Лора даже не представляла себе, насколько чувственным и соблазняющим может быть рот мужчины. Она завороженно следила, как рот Джеймса поочередно ласкал ее груди. Она видела ищущее движение его губ, сжимающиеся щеки, проворные движения языка. А потом наслаждение стало так велико, что она закрыла глаза. Лору бросило в жар, она почувствовала, как вся вспотела. Ночной воздух слегка охладил ее кожу, когда голова Джеймса опустилась ниже и он стал целовать живот Лоры.

Пуговицы продолжали расстегиваться под его опытными руками. Джеймс снял с ее плеч бретельки ночной рубашки, которая стала спадать, и повторил руками это скользящее движение мягкого шелка вдоль тела Лоры. Рубашка упала и легла вокруг ее ног, но Джеймс даже не дал Лоре возможности переступить через нее.

Он поцеловал жену в пупок, потом ниже, еще ниже. Он целовал такие места, которые Лора всегда считала запретными для поцелуев.

Она плыла в океане новых, неизведанных, восхитительных ощущений. Ее пальцы запутались в его волосах, невольно сжимая шелковистые пряди. Джеймс стал крепче прижимать ее тело к своему лицу, к ласкающим губам. Лора выгнула спину и подчинилась ему, даже не задумываясь теперь о том, что же вообще можно считать в сексе неприличным.

Она почувствовала способность что-то соображать, лишь когда Джеймс взял ее на руки, осторожно уложил на кровать и лег сам, частично накрыв жену своим телом. Лора открыла глаза, и томный голубой взгляд встретился с напряженным зеленым. Муж с трудом сдерживал дыхание, которое теплыми волнами вырывалось ей в лицо.

— Я хочу тебя.

Не отрывая от нее разгоряченного взгляда, он опустил руки вниз и расстегнул брюки. Лора смотрела на Джеймса заворожено, словно лань, попавшая в поле зрения охотника. За скрежетом молнии последовало шуршание ткани о кожу, когда он спустил брюки и резко отбросил их в сторону. Упругое бедро мужа коснулось ее ног.

— Приготовься. Я собираюсь поцеловать тебя так, как давно хотел. — Его голос звучал отрывисто, глубоко и агрессивно.

Его рот буквально обрушился на Лору, но она уже ждала его. Язык Джеймса грубо раздвинул ее губы, но, когда он проник в ее рот, она сжала губы и втянула его в себя еще глубже. Ногти ее впились в крепкие мышцы его спины.

Коленом он раздвинул ее бедра и лег на бок так, что Лора в полной мере могла почувствовать его возбуждение. Он потерся о ее бедро. Вырывавшиеся из его груди звуки были полны жажды и страсти.

Джеймс оторвался от губ Лоры, порозовевших и влажных, и скользнул ртом к груди. Его горячие и пылкие поцелуи сдерживались лишь желанием доставить ей такое же наслаждение, которое испытывал он сам. Его язык был проворен и игрив. Он выполнял каждый каприз хозяина, осуществлял любую изощренную фантазию.

Рука Джеймса как бы разгладила внешнюю сторону бедра Лоры, добралась до колена и, обхватив его снизу, слегка приподняла, чтобы погладить чувствительную нижнюю часть бедра. Рука пробиралась выше и еще выше, к источнику сжигавшего ее пламени.

Когда он коснулся ее между ног, реакция Лоры была неистовой и преисполненной дикой красоты. Она выгнулась на постели и резко вскрикнула в исступленном восторге. Джеймс, тяжело дыша и едва сдерживаясь, чтобы немедленно не овладеть ею, кончиком пальца очертил круг вокруг средоточия ее женственности. Лора буквально выдохнула его имя и вцепилась в его плечи. Палец Джеймса проник во влажную глубину, лаская мягкую плоть, наслаждаясь влагой, пробираясь все глубже.

Еще один удар сердца — и… И Джеймс уже сидел на краю постели, упершись локтями в колени и сжав ладонями голову. Он тяжело дышал, и этот звук резко контрастировал с романтическим видом спальни.

Лора, закрыв одной рукой глаза — другая рука в это время лежала как-то беспомощно и уязвимо, ладонью вверх, — прикусила нижнюю губу, чтобы Джеймс не услышал ее плач.

— Почему ты мне не сказала?

— Я не понимаю. Чего не сказала?

— Не сказала, что ты девственница.

— Я… — Лора попыталась избавиться от сухости во рту, несколько раз сглотнув, но это не помогло. — Я думала, ты знаешь.

— А вот и не знал.

Рассердившись, Джеймс быстро встал с постели и в несколько шагов пересек комнату. Испугавшись его резкого движения, Лора вздрогнула. Он направился к антикварному складному столику для чая, который сейчас служил баром. Лора думала, что этот вроде бы бесполезный предмет обстановки просто добавит уюта комнате, и никогда не предполагала, что ему найдется применение. Но Джеймс вытащил пробку из хрустального графина и налил себе щедрую порцию бурбона в стакан для коктейля. Он осушил виски в два глотка.

От ужаса перед этим внезапным приступом ярости Лора натянула простыню до подбородка: ей почему-то вдруг захотелось скрыть свою наготу. На ее груди все еще виднелись небольшие царапинки — следы от заросшего к вечеру подбородка Джеймса. Лора по-прежнему ощущала на губах его поцелуи, а что касается других частей тела, то они все еще пульсировали от неудовлетворенного желания.

— Разве моя девственность что-то меняет? — спросила она дрожащим голосом.

— Меняет? — Джеймс резко обернулся. — Да, черт возьми, меняет!

Его вид на мгновение зачаровал ее. Наготу скрывали лишь плавки, и он выглядел неистовым, мужественным и крайне возбужденным. Его страсть еще не улеглась, как отметила про себя Лора, взглянув на его тело, туда, где туго натянулись плавки.

Тело Джеймса покрывал равномерный загар. Волоски на груди и животе были Светло-каштановые и слегка позолоченные солнцем. Они становились темнее только в той густой поросли, что окружала его пупок.

— Почему? — Лора искренне недоумевала как из-за этой внезапной и бурной перемены настроения, так и по поводу названной им причины.

Он запустил руки в волосы, еще сильнее взлохматив их. Казалось, он не замечает, что практически совсем раздет и это приводит в смятение его новобрачную.

— Разве ты не понимаешь, какую ответственность взваливает на себя мужчина, когда лишает девушку невинности?

Лора, широко раскрыв глаза, непонимающе посмотрела на Джеймса и покачала головой. Он витиевато выругался и налил себе еще порцию бурбона. Выпив содержимое одним глотком, он с такой силой поставил стакан на столик, что зазвенела другая посуда.

Проходя по комнате, он погасил свет, затем, вызывающе покачиваясь, подошел к кровати. Он сильно нахмурился, отчего на лбу образовались морщины. Рот его был таким же капризным, как у маленького мальчика, чей воздушный змей только что запутался в ветвях дерева.

Он засунул пальцы за резинку плавок.

— Ты вообще когда-нибудь видела обнаженного мужчину?

Лора сильно сглотнула и покачала головой:

— Только в журналах.

Джеймс вновь выругался — не так громко, но более грубо.

— Ну так приготовься.

Она попыталась, но он совсем не дал ей времени. Да это и не имело значения, потому что ничто не могло бы подготовить ее к тому виду, в котором предстал перед ней Джеймс. Он все еще был возбужден. Но вместо того чтобы почувствовать страх или отвращение, как он, вероятно, предполагал, Лора была заинтригована, возбуждена — и глубоко разочарована, когда он погасил свет.

Она почувствовала, как матрас прогнулся под весом его тела, когда он устроился рядом с ней. Натянув на себя простыню, Джеймс повернулся к Лоре спиной.

Никогда в жизни Лора не чувствовала себя более отвергнутой. Она лежала в темноте, вся сжавшись, пытаясь не сотрясать постель своими рыданиями. Слезы лились у нее по щекам ручьем. Она не сдержалась и шмыгнула носом.

Джеймс повернулся к ней:

— Лора?

Когда она ответила тихим, прерывающимся от рыданий голосом, он чертыхнулся, но подвинулся к ней и обнял рукой за плечи.

— Не надо. Не плачь. Я не сержусь на тебя.

— Я всегда думала, что мужья хотят, чтобы их жены достались им девственницами. Вот никогда бы не подумала, что лично у тебя, наоборот, из-за этого пропадет желание.

Желание у Джеймса отнюдь не пропало, только он не стал сообщать об этом Лоре.

— Ты здесь совершенно ни при чем, — сказал он виновато, пропуская ее волосы сквозь свои пальцы. — Просто я никогда не рассчитывал на то, что именно я лишу девственности мисс Лору Нолан. Вот и все.

— Миссис Лору Пейден, — прошептала она в темноте.

Джеймс улыбнулся и, рискуя потерять выдержку, наклонился и нежно поцеловал ее в висок.

Глава 7

Джеймс сидел на пирсе, свесив ноги над водой, и обзывал себя самыми скверными ругательствами, которые только вообще мог припомнить. Когда он исчерпал весь свой запас, то начал придумывать их.

Прошлой ночью у него в постели была прекрасная женщина. Обнаженная — и жаждущая. Прекрасная, обнаженная, жаждущая женщина, которая к тому же еще и его жена… А он, как идиот, не стал заниматься с ней любовью. Впервые с тех пор, как он потерял невинность в нежном тринадцатилетнем возрасте с опытной девицей восемнадцати лет, взявшей на себя инициативу, Джеймс Пейден оказался неспособен взять женщину.

Неспособен не в физическом смысле. Черт, нет, конечно, не в физическом. В этом смысле он до сих пор был готов. Несколько раз в течение ночи Джеймс просыпался, мучаясь от желания. Рядом с ним спала Лора. Он чувствовал ее запах, исходящее от нее тепло, слышал ее мягкое дыхание.

На рассвете, разозлившись на себя, он встал и потихоньку покинул спальню, стараясь не разбудить жену. Надев только шорты, которые бесшумно достал из ящика комода, он вышел из дома.

Утро было влажным и безветренным. Гардении и жимолость, в изобилии росшие в лесу, окружавшем Индиго-плейс, 22, наполнили своим ароматом теплый воздух. Солнечные лучи пробивались сквозь туман, нависший над заливом Сент-Грегори, — пока еще недостаточно теплые, чтобы разогнать его.

Почему? — спрашивал он себя. Почему то, что Лора оказалась целомудренной, явилось для него таким мощным сдерживающим моментом? Джеймс все думал и думал над этим вопросом и наконец пришел к некоторым выводам.

Во-первых, у него никогда не было девственницы — по той самой причине, что он назвал Лоре прошлой ночью. Он не хотел брать на себя ответственность. Странно, что такой ловелас, как он, испытывал подобные угрызения совести — но так оно и было.

Его никогда не останавливало то, что он может еще больше испортить плохую или сомнительную репутацию женщины, но совесть не позволяла ему скомпрометировать девушку. Ему также было неприятно причинять боль. Секс для Пейдена всегда был чистым удовольствием. Ему было невыносимо думать, что его партнерша не получает от этого хотя бы какого-то удовлетворения.

«Но она же моя жена!» — спорил он сам с собой.

И все же для Джеймса оказаться первым возлюбленным Лоры Нолан означало огромную ответственность. Он не был уверен, что выдержит ее. Его раздражало то, что он чувствовал себя недостойным такой женщины, но именно в этом и была причина его колебаний.

Когда тебя изначально окрестили отщепенцем, то постепенно и сам начинаешь думать, что, может, люди и правы. Вряд ли можно было бы найти более разных людей, чем они с Лорой. В глазах всего общества они абсолютно не подходили друг другу. Лора Нолан представляла одну из самых аристократических семей Джорджии. А Джеймс Пейден всегда считался оборванцем и изгоем. Он сам глубоко верил в то, что действительно недостаточно хорош для Лоры.

Джеймс выругался, разбрызгал ногой воду и встал. Сгорбив плечи, он сердито направился по пирсу к берегу.

Разве он уже не доказал всем, что можно преодолеть свое прошлое, если только проявить настойчивость? Разве его слава и его деньги не обеспечили ему приглашения в самые известные дома Юга? Какого черта он пытается доказать этим беднякам из Грегори?

Пейден пережил свое прошлое, оставив все позади, как бы отмежевавшись от него. Он практически перестал общаться с собственной матерью, лишь посылая ей ежемесячно щедрое пособие. Почему же он должен чувствовать себя неполноценным по отношению к кому-то?

И все же он жутко испугался, когда Лора так доверилась ему.

Потому что дело было не только в комплексе неполноценности, но и в том чувстве вины, которое испытывал Джеймс. Ему страшно не хотелось, чтобы Лора узнала, что он вернулся в Грегори не только с намерением купить Индиго-плейс, 22, но и жениться на ней. Кажущаяся спонтанность его предложения была обманчивой. На самом деле он все тщательно подготовил.

Лора и Индиго-плейс были неотделимы друг от друга. Они были единым целым. И Джеймс хотел получить все целиком. Лора и этот адрес символизировали все, к чему он когда-либо стремился и не мог получить… до нынешнего момента.

Когда нанятые им люди сообщили, что на продажу выставляется Индиго-плейс, 22, Пейден немедленно привел в действие свой план переселения. Время совпало так удачно, что лучшего и пожелать было нельзя. Мэнди предстояло пойти в детский сад после окончания летних каникул. В кратчайший срок Джеймс продал в Атланте дом и всю обстановку, завершил продажу своей фирмы и теперь был полностью готов пустить корни в Грегори. Живя в Индиго-плейс и имея женой Лору Нолан, он станет вхож в те дома, двери которых ранее для него были закрыты.