С губ Рэйвен сорвалось рыдание, и она зажала рот рукой. Едва добежав до каюты, она захлопнула за собой дверь.

И как он мог так бессердечно уничтожить ту волшеб­ную близость, которая возникла между ними? Зачем? Зачем облил ядом те прекраснейшие мгновения, которые они разделили друг с другом? Господи, за что? Как будто ее недавно зажившее от горя сердце разорвали снова и с еще большей жестокостью, чем прежде.

– Ненавижу! – прошептала Рэйвен. Слезы тихо стекали по ее щекам. – Святой Иуда, как же я его ненавижу!

Глава 7

Медленно и степенно, что было несколько непривыч­но для быстроходного клипера, «Звезда Востока» про­двигалась вперед вдоль болотистых берегов основного русла реки Сутледж, оставив позади Инд. Они приближались к Гималаям и Касуру. Проплыв через холмистые рай­оны Индии, через равнины, переходящие в пустыню, они приближались наконец к цели своего путешествия, свернув на запад в приток Инда Сутледж на участке между Чачраном и Бахавалнагаром. Рыбацких лодок ста­новилось все больше, утлые суденышки деловито волок­ли за собой сети.

Вчера днем на горизонте появились Гималаи. Воз­бужденные крики матросов выманили Рэйвен из каюты на палубу. Вначале она ничего не сумела разглядеть в пустом, подернутом дымкой небе, куда все, ликуя, тыкали пальцами. Затем, вскинув глаза выше, еще выше, она увидела прямо перед собой покрытые снегом пики – и ахнула от их величия. За дымкой виднелись снежные вер­шины, парящие над землей. Казалось, они явились взору лишь для того, чтобы через какое-то время растаять вновь. Призрак исчезнет, оставив сомнение: а не почудилось ли все это пылкому воображению?

Рэйвен потрясло редкое чудо природы; она была согласна с Джеффри Литтоном, что в каком-то смысле величие Гималаев навсегда изменило ее представления. Очевидно, ничто не может быть постоянным в этом мире, философски рассудила она чуть позже, когда вид Гима­лаев стал привычным и не вызывал такого энтузиазма. Правда, они по-прежнему то появлялись, то исчезали, но, видимо, именно это-то и поражало больше всего – даже такие громадины могут растаять в мгновение ока без следа.

Вот и смерть ее отца была такой же. Только что он сиял заразительной улыбкой лихого парня, которому все нипочем, и, смеясь, направил своего длинноногого жереб­ца через пустяковое препятствие, а в следующее мгновение уже лежал на упругом мхе без движения. Не так ли точно покинула ее и мать, да еще тогда, когда жизнь, казалось, обещала им всем бесконечное счастье? Так и Нортхэд ускользнет из ее рук, если она не вернется во­время, и так же все мечты и идеалы детства исчезли, стоило ей лишь переступить через барьер, отделявший её от зрелости в полном, физическом смысле слова. Не без помощи мужчины, который даже не понял, что сделал ее женщиной.

Она влюбилась в Шарля Сен-Жермена! Осознание этого вызвало горько-сладкую агонию чувств и такую сер­дечную муку, что ей стало страшно. Это не было похоже на пучину отчаяния, в которую она погрузилась, узнав об угрозе потерять Нортхэд, единственный якорь в своей жизни. С того мгновения, как Шарль занялся с ней любо­вью и она открыла для себя волшебный мир любовного экстаза, приобщилась к таинству отношений между муж­чиной и женщиной, она упорно пыталась заставить свое сердце забыть про него, твердя себе, что он просто ковар­но и мерзко воспользовался ею и вовсе не испытал того головокружительного, сладчайшего восторга, какой пос­частливилось пережить ей.

Но как Рэйвен ни пыталась забыть Шарля, это не получалось; выбросить его из головы – все равно что разучиться дышать. Когда «Звезда Востока» вышла на заключительный отрезок пути, Рэйвен безуспешно стре­милась вновь стать хозяйкой своего сердца. Это были адские муки! Стоило увидеть красивый и неприступный профиль Шарля, как у неё слабели колени от тоски по его губам, по его сильным рукам и ласкам! Рэйвен не могла справиться со столь бурным наплывом эмоций, хотя и презирала себя за эту слабость. Больше всего, однако, она страшилась, что Шарль догадается о ее чувствах и использует эту любовь против нее. Рэйвен чувствовала, что погибнет, если он еще раз возьмет ее лишь ради плотского удовольствия, ради удовлетворе­ния похоти.

Стоя утром на палубе и безошибочно угадав, что он сейчас на капитанском мостике занят делами и даже не подозревает о ее присутствии, Рэйвен почувствовала себя совершенно несчастной и запрезирала еще больше. Ярост­ным шепотом она обругала себя слабовольной влюбленной старой девой, но и эта жалкая попытка подшутить над собой и как-то взбодриться не имела успеха.

– Тяжело на сердце, маленькая принцесса? Рэйвен испуганно вздрогнула от неожиданного появ­ления огромной фигуры Дмитрия Сергеева. Неловко ста­ло и оттого, что он так легко прочитал ее мысли. Повернувшись к великану, она одарила его ослепительной улыбкой, не подозревая, что ее темно-желтые глаза по­тускнели, а соблазнительные ямочки исчезли со щек.

– Я просто размышляла, – оправдываясь, сказала она.

– О том, как будете тосковать по Дмитрию, когда покинете нас в Касуре?

Он улыбнулся своей неотразимой улыбкой и расц­вел, заметив, что и на её щечках появились долгождан­ные ямочки.

– Мне будет очень не хватать вас, – призналась она. И с благодарностью подумала, что действительно без Дмитрия и всей команды просто погибла бы, не выдержав таких мучительных переживаний. Эти люди были драго­ценным даром небес; ей даже удавалось временами забы­вать обо всех страхах и тревогах относительно своего будущего, когда члены экипажа принимались обучать ее вязать разнообразные морские узлы, сшивать плотные паруса и даже пользоваться секстантом.

– Куда вы отправитесь после Касура? – спросила она, испытывая смешанные чувства любопытства и болез­ненного разочарования оттого, что «Звезда Востока» от­правится со своим капитаном в дальние страны искать приключений, которых она уже никогда не разделит с ними. Святой Иуда, как же она ненавидела то жалкое косноязычное существо, в которое ее превратило вспых­нувшее чувство! То и дело поглядывает в сторону Шарля Сен-Жермена, словно некая особа, влюбленная в осла, из комедии Шекспира!

Она впервые поинтересовалась планами клипера, пос­кольку считала само собой разумеющимся, что он возвра­тится в Бомбей, как только заменит английские товары в своих трюмах на индийские, – дальше этого ее мысли не шли. Теперь же это вдруг стало жизненно важным, и Дмитрий, заметив невыразимую печаль в ее глазах, ре­шился на откровенность, которой в любом другом случае поостерегся бы. Придвинувшись к ней и наслаждаясь бли­зостью восхитительной девушки, платье которой лишь под­черкивало её хрупкость, он зашептал:

– Мы тоже отправимся в Лахор, капитан и я! Сердце Рэйвен замерло.

– В Лахор? – повторила она, стараясь казаться равнодушной. – Зачем?

– Чтобы разбогатеть так, как нам раньше и не сни­лось, – бесхитростно сознался Сергеев, как будто этим все было сказано. Увидев ее изумленный взгляд, он рас­смеялся, обнажив ровные белые зубы, и строго погрозил ей пальцем. – Но это секрет, так что ни звука об этом никому, ладно?

– Разумеется, – выдохнула Рэйвен.

– В Лондоне мы натолкнулись на одного индуса, – продолжил Сергеев, блуждая темными глазами по ленивым водам реки, – и он сообщил нам нечто очень заманчивое.

– Что за индус? Откуда он взялся Рэйвен заставила себя вслушаться в путаные объяс­нения Дмитрия, надеясь, что сейчас он наконец объяснит ей, почему они тогда с Шарлем обменялись странными взглядами – на приеме в капитанской каюте, чего Рэй­вен не забыла, хотя и отмела как деталь, не имеющую особого значения. Она и сейчас не была бы уверена, что это существенно, если бы не заговорщицкий тон Дмит­рия, укрепивший ее подозрения.

– Вы мало бывали в Лондоне, малышка, поэтому и представить себе не можете, что такое Лондонский порт с его доками. Пьяные моряки валяются в сточных кана­вах, отбросы и вонь на улочках – поразительные, а драки, потасовки и даже убийства там плевое дело. – Черные глаза быстро заглянули ей в лицо. – Вы знали, что Британский военный флот обманом вербует матро­сов на службу?

Рэйвен кивнула. Она слышала о преступной практи­ке посылать вооруженных дубинками головорезов на улицы портовых городов, чтобы те, избив попавшихся в их лапы несчастных до потери сознания, отвозили свои жертвы на корабль. А уж там начиналась мучительная агония службы неподготовленных и не желающих слу­жить на военном корабле людей. Это несколько раз слу­чалось и в Корнуолле, правда, она не знала никого лично из бесследно исчезнувших. Но ужасающие рассказы мужчин из Сент-Айвза о болезнях, телесных наказани­ях, нищенской зарплате и бытовавших там извращениях навсегда отвратили сердце Рэйвен от военного флота ее величества.

– Это произошло чуть дальше Бэттерси, – продол­жал Дмитрий. – Мы шли по улочке и наткнулись на бедня­гу индуса, которого избивала шайка этих мерзавцев – вербовщиков, а вокруг стояли люди, которые и носа на улицу не кажут, пока не наступит ночь, они стояли и просто глазели. И конечно, никто из них не вмешивался, чтобы как-то помочь бедняге.

– Думаю, джентльмены вели бы себя не лучше, ока­жись они в такой ситуации в более поздний час, – мягко возразила Рэйвен.

Дмитрий пожал широченными плечами и на секунду пригорюнился.

– Наверное, вы правы, малышка. А-а, Бог с ними, нечего впустую оплакивать человечество, иначе останешь­ся в грязных лохмотьях и сам станешь нуждаться в сочув­ствии. Короче, индус был маленьким и сухоньким, совсем невзрачным на вид и уже едва ли не терял сознание, когда подоспели мы с капитаном и разогнали толпу.

Рэйвен представила себе, как головорезы разбегаются от одного вида Дмитрия; в праведном гневе он был, ко­нечно, страшен – со сверкающими глазами и развеваю­щейся бородой, а гигантская фигура Шарля широкими шагами спешит ему на помощь. Дмитрий, заметив легкую улыбку на ее губах, довольно хмыкнул от приятного вос­поминания.

– На это стоило полюбоваться, моя маленькая при­нцесса! Я схватил двоих подонков за воротник и столкнул их лбами, а Шарль расправился еще с двумя или тремя, швырнув их в реку. Остальные не стали ждать своей оче­реди и рванули с места событий так, что пятки сверкали!

– А индус, что было с ним?

– Зверски избит, бедняга. Но мы перевязали его раны и отнесли до ближайшей пивнушки. Капитан хоро­шо заплатил за комнату и уход за ним, а потом мы ушли… как он и просил, но не раньше, чем он поведал нам кое-что в благодарность за спасение.

Рэйвен слегка повернула голову, чтобы взглянуть в сторону капитанского мостика, где Шарль Сен-Жермен все еще увлеченно обсуждал что-то со своим суперкарго. Он стоял к ней спиной, муслин рубашки натянулся на мощных мышцах. Рэйвен с трудом проглотила комок в горле, поражаясь, с чего это ей взбрело в голову, что он бессердечный преступник. И его рассказ о контрабандном роме полностью подтвердился, когда она расспросила удив­ленного Джеффри Литтона. Ром действительно был свое­образной помощью, как и утверждал Шарль. Кроме того, она узнала, что Джейсона Квинтрелла зачислили в коман­ду, несмотря на молодость и отсутствие опыта, поскольку капитан согласился испытать его, узнав, что у парня на руках сестра-инвалид и мать при смерти и они нуждаются в деньгах. Значит, безжалостный манипулятор и жесто­кий, бессердечный человек превращался при желании в совершенно другого, каким она его знала только со слов Дмитрия и Джеффри Литтона, а им она полностью дове­ряла. Был, оказывается, и совершенно другой Шарль Сен-Жермен.

– Существует, малышка, сокровище, – продол­жил свой рассказ Дмитрий, – которое люди без устали ищут вот уже девять лет, с самого дня смерти раджи сикхов Ранджита Сингха. Сокровище это дороже тыся­чи кладов. С такими деньгами я снова смогу занять преж­нее положение в обществе, а капитан… – Он пожал плечами и хитро улыбнулся: – Он тоже сможет полу­чить все, что пожелает, хотя я не уверен, что он знает, чего ищет.

– И этот индус, которого вы спасли, просто взял и выболтал вам такую тайну? – недоверчиво спросила Рэйвен.

– Нет, нет, малышка, он всего лишь назвал нам имя человека, в чьи руки попало сокровище!

– И что же это за сокровище? – заинтересовалась Рэйвен, еще никогда не видевшая Дмитрия таким воз­бужденным, разве что однажды, когда они обсуждали его любимые красные вина и прошлые любовные похожде­ния. – Золото? Серебро?

– Нет, моя красавица, это алмаз, самый ослепитель­ный из всех существующих на свете. Он очень известен и зовется «Кохинор» из империи Моголов.

Рэйвен никогда раньше не слыхала об алмазе, но ро­мантическое название тут же вызвало в воображении блес­тящий камень величиной с человеческий кулак, сверкающий и завораживающий своей красотой, обладание которым дарило человеку привилегию чувствовать себя поистине королем.

– На персидском языке «кохинор» означает «гора света», – торжественно сообщил Дмитрий. – И правда, человек, обладающий таким алмазом, поставит весь мир на колени.