— Да, — голос Эйдена звучит сипло. Толпа вокруг нас растет.

— О, надо же! — Колтон обращается к Эштону и Гранту. — Видели бы вы Эйдена в воскресенье! Я позвал его к себе на трек вместе с шестью друзьями, в их числе были Рики и Скутер, чтобы протестировать мой болид, — Колтон качает головой, — и, ребятки, эти парни очень мне помогли! Мы получили море удовольствия! — Я вижу, как Рики и Скутер лучатся гордостью, и мне интересно, осознаёт ли Колтон, что он делает — не только для их самооценки, но и для их статуса в школе. — Жаль, что вы, парни, не его друзья, — продолжает Колтон, качая головой, — а то, возможно, вы бы тоже пошли!

Звенит школьный звонок, а цвет по-прежнему не вернулся на лица Эштона и Гранта. До нас, наконец, запыхавшись, добирается директор Болдуин и пытается разогнать толпу, направляя всех к школьным дверям. Он смотрит на этих двоих, которые до сих пор стоят неподвижно, уставившись на Колтона, прежде чем послать им строгий взгляд и откашляться, принуждая их очнуться и двигаться. Колтон в ответ ослепляет мальчиков своей неизменной мегаваттной улыбкой и подмигивает:

— Пока, парни! Убедитесь, что всё время говорите: «Привет!» моему другу Эйдену, когда встречаете его в школе!

Они просто кивают, обращая, наконец, внимание на директора Болдуина, и заставляют себя отвести от Колтона глаза, чтобы не врезаться в стену.

Спровадив детей внутрь, в безопасность школьных стен, мамочки под любыми глупыми предлогами стараются задержаться в школьном дворе. Например, чтобы перешнуровать тенниски, которые и так были неплохо завязаны, держа при этом глаза совсем не на своей обуви. Выискивая что-то в своих безразмерных сумках без возможности это найти, потому что взгляды их сфокусированы на Колтоне.

— Вы тоже, мальчики, — обращается директор к моей троице.

Колтон вопросительно смотрит на меня, и я незаметно киваю, давая понять, что это именно тот тип, про которого я рассказывала, и который всегда принимает сторону обидчиков Эйдена. Колтон обращает свою убийственную улыбку Болдуину и произносит:

— Минуточку, пожалуйста, сэр. Я только попрощаюсь со своими мальчиками, — не думала, что улыбки на их лицах могут стать шире, но именно это и происходит. Колтон поворачивается, чтобы поговорить с мальчиками, а потом снова обращается к директору Болдуину:

— В следующий раз, сэр, вам неплохо бы помнить, что Эйден говорит правду. Домой нужно отправлять хулиганов, а не таких хороших парней, как он. Он не идеален, но то, что он приезжает к вам не из родительского дома, не делает его априори виноватым.

Колтон ещё некоторое время пристально смотрит на Болдуина, а затем отворачивается от его широко распахнутых изумлённых глаз, фактически игнорируя его. Потрясённый взгляд директора школы бесценен.

Колтон опускается на корточки, ставя Рики, Эйдена и Скутера перед собой.

Затем поднимает брови и с улыбкой смотрит на мальчиков:

— Я не думаю, что они будут доставать тебя, Эйден, — Колтон протягивает руку и треплет его волосы. — На самом деле, я думаю, больше вообще никто не будет доставать кого-либо из вас. Если же такое случится, то дай мне знать, ладно?

Все трое энергично кивают, пока Колтон поднимается.

— Время идти в класс, — говорю я им, не в силах скрыть благодарность, звучащую в голосе за всё, только что сделанное Колтоном. И вопреки обычному при этих словах ворчанию, все трое подчиняются, и, кажется, в самом деле хотят пойти на занятия.

Мы с Колтоном стоим бок о бок, наблюдая, как мальчики проходят в школьную дверь, которую придерживает для них директор Болдуин. Вокруг снуют любопытные прохожие, делая вид, что им совсем не интересно. Останавливаясь в дверях, с прежним благоговением на лице, Эйден оборачивается и говорит: «Спасибо, Колтон!», после чего исчезает внутри здания.

Когда мы с Колтоном поворачиваемся, чтобы вернуться к машине, я замечаю его взгляд — полный чувства гордости и выполненного долга. И понимаю, что у меня сейчас то же самое выражение лица.


***

— Почему ты согласилась сюда поехать, если не любишь кофе?

Вопреки своим лучшим побуждениям после поездки в школу я согласилась поехать с Колтоном выпить кофе. Я до сих пор в потрясении от всего, что сделал Колтон, и чувствую, что обязана, по крайней мере, уделить ему своё время в ответ на его ошеломляющее поведение. У меня перед глазами до сих пор благоговейный взгляд Эйдена. Думаю, я никогда его не забуду.

— Пусть мне и не нравится кофе, но в «Старбакс» есть чертовски вкусная еда, которая для тебя «ох, как вредна», — смеюсь я, и он в ответ качает головой. Прямо как ты, Колтон.

Мы делаем заказ под исподволь бросаемые взгляды посетителей, так как Колтон сейчас без своей бейсболки и легко узнаваем. К счастью, мы находим в углу свободный столик с двумя глубокими, удобными на вид креслами по обе стороны от него. Мы усаживаемся, и Колтон достает из пакета наши кексы, протягивая мне мою долю.

— Ты знаешь, после всего, что сделал сегодня, ты вырос до статуса Бога в их глазах?

Колтон закатывает глаза, потом берёт кусочек кекса и кладёт в рот. Я не могу оторвать взгляда от того, как высовывается кончик его языка, слизывая крошки с губ. Меня прошибает вспышка желания. Замечаю, как изгибается уголок его рта, и вынуждаю себя поднять взгляд к его глазам, которые заметили, к чему приковано моё внимание. Мы пристально вглядываемся друг в друга, разжигая тепло невысказанных между нами слов.

Девушка-бариста за стойкой выкрикивает: «Ас!», и Колтон ухмыляется, поднимаясь из-за стола и кивая, что он заберёт заказ. Я смотрю за тем, как он идёт, на его длинные, поджарые, одетые в джинсу, ноги, и на тёмно-зелёную рубашку «Хенли», обтягивающую широкие плечи и узкую талию, с закатанными по локоть рукавами, обнажающими крепкие предплечья. Смотрю на зардевшиеся щёки девушки, пока она протягивает ему наши напитки, и продолжает открыто рассматривать Колтона, когда он поворачивается и делает глоток своего кофе.

Я разглядываю его, и в моих мыслях сумятица. Нам так комфортно вместе. Мы как одно целое. И всё же не можем дать друг другу то, что каждому из нас необходимо. Может быть, я эгоистка, но я знаю — я не буду довольствоваться крохами с его стола. На моём пути будут брошенные им объедки, когда он снизойдёт до этого. Однако больше меня смущает тот факт, что он никогда так не вёл себя со мной и до сих пор не ведёт. О своих соглашениях он рассказывает одно, а в отношении меня ведёт себя по-другому. И в довершении всего постоянно предостерегает меня связываться с ним, предупреждая, что обязательно причинит боль.

Он того стоит? Колтон опускается в кресло напротив меня, с появляющейся мягкой улыбкой после того, как встречается со мной глазами. Да. Определённо. Но что я думаю по этому поводу?

— Теперь я в состоянии ясно мыслить, — довольно вздыхает он, сделав первый глоток. Ну, хоть кто-то может, потому что я уверена: я — нет.

— Мне кажется, у тебя всё было в порядке и до кофе, — подначиваю я его, отщипывая кусочек кекса. Колтон только ухмыляется. — Должна тебе ещё раз сказать огромное спасибо за то, что вступился за Эйдена и помог ему. Это было… Ты был… То, что ты сделал для Эйдена — выше и вне всяких похвал, и я очень это ценю.

— Пустяки, Райли, — и, видя, что я собираюсь возражать, добавляет, — но — всегда пожалуйста!

Я киваю и застенчиво улыбаюсь, довольная, что он принял мою благодарность.

— Вид на лицах этих хулиганов, когда ты появился, был бесподобен!

Колтон громко хохочет.

— Нет, по-моему, выражение лица директора было ценнее всех, — убеждает он меня, качая головой от воспоминаний. — Может быть, в следующий раз он дважды подумает, прежде чем принимать чью-то сторону.

— Надеюсь, — бормочу я, пытаясь сделать пробный глоток горячего шоколада и не обжечь язык. «Ты обожгла меня». Эти слова Колтона выбрали очень нужный момент, чтобы вспыхнуть у меня в голове. Я задвигаю их подальше, делая первый глоток шоколада. Этот чёртов парень занимает все мои мысли, сокрушает все чувства и омрачает моё сердце одним махом.

Мы сидим в ненавязчивом молчании, наблюдая за завсегдатаями заведения и попивая наши напитки. Я ставлю чашку с шоколадом и начинаю рассеяно складывать уголки своей салфетки, решая, следует ли мне произнести вслух то, что крутится в голове, или уже не рисковать?

— Колтон? — Его брови приподнимаются от серьёзности моего тона. — Ты так хорошо общаешься с мальчиками, я имею в виду — лучше, чем большинство взрослых, и в то же время говоришь мне, что у тебя никогда не будет своих детей. Это меня очень озадачивает.

Я вижу тень, омрачившую его тёмно-зелёные радужки в ответ на мой вопрос.

— Нет, все не так, — отрезает Колтон, отводя глаза и мгновение глядя в окно за мою спину, прежде чем продолжить. — Иметь своего ребёнка и неплохо общаться с несколькими чужими — совершенно разные вещи, — на его челюсти пульсирует жилка, пока он высматривает что-то на автостоянке снаружи. — Полагаю, взаимоисключающие.

— Как думаешь, что ты сделал сегодня? — говорю я, потянувшись и помещая свою ладонь поверх его руки. От моего прикосновения он переводит глаза на меня. — Ты показал маленькому человеку, что он чего-то стоит. Что он достоин, чтобы за него заступились, — мой голос полон эмоций. Глаза пытаются сказать ему, что я всё понимаю. Что сегодня он сделал для Эйдена то, что должны были сделать для него, когда он был маленьким. Хоть я и не знаю всех деталей, на своей работе я видела достаточно, и понимаю, что никто не защищал Колтона в детстве и не давал понять, что он значим, пока он не встретил Энди Вестин.

— Разве ты не делаешь так каждый день, Райли? Не встаёшь на их сторону?

Я обдумываю его слова, пока дожёвываю кекс.

— В общем да, но мне не тягаться с твоим драматическим талантом, — улыбаюсь я. — Я всё больше за сценой. Даже не близко к столь публичному и самоуверенному выступлению, каким было твоё шоу.

— Что я могу сказать? — Он берёт свою чашку кофе с картонной подставки. — Я знаю, каково это — быть в шкуре Эйдена. Быть нетипичным ребёнком, не вписывающимся в окружающий мир из-за обстоятельств, над которыми не властен. Быть запуганным и высмеянным за просто так, — он сжимает мою руку. — Вот тебе вся картина.

Меня охватывает сочувствие, когда я представляю себе мальчика с волосами цвета воронова крыла и затравленным взглядом зелёных глаз. Представляю ту боль, которую он пережил, и те воспоминания, которые навсегда запечатлелись в его сознании. Ласку, которая ему не досталась: утешительное прикосновение губ, выражающее безусловную любовь, тёплые руки, способные крепко обнять, щекочущие животик пальцы, доводящие до приступов хохота.

— Не смотри на меня так, Райли, — предупреждает Колтон, выдёргивая свою руку из-под моей и откидываясь в кресле. — Мне не надо твоей жалости или сочувствия.

— Я просто пытаюсь тебя лучше понять, Колтон, — эти слова — единственное извинение, которое я могу ему дать.

— Погружение в моё тёмное и грязное прошлое не поможет тебе лучше понять меня. Всё это дерьмо, — он машет рукой в воздухе, — не то, чем я бы хотел запомниться тебе.

— Колтон…

— Я уже говорил тебе, Райли, — его безапелляционный тон заставляет меня умолкнуть. — Я — не один из твоих воспитанников. Моё дерьмо невозможно исправить. Я был сломлен слишком долго, чтобы такое чудо могло произойти, — выражение его глаз — смесь гнева, стыда и раздражения — говорит мне, что эта тема теперь под запретом.

Между нами повисает неловкое молчание, и я не могу не задаться вопросом: что же случилось с Колтоном, когда он был ребёнком? Чему он так боится противостоять? Почему думает, что настолько невменяем?

Его голос вытягивает меня из моих мыслей, и Колтон переводит обсуждение с себя на меня.

— А что насчёт тебя, Райли? Ты общаешься с этими мальчиками, как будто они твои собственные. Что произойдёт, когда однажды ты встретишь своего мистера Правильного и заведёшь своих детей? Как ты будешь соблюдать равновесие?

Даже по прошествии двух лет острая боль, пронзившая всё тело, фигурально ставит меня на колени. Я усиленно сглатываю, пытаясь смыть с языка едкий вкус заданного вопроса. Тереблю уголок салфетки, следя за тем, как пальцы рвут её на кусочки, а затем отвечаю.

— Я не могу… после аварии мне сказали, что забеременеть, что шанс иметь ребёнка… это… — с сожалением трясу головой, — практически невозможно. Как если бы я была всю жизнь на таблетках. Скорее всего, это никогда не произойдёт. — Снова. Я поднимаю взгляд на Колтона, едва заметно качая головой. — Поэтому я не слишком много задумываюсь на эту тему.

Я слышу, как Колтон со свистом втягивает воздух, и из него прямо-таки сочится жалость. Нет ничего хуже, когда кто-то дарит вам этот взгляд. Полный жалости.