредитных консультациях, не придумали разовых бумажных подстилок, как в туалетах. Мне кажется, я принадлежу к верхнему эшелону клиентуры.

Принимаюсь за анкеты; быстро разделываюсь с именем-адресом и прочим. Псевдоним придумывать не стала: вряд ли раздвоение личности поможет мне в суде.

На строчке «Суммарный долг по кредитным картам: _____» я останавливаюсь.

При моем художественном образовании с математикой у меня всегда были напряженные отношения. Что я знала хорошо, так это способы отделаться от обязательных математических дисциплин.

Так, посмотрим. У меня четыре карточки, все на лимите, значит, учитывая дополнительно открытые кредитные линии, мой долг сейчас составляет около… ну, пятизначное число, это уж как пить дать. На всякий случай округляю в меньшую сторону. 15 000 долларов — вроде бы нормальная величина. Пусть так и будет.

Следующая строчка — «Прочие задолженности». М-м-м. Арендная плата считается? Это я пропускаю.

«Просроченные платежи?» Я отмечаю «да» и в скобочках добавляю: «все».

«Текущий ежемесячный доход?» Пишу: «нестабильный».

Гм. Даже со своими скромными познаниями в математике я вижу, что дело плохо.


— Джейн Макгрегор? — говорит женщина с весьма строгой челкой. — Я Шейла. Очень приятно.

Шейла не подает мне руки. Она держит руки в карманах. Я стараюсь не обижаться. Уверена, работая в таком месте, через некоторое время начинаешь подозревать, что долг по кредитным карточкам заразен. А может, она знает о коричневом диванчике в приемной что-то, чего не знаю я.

— Садитесь, пожалуйста.

Мы сидим в ее крошечной кабинке. Это самая крошечная кабинка, которую мне приходилось видеть. Тут даже не хватает места для нормального стола, только для половины, а мой стул частично стоит на общей территории.

— Давайте ваши анкеты.

Я подаю ей папку. Шейла читает, все с тем же каменным лицом.

— Сколько у вас просроченных платежей?

— Все, — отвечаю я.

— Что значит «все»?

— Это значит, что абсолютно все счета, которые я получаю, просрочены.

— Назовите число.

— Двенадцать, — наобум говорю я.

Взглянув на меня, Шейла молча впечатывает число. Такое чувство, что я в студенческой поликлинике колледжа, а медсестра подозревает у меня венерическое заболевание.

Шейла стучит по клавиатуре своего компьютера. На столе у нее лежат стопки разных брошюр с кричащими заголовками, типа: «Составьте бюджет!», «Девять правил управления финансами» и «Банкротство — НЕ выход».

О банкротстве я еще всерьез не задумывалась. А вдруг это и есть ответ? Крупным корпорациям можно, почему мне нельзя?

— Ну вот, ваш отчет о кредитовании, — через минуту произносит Шейла.

— Быстро, — замечаю я.

Я думала, что это будет гораздо сложнее, что на его составление уйдут годы, что там будет моя фотография, как на досье в полиции, и все случаи, когда я делала вид, что потеряла счет за электричество.

Шейла просматривает его, быстро что-то записывая.

— Готово, — говорит она, отрывая верхний листок от блока и подавая мне. — Вот, согласно этим данным, ваш действительный долг.

Я смотрю на цифры и моргаю.

— Это двойка или единичка? — с надеждой спрашиваю я.

— Двойка.

Там написано: $ 28 527,80.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

Господи боже, почти годовая зарплата.

— Это больше, чем я думала, — бормочу я.

— Обычно так и бывает. — Шейла забирает листочек и прикрепляет его к моей папке. У меня начинает учащенно биться сердце, ладони потеют. — Значит, сначала мы консолидируем ваши долги и получаем примерно… — Шейла стучит ногтями по кнопочкам калькулятора так быстро, что я не вижу, какие цифры она набирает, — четыреста пятьдесят долларов в месяц.

Я кашляю.

— Боюсь, в данный момент это мне слегка не по карману.

— Ну, если поднять процент и продлить заем, я могу понизить платежи до… — она снова стучит по кнопкам, — трехсот долларов ровно.

— Сколько времени мне придется возвращать кредит?

— Примерно около пятнадцати лет, — отвечает Шейла.

— Ого. — Ничего умнее сказать я не могу.

— Давайте составим бюджет. — Она дает мне проспект с надписью «Как выйти из минуса!!», с двумя восклицательными знаками.

Первым в списке значится «Будьте в курсе своего финансового положения».

— Так, с этим мы разобрались, — говорит Шейла. — Давайте перейдем к пункту «Ставьте разумные цели в соответствии со средствами».

— Я упоминала, что у меня художественное образование и что я не в ладах с математикой?

Шейла и бровью не ведет.

— При одном взгляде на таблицу Excel меня пробивает пот.

Шейла невозмутимо смотрит на меня и не улыбается хотя бы ради приличия.

Да, день будет трудным.

Когда даже профессиональный консультант по кредиту не может составить твой бюджет, ясно, что ты в финансовой яме. Шейла битых полчаса разглядывает цифры в электронной таблице, но у нее ничего не получается.

— Как вы до такого дошли? — спрашивает Шейла, и я вздыхаю:

— Низкая самооценка.


Как бы ни было трудно, обещаю себе я, на этот раз я спланирую бюджет и буду его придерживаться. Свой последний бюджет, составленный в порыве ответственности, я убрала в стол и больше никогда не вынимала. Но на этот раз я настроена решительно. Я так думаю.

Я уже не так горда, чтобы отказываться от работы ниже своего уровня, и в итоге принимаю предложения выгуливать собак, поступающие через маму, ее коллег и Тодда. Очень скоро у меня появляется три-четыре постоянных клиента, и хотя платят меньше, чем было на временной работе, но хроническая депрессия отступает.

С таким крошечным заработком у меня есть шансы выбраться из долгов еще до конца жизни — поскольку я пока не плачу за квартиру, осев у папы, и забыла о ресторанах, такси, новых туфлях и косметике. Я научилась откладывать, а не разматывать деньги в тот же момент, когда они попадают ко мне в лапы. Если я и вынесла какой-то урок из увольнения, он таков: финансисты не шутят, когда твердят о важности сбережений.

Теперь я получаю двадцать долларов за одну прогулку, подбирая дерьмо гиперактивных терьеров. Вы не знаете, что такое самопожертвование, если никогда не ходили целый день с пакетом за собаками. Вероятно, это и есть то, что называется «выполнение долга перед обществом».

Пусть медленно, но я приближаюсь к тому, чтобы стать ответственным взрослым человеком. Думаю, Кайл мной бы гордился, хотя с тех пор, как я видела его на папиной кухне, от него никаких вестей. Наконец я набираюсь смелости и звоню ему. Оставляю на автоответчике сообщение: благодарю за помощь с моими юридическими проблемами и еще раз извиняюсь за свое плохое поведение.


Телефон звонит почти сразу же, как я кладу трубку, и я бросаюсь к нему в надежде, что это Кайл. Это Стеф.

— Где ты была?! — накидывается на меня Стеф, как будто я сознательно от нее скрываюсь.

— Это долгая история, — отвечаю я: рассказывать нет сил.

— Ладно. Слушай, случилось кое-что серьезное.

— Ты решила сбежать с Фергюсоном?

— Тут не до шуток, — с укором говорит Стеф. — Фергюсон в тюрьме. Его арестовали. Сегодня утром. В «Максимум Офисе».

— Что?! — Я сажусь на кровать.

— Они считают, что это он руководил вторжением, — причитает Стеф.

— Фергюсон не смог бы руководить побегом из бумажного кулька.

Стеф меня не слышит.

— В тюрьме ему дали только один звонок, а он позвонил мне — разве не романтично? — вздыхает она. — Мы ОБЯЗАНЫ ему помочь.

— Ты хочешь сказать, явиться с повинной? — уточняю я.

— Ты что, рехнулась? — шипит Стеф. — Конечно нет.

— Но что тогда остается?

— Мои друзья уже ищут ему адвоката. А пока — есть идея. Нужна твоя помощь.


— Не знаю, будет ли из этого толк, — скептически говорю я.

Мы со Стеф сидим в гостиной моих родителей, разложив перед собой десятки картонных листов и гигантские фломастеры.

— Будет, — утверждает она.


Вот ее план: нарисовать несколько десятков плакатов «Освободите Фергюсона», чтобы члены радикальной антикорпоративной группы протеста устроили с ними демонстрацию перед окружной тюрьмой.

— Противники Всемирной торговой организации поддерживают дело Фергюсона! — восклицает она.

— Они за хищение корпоративной собственности?

— Да, если оно направлено против разжиревших директоров. Я кое-кому позвонила. Думаю, мне удалось заинтересовать некоторые местные СМИ.

— А это не те же люди, которые разнесли весь Сиэтл?

— Они. Так что при них лучше не упоминай, как ты любишь «Старбакс»[17], — советует Стеф.


На изготовление плакатов у нас уходит добрая часть дня, а когда папа обнаруживает, чем мы занимаемся, Стеф тратит весь вечер на то, чтобы доказать ему разумность нашего мероприятия. Однако папа уговаривает нас перенести его на обеденный перерыв, чтобы Тодд мог за мной присмотреть — вдруг мы опять свяжемся с наркотиками и нас обеих заберут в тюрьму.