Эллен Марш - Упрямица

– Но этого мало! – воскликнула Рэйвен. Чтобы остановить подкатывающийся приступ рыданий, она силь­но закусила губу, и боль мгновенно отрезвила ее. – Мне нужно почти в три раза больше, – уже спокойно закон­чила она.

Генри Меткалф беспомощно развел руками.

– Извините, мисс Бэрренкорт, но это невозможно. Наши кредиторы и акционеры никогда не согласятся. Особенно когда узнают ваш возраст и отсутствие всяко­го опыта в управлении подобным имением. А это глав­ные факторы, чтобы убедить их в том, что ссуда будет возвращена.

– Я бы сумела выплатить все до пенни, – ответила Рэйвен сквозь сжатые зубы.

На лице банкира мелькнуло сочувствие.

– Рэйвен, позвольте мне объяснить вам все просты­ми словами. Я знал вашего отца долгие годы и потому вижу в вас его хватку. Что касается меня, то я ни секунды не сомневаюсь, что вы справитесь с управлением Нортхэда, несмотря на то что вы женщина и пребываете в столь нежном возрасте. Но принимаю решения не я. Это преро­гатива правления, и я должен быть честен с вами, тут не имеют значения ни личное мнение, ни многолетняя друж­ба. Они все как один сочтут подобную ссуду неоправдан­ным риском.

– Значит, мне не удастся получить у вас ссуду? – Он грустно покачал седой головой.

– Боюсь, что нет.

Нижняя губа Рэйвен предательски задрожала, и она снова прикусила ее с такой силой, что предательские сле­зы так и не выкатились из глаз. О Боже, если бы только он мог понять, как невыносимо ее положение теперь, ког­да ее надежды разбились вдребезги! Видение сквайра Блэк­берна с мясистым вялым лицом тут же возникло перед ее глазами. Она почти физически ощутила похоть в его пло­тоядных взорах, словно приклеивающихся к её груди; его толстые пальцы словно уже коснулись её так интимно, как это, вероятно, делает муж наедине с женой, занима­ясь любовью. Невыносимо! Святой Иуда, только не это! Сама мысль о физической близости с этим жирным чудо­вищем вызывала отвращение.

Рэйвен взглянула в неподвижное лицо Генри Мет­калфа в тщетной надежде отыскать хоть какие-то призна­ки уступки. Внешне она ничем не выказала своего отчаяния, но все её существо готово было возопить о помощи, тряс­ти его, пока он не согласится выделить необходимую ей сумму, или даже броситься ему в ноги, чтобы умолять его подобно последней жалкой нищенке. Но она не могла поз­волить себе этого. Бэрренкорты не пресмыкаются, и даже в такой отчаянной ситуации отец ждал бы от нее несгиба­емой выдержки.

– Вы были более чем добры ко мне, сэр, – вежли­во сказала Рэйвен, поднимаясь со стула и раздвинув оне­мевшие губы в подобии улыбки. – Благодарю вас.

– Мне очень жаль, – просто ответил он, и ей было нестерпимо видеть выражение жалости и беспомощности в его добрых серых глазах.

– Понимаю. – Она судорожно выдохнула. – Все­го вам доброго, мистер Меткалф.

– Мисс Бэрренкорт!

Рэйвен повернулась от двери, зашуршавшие юбки об­вили ее ноги. – Да?

– Если я как-то могу помочь вам, лично или профес­сионально, вы дадите мне знать?

Несмотря на все усилия воли, слезы наворачивались ей на глаза, пока она завязывала ленты своей шляпки под подбородком.

– Да. Я так и сделаю. Благодарю вас.

Она поспешно прошла по ковру главной конторы бан­ка, и кучер помог ей взобраться в коляску, где ее уже ждала вконец истерзанная ожиданиями Дэнни. Она мо­ментально подвинулась на обитом кожей сиденье.

– Куда везти, мисс Рэйвен? – поинтересовался ку­чер, просунув голову в дверцу.

– В Нортхэд, Эдварде, будьте любезны, – дрожа­щим голосом сказала Рэйвен. – Мы не будем ночевать в Труро.

Кучер вежливо коснулся козырька и плотно при­крыл дверцу. Взмахом кнута он послал лошадей вниз по улице, и они послушно откликнулись на ловкое под­ергивание вожжей. Минуты спустя они уже выехали за город, оставив позади пригородные коттеджи Труро. Перед ними простирались залитые солнцем безлюдные пустоши. Дэнни бросила обеспокоенный взгляд на де­вушку, задумчиво уставившуюся в окно. Ее нежный профиль был такой беззащитный, что сердце няни сжа­лось от боли.

«Бедная моя маленькая девочка», – подумала Дэн­ни. Она открыла ридикюль, чтобы поискать носовой пла­ток, который наверняка вскоре пригодится Рэйвен.

– Дэнни, мы вынуждены поехать в Лондон…

Решительный тихий голос так удивил старую няню, что она даже забыла о ридикюле, и он скатился на пол коляски.

– Что?

Золотые глаза Рэйвен сияли, когда она повернулась к удивленной Дэнни.

– Ни один из банков не хочет помочь, и мне не остается ничего другого, как обратиться к родственнику. Или дедушка Хадриан одолжит мне нужную сумму, или…

– Или ему несдобровать! – простонала Дэнни, за­метив яростно-решительное выражение глаз Рэйвен.

– Если дедушка Хадриан откажется помочь мне, – мягко сказала Рэйвен, но ее подбородок напрягся, – то пусть тогда небеса помогут всем нам!

С начала восемнадцатого века архитектура резиден­ций Найтсбриджа, к югу от Гайд-парка, в деловой части Лондона, соперничала в элегантности с городскими до­мами и шикарными особняками модного Мейфэр. На тихой извилистой улочке неподалеку от дороги на Кен­сингтон стоял великолепный дом сэра Хадриана Бэрренкорта, бывшего директора Бута, огромного торгового центра по продаже чая и шелка. Поддерживаемый ин­вестициями частных лиц и Британской Ост-Индской компанией, этот торговый центр многие годы удерживал монополию на лондонском рынке. Дом бывшего директора Бута был выстроен из кирпича земляного цвета. Мансардную крышу по углам украшали башни и массив­ные трубы каминов. Ряды подъемных окошек выходили на милый садик; уже слегка крошащаяся кирпичная сте­на, отделявшая дом от улицы, была покрыта густыми шапками плюща.

Стоял полдень хмурого летнего дня, когда карета Бэрренкортов с грохотом свернула к дому и остановилась. Эдвардс слез с облучка и спустил лесенку, чтобы торжес­твенно помочь юной хозяйке выйти из кареты. Рэйвен, сойдя на тротуар, на мгновение замерла, все еще сжимая краешек юбки в руке. Глядя на импозантное здание, она гадала, дома ли дедушка и как-то он ее примет. Она не­рвничала и умирала от любопытства. Усталость от долгого и тряского путешествия уже сказывалась; ей, конечно, хотелось бы принять ванну и слегка отдохнуть, прежде чем побеседовать с дедом, которого она никогда не виде­ла. А ведь так много зависело от первого впечатления. На минуту Рэйвен обуял страх – огромный груз ответствен­ности давил на ее хрупкие плечи.

– Мисс Рэйвен, вам плохо? – обеспокоено спро­сил Эдварде, бросив взгляд на ее бледные щеки и уста­лое лицо.

– Со мной все в порядке, – заверила его Рэйвен, слабо улыбнувшись.

– Вы уверены, что вам лучше пойти одной? Миссис Дэниэлс или я можем проводить вас.

Рэйвен решительно помотала головой:

– Я не хочу, чтобы дедушка Хадриан подумал, что нас тут целая орда по его душу.

На нежных щеках девушки появились ямочки, и в золотых глазах запрыгали лукавые бесенята, прогнав гне­тущее чувство.

«Ну что ж, вперед, в логово льва», – сказала она сама себе.

Распрямив хрупкие плечи, она открыла железную ка­литку и вошла в палисадник с высоко поднятой головой. Приподняв свои смятые юбки коньячно-желтого цвета, она поднялась по широким ступенькам крыльца и громко постучала в дверь из полированного дуба. Спустя несколько мгновений дверь со скрипом открылась и величественный мажордом в безупречной ливрее появился на пороге. Он тут же посторонился, и Рэйвен прошествовала внутрь дома, шелестя юбками и оставляя за собой слабый, щекочущий ноздри сладкий и нежный аромат.

– Я Рэйвен Бэрренкорт, – объявила она, вели­чественно подняв брови. – Будьте любезны, передайте сэру Хадриану, что с визитом приехала его внучка из Корнуолла.

– Э-э… прошу прощения? – растерянно произнес мажордом, заморгав при виде прекрасной черноволосой девушки, гордо стоявшей перед ним в своем элегантном наряде. Искусно связанная шаль прикрывала нежные плечи. Блестящие волосы красиво струились поверх шали. Пока мажордом оторопело рассматривал ее с нескрываемым лю­бопытством, она улыбнулась, и на нежных розовых щеч­ках заиграли чудесные ямочки.

– Я Рэйвен Бэрренкорт, внучатая племянница сэра Хадриана, – терпеливо повторила она, надеясь, что вела себя достаточно уверенно. Она и не подозревала, что уже успела полностью очаровать мажордома простой и искрен­ней улыбкой.

– Боюсь, что сэр Хадриан не в состоянии принять вас сегодня, – извиняясь, произнес мажордом. – Он приболел в последнее время.

Золотые глаза девушки мгновенно посуровели.

– Я должна непременно повидать его!

– Извините, мисс Бэрренкорт, но только не сегодня, – вежливо, но твердо сказал мажордом, стараясь не замечать умоляющего взгляда девушки. Он сразу понял, что вся его решимость рухнет, стоит ему только взглянуть на ми­лое личико. – Может быть, завтра? Если, конечно, сэр Хадриан почувствует себя лучше.

Рэйвен решительно выпятила маленький подбородок.

– Я не уйду отсюда, пока не повидаюсь с ним.

– Боюсь, что…

– Что там, черт подери, происходит? Джеффордс! – послышался ворчливый голос из комнаты в глубине холла.

Рэйвен быстро повернула голову и заметила украшен­ную позолотой слегка приоткрывшуюся дверь в центре зеркального холла. Она ловко обогнула не ожидавшего ничего подобного мажордома и успела уже дойти до две­ри, когда опомнившийся служитель, бросившийся вслед за ней, попытался загородить девушке путь. Рэйвен, решив­шая добиться своего во что бы то ни стало, чуть припод­няла юбки и решительно опустила острый каблучок на ногу бедняги. Совершенно ошарашенный Джеффордс за­вопил от боли, и Рэйвен, хотя и раскаиваясь в душе, мгновенно воспользовалась завоеванным преимуществом. Секунда, и она уже была в комнате.

Захлопнув дверь, она осмотрелась. Это был роскош­ная гостиная: бумажные обои покрыты великолепным рисунком из красных бутонов, потолок украшала лепни­на из позолоченных листьев, обивка мебели тоже была из красного с золотом бархата. А на мягкой бархатной софе перед огромным мраморным камином полусидел высохший старик, хрупкое тело которого, несмотря на полуденную жару, укрывал толстый плед. Редкие пряди разметались по голове, но седая борода была еще густой и пышной. Приковывали взгляд впалые морщинистые щеки и пара блестящих глаз того же редкого оттенка янтаря и с такими же длинными ресницами, как и у самой Рэйвен. Старик слегка приподнялся среди под­ушек, и борода его заколыхалась поверх шали, прикры­вавшей хилую грудь. Рэйвен гордо выпрямилась и решительно взглянула в глаза старика, но тут же скон­фузилась. На тонких старческих губах заиграла понима­ющая улыбка. Старец едва открыл рот, как дверь содрогнулась: это пришедший в себя мажордом пытался прорваться в комнату.

– Быстро закрой задвижку, девочка! Рэйвен мгновенно выполнила его приказ.

– Сэр Хадриан! Сэр Хадриан! С вами все в поряд­ке? – донесся взволнованный голос мажордома, тщетно пытавшегося открыть дверь.

– Мой мажордом – очень нервный тип, – объяс­нил сэр Хадриан, заговорщицки подмигивая Рэйвен. – Мне просто повезло, что я отделался от него хоть на полчаса. Сверхзаботливый! Кажется, будь это возможно, он бы и дышал вместо меня. Угомонись наконец, Джеф­фордс! – сказал он, повышая голос.

– Но, сэр, эта юная леди…

– Не съест меня живьем, хотя примчалась сюда, как изголодавшаяся по битвам амазонка!

И снова глаза с хитринкой подмигнули ей. Рэйвен не удержалась и улыбнулась ему в ответ.

– Будь так добр, Джеффордс, принеси нам что-ни­будь освежающее!

– Отлично, сэр, – ответил Джеффордс тоном ос­корбленного достоинства и прекратил дергать дверь.

– Теперь можете открыть дверь, дитя мое, – махнул сэр Хадриан своей тонкой высохшей рукой. – Вот умница! А теперь подойди поближе, я хочу рассмотреть тебя!

Рэйвен послушно подошла и остановилась возле софы. Удивительно сильные тонкие пальцы старика обхватили ее запястье. Он потянул ее вниз, и она присела на крае­шек софы.

– Мои глаза уже не те, что прежде, – объяснил он, внимательно разглядывая ее, пока она аккуратно расправ­ляла юбки. – Однако они не подвели меня сейчас, пото­му что, клянусь, передо мной настоящая красотка! Дочь Джеймса, ведь так?

– Да, сэр.

– Он назвал тебя Рэйвен*, да? Кажется, я подумал тогда, что это довольно странное имя для девчушки. Те­перь вижу, оно тебе подходит.

– Да, ведь мои волосы черны, как воронье крыло. Сэр Хадриан хихикнул:

– Угу, и вообще ты – сказочное создание. Зага­дочная, черноволосая и не прочь ворваться в дом старика, чтобы просто повидаться с ним. Странно, что это про­изошло лишь сейчас, когда я умираю. Твой отец так и не привез тебя в Лондон.

– Боже, вы при смерти, сэр?! – в отчаянии вскри­чала Рэйвен.

Ей с трудом верилось в то, что он смертельно болен, ибо старик был довольно энергичен и проявил силу воли, даже юмор! Кроме того, рука со вздувшимися венами по-прежнему крепко сжимала ее руку и ничуть не дрожала.