Эллисон Бреннан - Умолкшие

– Как Люси? – спросил Виго, когда они оказались наедине.

– Все так же.

– Что-то не так?

Ной не удивился, что Ганс почувствовал напряженность. Армстронг не намеревался официально делать выговор Люси за нарушение субординации, но его очень беспокоило, что она настолько бесцеремонно нарушает протокол. А вдруг он ошибся, рекомендуя ее в академию? Ной впервые увидел то, что заметила отборочная комиссия, – неадекватное восприятие действительности, когда дело касается жертвы. Он не понимал, как она может так переживать за мертвых. Как можно так жить – день за днем, год за годом, работая над случаями вроде нынешнего? У нее не было такой же реакции на убийство Венди Джеймс.

– Ной?

– Я проработал с Люси два месяца, и как аналитику ей нет равных. Кропотлива. Методична. Очень умна. Но сегодня я увидел ту ее сторону, которой не замечал раньше, и я не уверен, что мне это нравится.

– Не понимаю…

– Я прочел расшифровки двух ее собеседований в ФБР.

– Они не для публичного использования.

– Она работала со мной, и я имел право получить доступ. Я знаю, что и вы их читали.

Ганс кивнул, но ничего не сказал.

– Вы понимаете, что она может сломаться?

– Что заставило вас подумать об этом?

Дело было не в неподчинении Люси. Ной предпочитал работать с людьми, которые имели собственное мнение и не боялись его высказывать, пока решения и приказы выполнялись с точностью до буквы. Но Армстронг все прокручивал в голове события того утра. Не слова Люси, но ее поведение. Это случилось не тогда, когда она сказала, что они могли бы взять дело. Это было до того, когда она вошла в комнату, и вид у нее был такой, словно она сейчас упадет в обморок. Ной не стал прямо отвечать на вопрос Ганса.

– Вы завизировали ее психологический профиль после второго собеседования, – сказал он.

– Да.

– У меня нет доступа к этому документу.

– Нет.

– У нее бывают приступы паники?

– Она сделала что-то такое, что дает вам основания считать ее опасной для себя или других?

– Она не в том положении.

– Я не дам вам отчет, но я не подписал бы ее доступ в Бюро, если б не думал, что она эмоционально способна выполнять свой долг.

– И какой ценой?

– Извините?

– Она не умеет отстраняться. Она испытывает сочувствие к жертвам сверх должного.

– Должного кому?

– Никто не может жить, ставя себя на место жертвы.

– Вы хотите сказать мне, что Люси считает себя жертвой?

– Нет. Я говорю, что она пропускает преступление через себя. Я такого не делаю. А вы?

Ганс снова не ответил прямо; его умышленная скрытность раздражала Ноя.

– Все мы привносим в нашу работу разную жизненную подоплеку и опыт. Люси не жертва, но она глубоко понимает виктимологию, гораздо глубже всех нас. Из-за того, что пережила, она по-иному видит жертв. Этому не научишься. Это как игра на рояле. Большинство способны изучить ноты и играть на рояле знакомые мотивчики. Но только некоторые становятся музыкантами. Они не просто играют, у них есть врожденный талант.

– Вы хотите сказать, что ее мания – это дар?

– Мания?

– Этим утром Люси была готова сказать или сделать все, чтобы получить это дело. Словно чувствовала личную ответственность.

– Это сопереживание, Ной. – Ганс посмотрел на почти пустую парковку. – Нам в Бюро нужны такие люди, как Люси. Слишком многие из нас устали, зациклены на работе, но не видят людей. Она видит все так, как даже я не могу. Это нелегко для нее, для вас, для ее будущего напарника. Это не бывает легко. Посмотрите, что произошло со Стейном. Вы ведь знаете, почему он захотел отстранить ее от расследования?

– Потому что она не была согласна с его программой? – Ной честно не понимал, в чем проблема со Стейном, разве что он не желал делиться лидерством.

– Она видит его насквозь. И Джош это понимает.

Армстронг покачал головой.

– Не вижу ничего хорошего для Люси в этом проклятии.

– Проклятии? Разве может проклятие спасать жизни?

– Для нее? Может.

– У нее есть крепкая семья, ее опора. И есть Шон Роган. Я знаю, он вам не нравится, но он именно тот, кто ей нужен, чтобы она сосредоточилась на своем таланте, не поддаваясь давлению.

– Вы слишком уж доверяете ему.

– А вы – слишком мало.

Люси приехала домой уже после восьми вечера, и у нее ужасно болела голова от того, что в метро она изо всех сил пыталась сдерживать слезы. Женщина чувствовала себя так, будто проплакала много часов, хотя не проронила и слезинки. Она понимала, что частично в ее состоянии виноват длинный день – утренний осмотр места убийства, дневное вскрытие в морге и вечерняя бумажная работа на кофе и энергетических батончиках. Немудрено, что она эмоционально вымоталась.

Но вишенкой на торте стала выволочка от Мэтта Слейтера.

Люси отперла дверь и удивилась, что не сработала сигнализация, предупреждая, что у нее осталось шестьдесят секунд на ее отключение. Дом заполнял густой запах соуса для спагетти. У Кинкейд заурчало в животе, и она вспомнила, что с утра ничего не ела, кроме булочки на завтрак.

Наверное, Диллон и Кейт изменили свои планы на вечер. Люси подозревала, что ее невестка, которая утверждала, что ненавидит кошек, втайне привязалась к их временному питомцу. Утром Люси застукала Кэт, когда та поила кота молоком.

Хорошо, значит, не придется опять есть сэндвич с арахисовым маслом и медом, ее любимую еду, когда ее брата не было дома и он ничего не готовил, а она сама с ног валилась. Люси хотела только поесть чего-нибудь и лечь спать. Она надеялась, что они не захотят с ней поговорить.

– Это я, – крикнула она, кладя кошелек и ключи на маленький столик и продвигаясь в сторону кухни. – Полдня была на убийстве, затем в морге. Хочу выпить аспирин и принять душ перед ужином.

И тут Люси ошеломленно застыла, увидев на кухне своего мужчину, частного детектива Шона Рогана, который помешивал что-то в сковородке на плите. Он улыбнулся ей, демонстрируя неповторимую ямочку на подбородке. Его темные волосы падали на один глаз, придавая ему одновременно невинный и дьявольский вид. Господи, какой же он симпатичный!

– Ты вернулся! – Кинкейд бросилась к нему, повисла у него на шее и крепко обняла, улыбаясь как идиотка. Никогда она не была никому так рада. Особенно сейчас. Особенно сегодня вечером.

Шон поднял ее и крепко обнял, затем поставил на пол и поцеловал.

– Сюрприз! – сказал он.

Люси чувствовала себя влюбленной школьницей.

– Как мне тебя не хватало… – Она поцеловала его в ответ, чувствуя себя невесомой и нелепо счастливой. – Как мне тебя не хватало!

Напряженность исчезла. Роган был тем, что ей сейчас было нужно.

– Знаю, – поддразнил он ее. Внезапно Люси снова оказалась в его объятиях, не чувствуя под собою пола.

– Шон!

– Кто-то что-то говорил о душе перед ужином? И я знаю средство против головной боли получше аспирина.

– Мой брат…

– Диллон и Кейт еще долго не придут. Здесь только мы с тобой, принцесса. – Он умудрился отключить плиту, не опуская Люси на пол. – И, возможно, кот.

– Только на время.

– Расскажешь мне об этом попозже.

– Я не думаю… – начала было Люси, не уверенная, по поводу чего хочет возразить, поскольку объятия Шона – именно то, что ей нужно было после трудного дня.

Роган поцеловал ее, идя по коридору и вверх по лестнице.

– Вот и не думай.

Он прошел до конца коридора, затем поднялся в ее комнату. Мансарда над гаражом была переделана задолго до того, как Кинкейды сюда въехали, и у нее был свой личный уголок. Шон открыл дверь плечом.

– Теперь можешь меня поставить.

– Могу.

Но Шон не стал этого делать; вместо этого поцеловал ее и отнес в ванную. Только там он отпустил ее. Заговорщически усмехаясь, открыл воду в душе и сбросил рубашку.

– Что… – Люси осеклась и уставилась на здоровенный синяк на его плече. – Что случилось?

– Да вот, сдурил немного. Взлом склада, где Дюк поставил свою последнюю усовершенствованную сигнализацию. Я же не думал, что он установит там еще и физическое препятствие в виде охранника.

Брат Шона, Дюк, один из основателей охранной фирмы «Роган Карузо Кинкейд», специализировался на создании надежных охранных систем. У них была отличная команда, только Дюку еще предстояло создать систему, которую Шон не взломал бы.

– Ты вскрыл все его коды?

Роган пожал плечами, но Люси видела, что он доволен собой.

– Он обленился. Или ему не до того. Думаю, я слишком много жаловался, что его некомпетентность чересчур долго не дает мне увидеться с тобой.

– Ему не до того? В смысле?

– Нора беременна.

– Здорово! – Люси была рада за Рогана-старшего и его жену. Норе было за сорок, и она уже и не думала, что сможет иметь детей. Они поженились три года назад, и ничего у них не выходило. – Значит, скоро ты станешь дядюшкой Шоном? Ребенок будет невоспитанным…

Внезапно перед ее глазами встал нерожденный ребенок Николь, лежавший мертвым в ее чреве. Она помотала головой, не желая думать о смерти на празднике жизни. У Шона будет племянница или племянник…

– Эй, Люси, в чем дело?

Пар из душа начал заполнять ванную.

– Ничего. Просто одно дело вспомнила. Расскажу за ужином.

– Выброси это из головы. – Он уже целовал ее, расстегивая ее блузку. – Далеко-далеко выброси…

Люси наслаждалась его поцелуями. С ним так легко забыть о работе на час или два…

– И как? – прошептала она.

– Лучше.

Рука Шона скользнула по ее ногам, когда он стягивал с нее брюки. Роган встал на колени перед ней, выпутал одну ее ногу из одежды и поцеловал пальцы. Затем взял другую ее ногу и поцеловал. Его пальцы вновь скользнули по ее телу, за ними последовали губы, и Люси начала плавиться. Она упала бы, если б Роган ее не подхватил.

Шон встал, почти на голову выше ее. Он поцеловал Люси в лоб, в нос, в губы. Он держал ее голову, пока она расстегивала его джинсы. Кинкейд спустила их до пола вместе с трусами, и они стояли, обнаженные, в заполненной паром ванной; их руки блуждали по телу друг друга, прикасались, вспоминая, на чем они закончили на той неделе, когда Шон уехал по делам.

До встречи с Роганом Люси никогда не была такой смелой, никогда не шутила по поводу секса. Он был решительным и терпеливым, он давал ей время понять свои желания, в то же время подталкивая ее искать их.

Люси обняла его за шею и поцеловала, прошептав:

– Я вправду, вправду рада, что ты дома!

Шон, не улыбнувшись, спиной завел ее под душ. Люси подскочила.

– Горячо! – Она добавила холодной воды.

– Ты же любишь горячий душ.

– Но не тогда, когда на улице пекло.

– Хватит болтать.

Роган улыбнулся и толкнул ее под струю чуть теплой воды, прижавшись к ней всем телом. Все, что случилось сегодня, все, что она слышала, улетучилось из ее головы, когда по ним каскадом полилась освежающая вода, омывая ее, вычищая из памяти все, кроме осознания того, как сильно она любит Шона.

Это было мгновение чистейшего блаженства.

Роган был взволнован, увидев, как обрадовалась Люси, неожиданно увидев его на кухне. Последние два месяца после того, как они вернулись из псевдоотпуска в Адирондаке, были тренировкой в управлении расписанием. Они были счастливы, когда им удавалось увидеться больше одного раза в неделю между ее работой в ФБР и его работой в компании. Мешало еще и то, что Шон жил в одном доме с ее братом – своим партнером, – и что она не могла позволить ему остаться на ночь, если Диллон и Кейт были дома. Он мог бы забрать ее с собой в Сакраменто, но даже не пытался, считая, что сейчас Люси занимается чрезвычайно важным для нее делом – строит карьеру.

Однако после того, как Роган увидел сегодня ее неприкрытую радость, увидел, что она испытывает откровенное удовольствие, стоя обнаженной вместе с ним в душе, все его подозрения, что она не так сильно тоскует по нему, как он по ней, смыло вместе с дневной пылью.

Шон схватил мыло и намылил ее; теперь их тела эротично скользили, от чего его член твердел все сильнее. Роган хотел закончить с душем прямо сейчас. Он лизнул шею Люси, и она засмеялась, потом куснул ее за мочку уха, и она вцепилась ему в плечи. Шон не хотел ждать. Он думал о ней каждую свою одинокую ночь в старой спальне. Что она там делает, не слишком ли много работает, правильно ли питается… Есть ли у нее развлечения… Люси не умела развлекаться, если его не было рядом. Для нее работа была всем и всегда. Шон давно понял, что он – якорь в жизни Люси, единственный, кто ей нужен, чтобы она могла подумать о себе самой, своих желаниях, своих радостях.

Он протянул руку вниз, схватил ее ногу под коленом и поднимал до тех пор, пока она не оказалась у него на бедре. Затем обнял Люси и прислонил ее к стене.

– Я хочу тебя прямо сейчас, принцесса, – сказал он. – Доверься мне.