Ирина Муравская - Умеешь хранить секреты?

Если Абрамова смогла дать отпор в свойственной ей манере, послав расстроившуюся Лену на хутор бабочек ловить (адрес, разумеется, звучал иначе, но был не пропущен в текстовом режиме цензурой), то Вишня не могла отказать окрыленной девчонке. Как можно испортить это неподдельное счастье? Она ведь знала, что раньше её болтливую недалек… добрую подружку не баловали наличием друзей. Чего Багрова не очень понимала.

Ну да. Бабочка своеобразна. Она могла как ни в чём не бывало запрыгнуть на батут к детям в развлекательной комнате или сморозить в полный голос такую глупость, что очередь в Макдаке ещё долго озиралась на них с опаской, но Лена была такая чистая и такая искренняя, что её невозможно было не любить. Вишня привыкла к ней. И хоть периодически сгорала от стыда за некоторые её словечки или выходки, но… в общем, Бабочку она никому в обиду не даст.

Так что Багрова терпеливо носилась с ней от одного магазина карнавальных костюмов до другого, за несколько дней оббежав весь город вдоль и поперёк. Сбросив попутно два кило, сломав до горечи дыхалку и разодрав пятки в кровь от долгой ходьбы. И это в любимых кроссовках, которые служили ей верой и правдой вот уже два года.

Как Бабочка в своих лабутенах на высоченной шпильке умудрялась при том же темпе выглядеть свежей, бодрой и ни на грамм не вспотевшей, для Вишни оставалось непостижимой загадкой (и это человек, который на физкультуре уже через три минуты пробежки начинал плакать, что устал). Сей тайне, по всей видимости, уготовано место в истории наравне с Бермудским треугольником и Кембрийским взрывом.

Очевидно, что при таком темпе и такой активности без костюмов они не остались. А раз уж пошла такая пляска, Вишня подключила к процессу личного гримёра (а почему бы и нет?), так что в канун Дня Всех Святых они были готовы во всеоружии.

Понятно, что для остальных это был лишь очередной повод напиться, но Багрова решила, что раз принимает участие в подобном безобразии, то будет делать это со вкусом и как положено. А потому разоделась в костюм клоуна Пеннивайза. Женский вариант. Простите, мистер Кинг. Хотя, честно говоря, наряд вышел на славу.

Белое лицо, разукрашенное под клоуна. Ну, лайтового клоуна, без красного носа, зато с линиями по лицу и красными губами. Парик с оранжевыми волосами. Белый прикид с фетровыми юбками и кружевными перчатками. И красный шарик в руке. Как же без него? Правда с ним Вишня распрощалась почти сразу. Протискиваться через толпу с хрупким лопающимся другом оказалось плохой затеей. Сразу нашёлся умник, решивший устроить бабах.

Бабочка, тоже облачившаяся в белое, резко констатировала на её фоне, потому что Лена разоделась в… нет, совсем не в том, во что можно было подумать. Никаких насекомых. Удивительно, но Бабочка разрядилась в костюм ангела.

Слегка опошленного реальностью и немного аморального ангела, но ангела. Всё, как и положено: крылышки за спиной, мини-мини юбка, такая, что видна обтянутая шортиками попа, декольте и нимб над головой. В совокупности с невинными глазами и очаровательной улыбкой образ вышел что надо. Хоть и на порядок шлюховатый.

Полина, пойти на тусовку которую, в конечном итоге, уговорил Костя, удивила всех, принарядившись не в заведомо ожидаемую готку или на в крайнем случае госпожу смерть, а в развратную школьницу. Белая блузка, завязанная узлом на животе и расстёгнутая на все… хм, пуговицы, короткая юбочка в клетку, белые гольфики, две косички. Ревнивый хуже Отелло Костя был в ужасе и всю вечеринку пытался прикрыть её своим плащом Бэтмена. Абрамова ликовала. Именно на это она и рассчитывала.

Как Вишня и предполагала, костюмы в этот вечер занимали последнюю строчку хит-парада нужности, работая чисто как декорация и отвечая разве что за возможность поиграть с воображением. Конфет детишки не собирали, конкурсов никто не устраивал. Бухали, тёрлись дёснами по углам и двигались невпопад музыке, танцуя брачный танец самцов шимпанзе ― вот и весь Хэллоуин.

Хотя, конечно, атмосферно, это да. Электрические свечи придавали мистический полумрак огромной вилле в элитном жилом районе, искусственная паутина, разрешенная под потолками, колыхалась на ветру от потоков воздуха кондиционера, всякая резиновая гадость вроде пауков и летучих мышей мигала красными глазницами то тут, то там вечно задевая макушки, но противней всего были тыквы, мерзко скалящиеся в этих своих садистких оскалах.

― Фу… мне кажется, или она надо мной надсмехается? ― поморщилась Вишня, без особого восторга играя в «гляделки» с вырезанными глазницами, внутри которых полыхало искусственное пламя.

Полина с пинка ноги сбила тыкву с комода. Какие-то девицы, кучкующиеся рядышком и вырядившиеся в проституток со стажем, с визгом отпрыгнули в сторону, спасаясь от брызнувшего овощного нутра. Или ягодного? В ботанике Багрова была не сильна.

― Уже не надсмехается, ― заметила Абрамова, демонстративно зевая, чем ясно давала понять, что ей скучно. ― Я должна забыть, что нахожусь в этой дыре. Где бухло? Надо накатить.

Алкоголь найти было не проблемой на вечере, где спиртное составляло 98 % угощений. Но при этом Марк, разодетый в натурально сексуального ботана (по исключительному мнению Вишни и одной трети присутствующих тут девиц) в перемотанных изолентой очках и застёгнутой на все пуговицы клетчатой рубашечкой в наружном кармашке которого покоилась шариковая ручка, умудрился откопать ещё и непочатую упаковку чипсов. Где, оставалось загадкой.

Опустошив залпом бутылочку пенного, Полина немного подобрела. И даже не сопротивлялась, когда компания прошла вглубь дома, офигевая от того, как гармонично сочетались в себе фешенебельная мебель с заоблачными ценниками и ужравшиеся пацаны, по очереди тренирующиеся в меткости по плевкам в дорогую фарфоровую вазу.

― Зашкаливающее веселье. Давно я в зоопарк не ходила, ― поморщилась Вишня, переводя взгляд чуть левее от засунувшего себе в ноздри коктейльные трубочки парня, изображающего не очень приличные танцевальные движения вокруг обступивших его товарищей, и изумлённо вытаращив подведённые чёрными тенями глаза. Она ошарашенно похлопала Марка по груди, с опаской поглядывая на стаканчик с пивом, которое последние полчаса неторопливо цедила. Ещё и на всякий случай принюхалась. ― Вы тоже это видите?

― Ага, ― отпивая из своей бутылки, поперхнулась Абрамова, стирая с подбородка стекающие капли.

― Хорошо, ― с заметным облегчением кивнула Багрова. ― Значит я ещё в адеквате…

Ибо только по пьяни ей могла привидеться такая странная, такая необычная, так непривычная, но в целом очень даже очаровательная картина…

В стороне, приютившись возле стеночки, миловалась парочка, а точнее Веня целовался с какой-то девчонкой… Да, да, да! Интроверт Вениамин, которого затащила сюда неугомонная Бабочка. Бедняге не посчастливилось столкнуться с одноклассницами в торговом центре, где школьный зубрила привычно залипал в книжные полки, листая томик по тринадцатилетней войне.

Лена со всей решительностью взяла Вениамина под покровительство, о котором, конечно, её никто не просил, но которое явно пошло на пользу парню. Подобрала ему костюм на вечеринку, заставила снять очки, чуть причесала непослушные кудри и, вуаля! Девочки, держитесь крепче за свои колготки, потому что ваши хрупкие сердечные мышцы идёт покорять Бонд. Джеймс Бонд.

Одно сердечко, во всяком случае, точно не устояло.

― Может, надо помочь? ― предложила Вишня.

― Чем? ― фыркнула Полина. ― Подключишься третьей, будешь учить их целоваться? Я бы на это посмотрела.

― А если она какая-нибудь клофелинщица? Разведёт его?

Абрамова намётанным глазам пробежалась по жёлто-белым полоскам на маскарадном наряде девушки и забавных шариках-антенках на голове.

― Клофелинщицы не обряжаются в поролоновых пчёл. Обычно они обряжаются в моделей Виктории Сикрет.

― То есть ничего не будем делать?

― Почему не будем? Будем. Раз уж я притащилась сюда, хочу развлекаться, ― Полина требовательно схватила Костю за отворот костюма. Так собак обычно за поводок хватают. А братец и не против. Ему только за счастье любое её внимание. Любовь зла. Точно. ― Пошли. Поищем чё тут плохо лежит. Обожаю ломать чужие вещи.

― И мы пойдём, ― Марк, подхватив Вишню под локоть, мягко, но настойчиво попытался увлёчь её в другую часть комнаты. ― Не будем мешать.

― А я бы досмотрела…

Багрова всё не могла до конца поверить в то, что видит. Ну просто это же Веня… Ну их Веня, который не пьёт, не курит и категорически против любого тактильного контакта. Да не далее же, как пару дней назад он сам читал им получасовую лекцию, рассказывая о том, что учёные выяснили, что при поцелуе передаётся около восьмидесяти миллионов бактерий. И это была реакция на невинный поцелуй в щёчку с утра, когда Исаев подкатил к ним на скейте в коридоре перед первым уроком, чтобы поздороваться.

Оттуда и такое недоверие. Последний раз Вишня так удивлялась с неделю назад, когда пришла домой и лицезрела, как в гостиной Полина стригла Костю. Ну просто… Полина. Стрижёт. Кого-либо. Стрижёт. Не кромсает космы, как в случае с Кирой, а аккуратненько стрижёт. С ножницами и расчёской.

Выражение лица у неё в тот момент, по всей видимости, было соответствующее, потому что Абрамова не сдержала язвительности и попросила не пялиться на неё так, словно она Суини Тодд, который прямо сейчас устроит массовую поножовщину. С песнями и плясками.

Вот и теперь Вишня бесцеремонно пялилась на друга и нежную ручку с девичьим розовым маникюром, безмятежно покоящуюся на идеально гладкой щеке парня. Подростковая растительность пока не добралась до Вени. И, наверное, уже не доберётся.

― Не надо смущать людей, ― застыдил Багрову Марк. ― Это невежливо.

― Невежливо понукать других, а потом самому целоваться у всех на виду.

― Какая ты злопамятная. У человека личная жизнь может только начала налаживаться. Не порть момент, ― Марку пришлось уводить обеих девчонок, но если Вишня смотрела на целующуюся парочку с видом зоолога, который только что открыл вымерший тысячи лет назад экземпляр, то Бабочка сияла начищенным хрусталём в серванте. Как говорят: рот до ушей, хоть завязочки пришей. Вот это про неё.

― А я говорила, что у девчонок не останется шансов! ― довольно припрыгивала она, поправляя парящий над головой на проволоке нимб. Бабочка как никогда гордилась собой. ― А он всё не хотел наряжаться! Ой! Настя, Настя!!! ― увидела она в глубине зала знакомое лицо, разодетое в стритизёршу-медсестру. ― Я сейчас, ― предупредила она друзей и умчалась к знакомой.

― Бабочка! ― предупредительно окликнула её Вишня, но та уже не слышала. ― Ну вот куда она потащилась? Где её теперь искать?

― Умерь гиперопеку, всёконтролирующая мамаша, ― успокаивающе обнял её со спины Марк, целуя в макушку и легонько покачивая. ― Дай народу развлечься.

― В прошлый раз, когда она развлекалась, её едва не пустили по кругу.

― Ты не можешь оберегать её от всего. Лена взрослая девочка.

― Какая взрослая? Она ребенок в теле подростка. Я потому и согласилась сегодня пойти. Чтобы за ней присмотреть.

― И что? Теперь будешь ходить по пятам и переводить через дорогу за ручку?

― Да. Пока я рядом, я несу за неё ответственность.

В ответ прилетел смешок, а следом ещё один поцелуй. На этот раз возле уха.

― За это я тебя и люблю.

Вишня недоверчиво обернулась через плечо. Счастливая улыбка расползлась по лицу, придавая красным клоунским губам немного маньячный оскал.

― Что-что? Это было признание? Я правильно услышала?

Марк в обнимку, прижимаясь грудью к её спине, повлёк Багрову из большого гостиного зала на открытую террасу. Подальше от шума.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍― Не дождёшься. Повторять не буду, ― зацеловывая на ходу ей лицо отозвался Исаев.

Вишня и не требовала. Это было не нужно. Ощущение эйфории переполняло, намереваясь разорвать изнутри. Будь такое возможно, она бы сейчас непременно взлетела от счастья, настолько захлестывали эмоции. Стрелка внутреннего компаса, отвечающая за сегодняшний вечер стремительно перескочила с унылого «может не надо было идти» на «это лучший день в моей жизни».

Всё остальное уже даже не напрягало. Ни пьянеющее и дуреющее с каждой минутой стадо, ни долбящая из колонок музыка, ни нарастающая в геометрической прогрессии анархия. После полуночи спиртное стремительно начало убывать, а уровень идиотизма нарастать.

Драки, погромы, едкий запах кальянов, блюющие в углу юные алкоголики, полуголые и голые женские тела, танцующие на столе. Уже отключившимся на диванах маркерами рисовали на лицах мужские половые органы и делали тупые пошлые фото. Стало очевидно, что пора сваливать.