Сандра Браун - Ураган любви

Джеймс засунул большие пальцы за пояс джинсов и посмотрел на нее горящим взглядом. Отпустив закушенную зубами нижнюю губу, он медленно и через силу выговорил:

— Ладно. А как насчет того, чтобы выйти замуж за Пейдена?

— В… выйти замуж за Пейдена? За тебя? Он кивнул в знак подтверждения:

— Да, выходи за меня замуж.

— Но это же абсурд!

— Почему?

— Да по миллиону причин. — Лора широко развела руками, словно пытаясь охватить все эти причины.

— Мы два взрослых одиноких человека, и оба согласны. Вот все, что нужно для того, чтобы пожениться.

Хотя все это звучало вполне разумно, идея по-прежнему казалась Лоре столь Нелепой, что она не находила слов. Пейден же, напротив, вооружился целым арсеналом аргументов.

— Лора, пожалуйста, выслушай меня, прежде чем дашь окончательный ответ. — Он помедлил, собираясь с мыслями. Лора сейчас в первый раз смогла представить его в роли бизнесмена. В таком настроении его нельзя было не послушать. — Я не строю иллюзий относительно того, как меня снова встретят здесь, в Грегори. Я вернулся в город с полными денег карманами, но есть много вещей, которые не купишь ни за какие деньги, как ты откровенно указала мне несколько дней назад. — Мимолетная усмешка тронула его губы. — Я уезжал из города отщепенцем, паршивой овцой. И именно так мое имя навсегда запечатлелось в памяти горожан. Потребуются годы, чтобы изменить ситуацию, если это вообще удастся. — Лора хотела его прервать, но он поднял обе руки, призывая ее к молчанию. — Как ты, наверное, знаешь, мне совершенно плевать на то, что думают люди лично обо мне, но я, черт побери, не позволю им третировать Мэнди только потому, что она моя дочь. Я не могу гарантировать ей заслуживающее уважения место в обществе, а ты можешь. С такой мачехой, как Лора Нолан, ей будет обеспечен

прием в любом кругу общества. Я презираю их, но так уж устроено общество в этом городе.

— Тогда почему ты не обосновался где-нибудь в другом месте?

Джеймс криво улыбнулся и пожал плечами:

— Здесь мой дом. — Он взял обе ее руки в свои и сжал их. — Если проникновение в эти закрытые для других круги является единственным способом обеспечить Мэнди хорошее положение в обществе, то так я и поступлю. Я не хочу, чтобы все праздники проходили мимо нее, как это было со мной.

У Лоры хватило такта проявить сочувствие.

— Если это все, что ты хочешь, я бы смогла помочь, представив…

Он энергично покачал головой:

— Моей дочери нужна мать, Лора. Я не могу больше быть одновременно и отцом, и матерью. Я никогда не блистал в учебе, но достаточно умен, чтобы понять это. Ей нужно женское влияние. И чем старше она, тем это становится важнее.

— Ты можешь нанять кого-нибудь, как делал это раньше.

Джеймс пренебрежительно отмахнулся от столь неубедительного предложения:

— Это бесполезно. — Он пристально посмотрел на Лору. — Как ты думаешь, моя дочурка сможет тебе понравиться со временем?

— Мэнди? Понравиться? Джеймс, она просто чудо. Конечно, она нравится мне, и думаю, что со временем я бы полюбила ее без памяти. Но здесь все гораздо серьезнее.

— Например?

Лора раздраженно посмотрела на него:

— Например, у нас нет ничего общего. Например, ты можешь влюбиться в кого-нибудь другого. Как и я могу.

Джеймс нахмурился:

— Ты ведь ни в кого другого не влюблена?

— Нет. «Я тебя люблю, — подумала она. — И у меня сердце разрывается от того, что ты предлагаешь

мне брак как деловую сделку». — Просто ничего не получится — и все.

— Разве сохранение Индиго-плейс не стоит некоторых жертв?

«Один — ноль в твою пользу», — подумала Лора. Но она еще не готова была уступить.

— Просьбу провести с тобой всю жизнь вряд ли можно назвать «некоторыми жертвами».

Пейден оперся рукой о стену за ее головой и наклонился вперед:

— Неужели я так ужасен?

Нет. Именно в этом и было все дело. Лора хотела, чтобы Джеймс клялся в вечной любви и всепоглощающей страсти, а он говорил о гувернантке, о домоправительнице, имеющей вес в обществе. Пейден хотел, чтобы Лора проложила ему путь в общество, а она — проложить путь в его постель.

— От этого брака ты получишь мать для Мэнди и мое имя, для того чтобы быть принятым в обществе.

— А ты сохранишь Индиго-плейс. Очень справедливая сделка, сдается мне. Я внес достаточно денег, чтобы покрыть долги твоего отца.

— Я не шлюха, которую ты можешь купить, Джеймс Пейден.

Раскаяние Джеймса было неподдельным.

— Прости. Это было непростительно бестактное замечание. Я вовсе не подразумевал, что ты продаешься. Видишь ли, Лора, мне, как и моей дочери, необходимы твои наставления. Я преуспел в бизнесе. Я научился играть в жесткие игры с сильными мира сего. Я привел в порядок свою речь — в большинстве случаев — и свои манеры за столом. Но я по-прежнему ничего не смыслю в светском обхождении. Научи меня.

— Я не могу сейчас думать. — Простонав, Лора прижала кончики пальцев к вискам. — Это так…

— Неожиданно? Да, я знаю. По крайней мере для тебя. Сам я уже много дней думаю об этом.

— Много дней! А почему бы не дать нам несколько недель, месяцев?

— Не могу позволить себе столько времени. Мэнди идет осенью в детский сад. Я хочу, чтобы к этому времени все уже утряслось.

Лора как-то сникла:

— Не знаю, почему я вообще говорю об этом. Это бессмысленно.

— Смысла как раз много. Скажи «да».

— Мы же практически не знаем друг друга.

— Мы знаем друг друга много лет.

— Но совершенно не… не…

— Не интимно, — выговорил он слово, которое никак не давалось Лоре.

— Да. — Она так низко склонила голову, что подбородок почти касался ее груди. — Будет ли это исключительно «договоренностью», или ты рассчитываешь, что я буду тебе женой в полном смысле этого слова? — Ее сердце так колотилось, что даже больно было груди.

Приподняв пальцем ее подбородок, Джеймс откинул ей голову назад, пока она наконец не взглянула ему в глаза:

— Ты думаешь, я бы женился на женщине, не ожидая, что она будет делить со мной постель?

Губы Лоры дрожали так сильно, что она не смогла ответить. Только покачала головой. Взгляд Пейдена был сейчас прикован к ее влажным дрожащим губам.

— Не могу дождаться, когда ты окажешься подо мной в постели, — отрывисто прошептал он. — И когда этот момент настанет, я доставлю тебе такое удовольствие, которого ты никогда в жизни не испытывала, мисс Лора.

Она тихо ахнула. — Скажи «да». — Я…

Он прижался горячим, неистовым поцелуем к ее губам, но тут же отстранился.

— Я не приму отказа. Скажи «да».

И он стал целовать ее по-настоящему, страстно захватив ее губы, пока они не раскрылись. Глубокий, опьяняющий поцелуй лишил Лору способности здраво мыслить. Она уступила этому властному диктату.

Пейден не пытался проявить ни малейшей сдержанности и целовал Лору так, словно она осталась последней из женщин на земле, а его время было на исходе. Он целовал ее с такой необузданной свободой, словно никогда и не подозревал о какой-то моральной норме, канонах, регулирующих отношения между мужчиной и женщиной, о каких-то там общественных и религиозных стереотипах, порицающих внебрачную любовь, восхваляющих всеобщую скромность нравов и особенно — женскую стыдливость. Похоже, его дикая и в то же время способная быть удивительно мягкой страстность никогда и не знала никаких рамок и границ.

Губы Лоры все еще трепетали, когда Джеймс наконец оставил их в покое.

— Ну?

— Да.

— Скажи это словами. По-настоящему.

— Да, я… я выйду за тебя замуж.

— Ты станешь женой Пейдена?

Лора кивнула, а ее губы уже с готовностью тянулись к его губам и к новому поцелую. И Джеймс ее не разочаровал. Если до этого его язык был неукротимым, то сейчас он просто неистовствовал, когда проник в ее рот. Она таяла в его руках, чувствуя себя невесомой и податливой, более женственной, чем когда-либо в жизни. Его мужественность требовала от Лоры истинной женственности. Джеймс требовал этого от каждой клеточки ее тела.

Пока губы Лоры продолжали с готовностью участвовать в этом совершенно фантастическом по своей чувственности поцелуе, Джеймс закончил расстегивать ее блузку. Обняв ее за плечи, он расстегнул лифчик. Руки скользнули по бокам, под расстегнутый лифчик, пока не легли на теплые и упругие холмики ее груди.

— Боже, мне всегда до смерти хотелось сделать это! — сказал, вернее, прорычал Джеймс ей в ухо. Губы его заскользили вниз по шее Лоры, пока руки знакомились с ее грудью. — Ты меня сводишь с ума, совершенно сводишь, — простонал он, когда кончики его пальцев легко коснулись нежных бутонов.

Лора издала стон, выражавший одновременно и желание, и стыд, когда ее соски налились под нажимом его умелых рук. Она почувствовала себя теплой и влажной в самом сокровенном уголке своего тела. Впервые в жизни она захотела принадлежать мужчине.

— Так, малышка, так. Ну-ка, хотя бы помурлыкай сейчас для меня. Потому что, когда я буду в тебе, наши тела воистину запоют. Обещаю.

Джеймс слегка согнул колени и потерся о ее груди открытым ртом. Его руки гладили бедра Лоры, слегка раздвинув их, так что, когда он выпрямился, его мужская плоть оказалось в мягкой, податливой впадине.

— Джеймс! — Лора затрепетала и одновременно занервничала.

Его неистовство тут же сменилось нежностью, и он стал тихо успокаивать Лору:

— Ш-ш-ш. — Он пропустил пальцы сквозь ее волосы и прижался губами к щеке, тяжело дыша, пока оба они не успокоились. — Не волнуйся. Я не хочу, чтобы в наш с тобой самый первый раз это случилось в сарае. Мне нужна постель. Брачное ложе. И ты на нем. — Он отодвинулся от Лоры и осторожно запахнул блузку у нее на груди. — У меня была жена, но это был лишь юридический термин. — Джеймс обхватил руками ее лицо и снова стал всматриваться в него, любуясь. — Ты будешь моей новобрачной.

Как только все было окончательно решено, Джеймса с его напором парового катка невозможно было остановить. Судя по всему, он думал об их женитьбе даже больше, чем признался. Иначе все не получилось бы так гладко, с точностью отлаженного часового механизма.

Джеймс позвонил Лоре вечером того же дня, чтобы сообщить, что свадьба состоится в здании суда в субботу. Таким образом, у нее оставалось меньше недели, чтобы подготовиться.

На следующее утро знакомый пикап с урчанием подкатил к парадной двери дома. Бо, муж Глэдис, бывшей экономки семьи Ноланов, даже не успел помочь супруге выйти из машины — так быстро она выбралась сама и с пыхтением одолела ступеньки переднего крыльца, чтобы обнять Лору, которая наблюдала за их неожиданным прибытием с открытым от удивления ртом.

— Ох, как я рада видеть вас! — воскликнула Лора. — Но что вы делаете здесь так рано утром?

— Вернулись обратно на работу, вот что, — ответила Глэдис.

— Обратно на…

— Мистер Пейден снова нанял нас, и, сдается мне, очень вовремя, — сказала Глэдис с напускной ворчливостью. — Не могу представить, что там творится на моей кухне.

Она вытащила фартук из огромной сумки и завязала его на своей внушительной талии.

— Бо, ты что, так весь день и будешь стоять столбом и глупо улыбаться или же наконец перенесешь наши вещи в дом и начнешь приводить двор в порядок? Боже, Боже, вы только посмотрите на эту клумбу! — Глэдис по-хозяйски обняла Лору за плечи. — Пойдем в дом, моя овечка. Уходи с этой жары. Я соображу тебе чего-нибудь на завтрак. А то ты тоньше, чем ивовый прутик. Бьюсь об заклад, ты нормально ни разу не поела с тех пор, как уехала твоя Глэдис.

Со свойственной ей манерой командовать всеми Глэдис вновь приступила к выполнению обязанностей экономки. Заметив слезы в глазах Лоры, она тут же забеспокоилась и заключила молодую женщину в свои удушающие объятия.

— Нет, нет, ничего не случилось, — заверила ее Лора. — Просто я так рада, что вы с Бо вернулись.

— Ну будет же, будет, моя овечка, перестань плакать. Мы о тебе позаботимся, как и обещали твоему папе. А теперь у меня есть еще кого баловать — это Мэнди Пейден. Девчушка напоминает мне тебя, когда ты была в ее возрасте.

Возвращение Бертонов освободило Лору от необходимости заниматься домашним хозяйством. Единственное неудобство, вызванное этим событием, состояло в том, что теперь у нее появилось больше времени размышлять о предстоящем браке с Джеймсом Пейденом.

Вскоре эта новость была объявлена официально. Лора действительно собиралась выйти замуж за Джеймса. Она надеялась, что об их свадьбе будет лишь небольшое сообщение в колонке светской хроники. Но оказалось, что городская газета напечатала о них огромную статью. Лора была представлена в ней ни больше ни меньше как самая очаровательная леди, — первая красавица светского общества в Грегори, а Джеймс изображен как вернувшийся с победой герой. Пейден посмеялся над помпезностью статьи, вспомнив то время, когда кто-то в этой же газете написал статью о «вандализме» в средней школе.