– Нет! – слабо пискнула Рэйвен, испуганно глядя на дьявольские огоньки в глазах Шарля. Она рвалась и брыкалась, но Шарль лишь прижал ее покрепче, и она и пальцем не могла пошевелить.

– Ты хотела меня в первую же нашу встречу, Рэй­вен, – хрипло напомнил ей Шарль. – Святая кровь! Ты не можешь притворяться, что мои поцелуи были тебе безразличны!

Не дожидаясь ответа, он прильнул к ее губам, пыта­ясь просунуть язык глубоко в рот. К обнаженным бедрам Рэйвен прижимались его ноги в плотно сидящих бриджах. Она мгновенно почувствовала, как налилась и запульси­ровала его плоть. Она простонала и вновь попыталась оттолкнуть его, но это оказалось ей не по силам. Его губы страстными поцелуями покрыли ее лицо, шею, плечи. У Рэйвен все поплыло перед глазами.

– Шарль, пожалуйста, перестань, – бормотала она, как только высвобождались ее губы, но в следующую же секунду она забывала обо всем и стонала теперь от на­слаждения, когда он втянул губами её сосок. Ноги у неё подкосились.

Орлиные черты лица Шарля заострились от пылаю­щего внутреннего огня; он подхватил ее на руки и поло­жил на мягкие одеяла. Рэйвен задрожала и широко раскрытыми от страха глазами уставилась на него. Шарль же упивался захватывающей красотой женщины, сумев­шей разжечь в нем бурлящую страсть.

– Ты ведь хочешь, чтобы я любил тебя, – хрипло шептал он, стаскивая с себя рубашку. Глазам девушки предстала широкая мускулистая грудь, покрытая тонкими золотистыми волосками.

– Нет-нет, это не так, – шепотом возразила она, но вдруг поняла, что он говорил правду. Как заворожен­ная, она следила за тем, как отлетели в сторону снятые бриджи и он выпрямился. Как же он был красив! Загоре­лая твердость его мускулов резко контрастировала с ее мягкостью. В эту минуту, когда его плоть вздыбилась и трепетала от предвкушения, он был похож на древнее бо­жество.

– Я уверен, что и ты хочешь меня, Рэйвен, – пов­торял Шарль. – Я вижу огонь в твоих глазах, чувствую его в твоих губах и поцелуях.

– В-вы о-ошибаетесь, – упрямо твердила Рэйвен, но дрожащий голос лишь усиливал ее неуверенность.

Шарль победно улыбнулся и лег рядом с ней, немед­ленно обняв се. Матрас прогнулся под его весом.

– Да ну? – поддразнил он, гладя ее шелковистые бедра. – Значит, я ошибаюсь? – хрипло прошептал он, и она затрепетала. Он пылко поцеловал ее, горячий язык проник в жаркую полость ее рта. Сильные руки необы­чайно нежно изучали ее тело, наслаждаясь её кожей, и он совершенно позабыл, что только что умирал от желания, более того, задумывал соблазнение этой ведьмы как бо­лезненное и жестокое наказание.

В это мгновение он ощущал себя скорее жертвой этих сонных глаз усмиренной тигрицы, всепобеждающего маг­нетизма женщины, породившей в нам жажду познать не­бывалое наслаждение, которое он не сможет испытать ни с кем другим. Прижав ее к себе, он заставил ее почувствовать всю силу своего огня, где бы она ни коснулась его. Пусть знает, что ей предстоит, когда они вместе уто­лят эту безумную жажду.

– Я чуть не овладел тобой однажды и едва не обе­зумел, когда пришлось отпустить тебя. Но теперь нам никто не помешает, Рэйвен.

– Я не позволю вам сделать это, – упрямо тверди­ла Рэйвен, прогнув спину, чтобы избежать этого огня, убеждающих и соблазнительных поцелуев и сводящего её с ума мужского запаха. Все это странно смущало, томило, и она замерла, готовая, однако, в любую минуту к ожес­точенному отпору, ибо каким-то шестым чувством пони­мала, что если поддастся Шарлю, то пропадет навеки.

– Откуда только у тебя берутся силы сопротивлять­ся? – спросил Шарль, покрывая поцелуями ее шею. – Хотя ты и кажешься эфемерной, словно сказочная при­нцесса, ты все же женщина из плоти и крови.

Рэйвен затрепетала от невыразимой неги поцелуев, и Шарль приподнял голову, чтобы взглянуть в потемнев­шие от страсти глаза девушки.

– Да, именно из плоти и крови, – восхищенно пов­торил Шарль, – и клянусь всеми святыми, я должен обладать тобой! Не отвергай меня, Рэйвен. Я не вынесу этого.

В напряженной атмосфере каюты раздался спокойный чарующий звук, прервавший хриплые слова Шарля. Звук набирал силу, и Рэйвен с Шарлем замерли от заворажи­вающей песни редкого черного соловья, льющейся из-под темного платка на клетке. Желтые кошачьи глаза загля­нули в темно-изумрудные и с изумлением поняли, что скрывается за неуемной жаждой страсти: именно сама судьба предназначила им, а магия соловьиной песни без­ошибочно приблизила их к неизбежному.

– Рэйвен, – произнес Шарль и умолк, заметив, как тепло растопило желтые глубины ее глаз и словно окутало его невыразимой нежностью. Даже горевшая в нем и требовавшая удовлетворения страсть приобрела со­вершенно новый оттенок: нежнейшей устремленности к ней. Хотя не было сказано ни слова, Шарль понял, что он завоевал ее. В секунду она оказалась под ним, и силь­ные руки нежно приподняли маленькие ягодицы девушки. Шарль очень старался держать эмоции под контролем. В этот раз Рэйвен ответила на его поцелуи, когда его губы прильнули к ней. Изящные руки страстно обняли его ши­рокую спину.

Шарль почувствовал, как шелковистые бедра раздви­нулись под ним, словно молча приглашая его, и он чуть не обезумел от восторга. А когда попытался проникнуть в нее, она неожиданно выгнулась навстречу, и он ринулся утолить свою жажду, радуясь, что его, кажется, с нетер­пением ждали. Он глубоко вонзился в женское тело, ис­пытав блаженство оттого, что он наконец в ней. Рэйвен, с такой страстью отозвавшаяся на его головокружительный призыв, была совершенно не готова к раздирающей тело боли и застонала.

Приняв ее стон за выражение экстаза, Шарль вло­жил в древний танец любви все свое неистовство. Он никогда еще не испытывал такого. Как будто стремился полностью раствориться в этом восхитительном теле. Она вдруг замерла. Он не сразу почувствовал это и хотел было остановиться, но она начала двигаться под ним, сначала медленно, затем жар желания полыхнул в ней со всей силой, и она полностью отдалась страсти, не уступавшей страсти Шарля.

Когда боль утихла, Рэйвен вдруг остро ощутила исто­му и восторг просто от прикосновений этого твердого муж­ского тела к своему, затем его движения пробудили в ней нечто невыразимое. С каждой секундой она все глубже и глубже погружалась в мир чувственных ощущений, о су­ществовании которого даже не подозревала.

Кудрявые золотые волоски, прижавшиеся к ее гру­ди, плоский живот и напряженные мускулы рук, обни­мавших ее, разожгли ее чувственность. Наконец жаркая волна захлестнула ее и стала на какое-то время един­ственной реальностью. Шарль поймал ее ритм и припод­нял ее, пока они двигались в колдовском танце навстречу друг другу, снова разъединялись и опять становились единым целым.

Рэйвен вскрикнула, не осознавая, что делает, а Шарль собственнически прижался к ее губам, нежно лаская рука­ми, пока все не завершилось.

И снова все стало таким, как прежде.

Бронзовая грудь Шарля блестела от пота. Он подо­ждал, пока сердце немного успокоится, и посмотрел в лицо Рэйвен. Она лежала с закрытыми глазами, на щеках го­рели розовые пятна, а блестящие волосы в беспорядке разметались по подушке. Склонив голову, он слегка кос­нулся ее губ, не для поцелуя, а просто чтобы вернуть в этот мир. Она вздрогнула, и у Шарля странно сжалось сердце, когда она открыла темно-желтые глаза, все еще сверкавшие всполохами пережитой страсти. Это было не­описуемо прекрасно.

Он нежно провел пальцем по темной брови, ласково погладил чудесный носик и горько усмехнулся про себя: милое совершенство этого носика и небольшая горбинка безошибочно выдавали аристократическое происхождение Рэйвен. И это объединяло их, хотя она об этом и не догадывалась. Интересно, что бы она сказала, если бы знала, что он граф де Монтеррей, по рождению наполови­ну француз, дворянин, несколько лет назад передавший титул и земли ближайшему в роду претенденту, когда понял, что тяга к морю пересилила все остальное.

Нет, лучше пусть она по-прежнему думает, что я вор и пират, решил Шарль. Его полные губы дернулись в усмешке. Уж он-то понимал, как обжигающая страст­ность этих кошачьих глаз может превратиться в ледя­ное равнодушие или даже в сокрушительный гнев. Поездка окажется намного интереснее, если Рэйвен будет и даль­ше забавлять и раздражать его своим бурным темпера­ментом.

– Только подумать! Ведь ты каждый день бывала в моей каюте и пользовалась моей ванной! И ни слова мне об этом, – заметил он слегка посуровевшим голосом, вспомнив, что подозревал ее в вовлечении Эвана Флетчера в какую-то тихую интригу против него.

– Я полагала, что ты ни за что не позволишь мне, если я попрошу, – ответила Рэйвен ему в тон. Она успе­ла заметить, как сердито потемнели зеленые глаза, и тут же отреагировала.

– Ты колючая, как ежик, сладкая моя, – со смехом сказал Шарль. А его чресла невольно напряглись, когда он взглянул на её приоткрытые губы. Он наклонился и жадно поцеловал ее. И снова в нем полыхнул огонь жела­ния. Рэйвен сразу поняла это и ответила с такой взрыв­ной пылкостью, что восхитила Шарля. Она охотно и раскованно потянулась к нему. Он нежно ласкал ее розо­веющие соски языком, тронул губами соблазнительную шею, вдыхая её экзотический аромат, и снова ощутил при­лив неистового желания обладать ею. Маленькие ручки Рэйвен гладили его спину, и Шарль задрожал от неска­занной ласки этих прикосновений. Он властно отыскал ее губы и впился в них.

– Мисс Рэйвен! Мисс Рэйвен!

Ирландский акцент безошибочно выдал Эвана Флетчера, пытавшегося докричаться до Рэйвен через толстую дверь каюты. Шарль поднял голову, а Рэйвен застыла под ним.

– Мисс Рэйвен, капитан покинул штурвал, и я не знаю, где он. Лучше поторопитесь, ладно?

– Спасибо, – глухо отозвалась Рэйвен, давясь от смеха в ответ на смешинки в изумрудных глазах, не отры­вавшихся от нее. Улыбка Шарля была нежной, и на мгно­вение она испытала необыкновенную близость к этому загадочному мужчине. Но выражение лица Шарля быст­ро изменилось. В глазах его снова появилось голодное выражение – знак пробудившегося желания.

– Рэйвен, – пробормотал он. Казалось, ему до­ставляло удовольствие произносить ее имя, и он улыбнул­ся. Но когда он потянулся к ней, она ускользнула и протестующе вытянула руку. Подбородок Шарля оцепе­нел, и Рэйвен содрогнулась от выражения его лица. Не­жная улыбка исчезла без следа, изумрудные глаза превратились в льдинки.

– Так спешишь покинуть мою постель? – спросил он, словно железным обручем обхватив ее запястье. – Неужели я доставил тебе так мало удовольствия?

Глаза Рэйвен были совсем рядом с его лицом, и она снова увидела не нежного любовника, каким он только что был, а холодного и безжалостного прежнего капитана «Звезды Востока». Наваждение нежности растаяло, сме­нившись привычной враждебностью теперь, и желтые, и изумрудные глаза зло сверкали – в каждом говорила оскорбленная гордость.

– Нет, пожалуй, глупо полагать, что вы не в востор­ге от нашего совокупления, – протянул Шарль, и слова его хлестнули Рэйвен больнее любой плети.

– Так… так вот что, по-вашему, у нас только что было! – прошептала Рэйвен. В глубине ее потемневших глаз затаилась боль. Совокупление! Вот чем были для него эти непередаваемые минуты страсти!

У Шарля сжалось сердце при виде раненого взгляда кошачьих глаз, потемневших до цвета крепкого портвей­на. Мягкие губы Рэйвен подрагивали. Шарль тихонько ругнулся сквозь зубы. Что это с ним? Неужто эта прож­женная обманщица так подействовала на него? Актриса! Какие, к дьяволу, угрызения совести? В конце концов она отдалась ему по своей воле! Подумаешь, Рэйвен Бэрренкорт добавила к армии своих любовников еще одного!

– Вряд ли и вы расценили это как-то иначе, – с издевкой произнес он хриплым голосом. – Женщина с вашим опытом должна понимать, что подобным всплес­кам страсти придают не больше значения, чем случке до­машних животных.

Рэйвен взвилась, словно ее обожгли крапивой, теперь глаза тигрицы смотрели на Шарля с ненавистью.

– Вам нравится надо всеми смеяться, не так ли? Потому что для вас нет ничего святого! Ни грамма сочув­ствия и понимания! Как вы умудряетесь жить, когда все, что в вас было доброго и любящего, давным-давно умер­ло? Вы же пустая оболочка человека с камнем вместо сердца! Наверное, поэтому вы с такой легкостью берете от жизни все прекрасное, чтобы затем безжалостно рас­топтать!

Она вскочила с кровати, мгновенно натянула валяв­шееся на полу платье, собрала белье в охапку и пробежала к двери. Уже взявшись за ручку, она повернулась и про­шептала побелевшими губами так тихо, что Шарль едва разобрал: «Кроме вас, Шарль, никогда никого не было!»

Дверь с грохотом захлопнулась, и в каюте вдруг стало пусто, холодно и неуютно. А в узком коридоре Рэйвен молча прижалась к стене, переводя дыхание. С закрыты­ми глазами она старалась прийти в себя и сдержать дро­жавшие на ресницах слезы.

Боже, это уж слишком! Невыносимо! На какие-то драгоценные доли секунды Шарлю удалось заполнить ту пустоту, которая возникла после смерти отца, да еще так невыразимо сладко заполнить, как и не мечталось. Отк­рыв ей восхитительные тайны отношений между мужчи­ной и женщиной, Шарль утолил и её тоску по защитнику, душевному комфорту и по любви. Она так быстро впусти­ла его в свое сердце, что и сама поразилась этому!